Автор Неизвестен - Сказки народов Бирмы Страница 55

А Маун Сан Моу после смерти стал натом — хранителем дерева даха[78], что росло на окраине деревни. Однако он оказался не единственным владельцем этого дерева. Там жил еще один нат. Вышло так, что на одном дереве поселились два ната, и подношения, которые приносили жители, им приходилось делать пополам. Разумеется, натам это не очень нравилось, и они без конца ссорились — каждому казалось, что другой получил большую долю. Однажды нат, который прежде звался Маун Сан Моу, придумал такую хитрость. Он сказал нату-соседу:

— Не дело двум натам жить на одном дереве. Давай решим так: спросом первого жителя деревни, который явится к дереву с подношением, кого из нас он пришел почтить. Кого он назовет, тот и останется. Если он выберет тебя, я уйду с этого дерева, если же он предпочет меня, покинуть дерево придется тебе.

Другой нат ничего не знал о плане Маун Сан Моу, поэтому он согласился с соперником. На том они и порешили. А Маун Сан Моу потихоньку вышел на дорогу и стал поджидать своего бывшего друга. Вскоре на дороге появился Маун Сан Пхьоу. Он нес в руке топор, собираясь нарубить себе дров. Тут нат и вышел из своего укрытия. Маун Сан Пхьоу увидел его и задрожал от страха.

— Друг! Ты теперь стал духом, и нам с тобой не по пути. Не трогай меня, позволь мне уйти своей дорогой, — попросил он.

— Да, тебе повезло больше, чем мне, — ответил ему нат. — Судьба пощадила тебя — вот ты пока и остался в мире людей. А я, как видишь, сделался натом — хранителем дерева даха. Я хочу, чтобы ты помог мне в одном деле. В память о былой дружбе!

— А что от меня требуется?

— На дереве даха, — сказал тогда Маун Сан Моу, — живет еще один нат, и мы вечно ссоримся. Я хочу остаться там один, вот и прошу твоей помощи. Приходи рано утром к дереву даха, принеси кокосовый орех и курицу в дань нату. Когда мы спросим тебя, кому предназначены эти дары, ты скажи, что принес их мне. Тогда я один останусь хозяином дерева, а тебе уж помогу разбогатеть.

— А ты не обманешь меня? Смотри, сдержи свое слово, — ответил на это Маун Сан Пхьоу.

На следующий день Маун Сан Пхьоу купил на последние деньги жирную курицу, большой кокосовый орех и отправился к дереву даха.

Завидев друга, Маун Сан Моу сказал другому нату:

— Ну-ка, спроси этого человека, кому он принес свои дары?

— Эй, человек, — крикнул нат, — ответь без утайки, кому ты несешь свои дары? Кого из нас хочешь почтить?

— Я поклоняюсь благородному нату Сан Моу! Это ему я с почтением предлагаю свои подношения, — ответил, как просил его друг, Маун Сан Пхьоу.

Другому нату ничего не оставалось, как уйти с дерева. С тех пор Маун Сан Моу стал единственным хозяином дерева даха.

Однако, получив свое, он совсем забыл об обещании, данном другу. А Маун Сан Пхьоу каждый день ждал милости ната. Наконец он не выдержал и на десятый день, разгневавшись, схватил топор и побежал к обиталищу ната. Он уже занес топор, чтобы срубить дерево даха, как к нему спустился перепуганный нат Маун Сан Моу.

— Друг, зачем ты хочешь срубить дерево? — спросил он.

— Ты еще спрашиваешь? Сам-то получил свое дерево, а обо мне забыл. Что ж ты не держишь слово? '

— Да, виноват я — совсем забыл о своем обещании, — сознался нат, — но ты не огорчайся. Скоро в нашей деревне будут скачки. Я обернусь конем и обязательно перегоню всех. А ты поставь на меня побольше денег, вот и выиграешь.

Послушался друга Маун Сан Пхьоу, взял у соседей денег в долг и отправился на скачки. А нат в тот день обернулся конем. В первый раз конь мчался как стрела и обогнал остальных лошадей. Маун Сан Пхьоу выиграл много денег. Но во второй раз конь бежал гораздо медленнее, так что Маун Сан Пхьоу потерял половину выигранной суммы. Он расстроился, но, надеясь выиграть в третий раз, поставил на коня все оставшиеся деньги. А в третий раз конь совсем выдохся и плелся в самом хвосте. Маун Сан Пхьоу окончательно разорился. Конь же исчез на глазах у изумленных крестьян.

Маун Сан Пхьоу был в отчаянии. Он проиграл не только свои деньги, но и те, что взял взаймы. Вне себя от гнева он снова схватил топор и побежал к дереву даха. С дерева, кряхтя, спустился нат.

— Не гневайся на меня, друг, — сказал он жалобно. — Ты же видел, я старался изо всех сил. В первый-то раз я победил, а во второй уже совсем обессилел. Уж ты не сердясь на меня.

— Я тебе верю, — согласился Маун Сан Пхьоу. — Ты и впрямь очень старался. Только мне-то что делать? Я остался ни с чем. А ведь я помогал тебе, и еду носил, а ты не дал мне счастья.

Тогда нат сказал:

— Знаешь что? Давай я превращусь в слона, а ты продай меня за тысячу монет. Только никому не говори, кто я на самом деле.

На этом они и порешили. Нат превратился в слона, и Маун Сан Пхьоу погнал его на базар. Там один богач сразу же купил у него слона за тысячу монет.

Богач привел слона домой, как вдруг слон на его глазах превратился в большого кабана. Богач рот раскрыл от удивления, но не успел он опомниться, как кабан превратился в маленькую мышь. А мышь вдруг растворилась в воздухе и совсем исчезла. Богач понял, что его надули, и в бешенстве побежал к старосте. Вскоре бедного Маун Сан Пхьоу нашли и привели к судье. Судья выслушал свидетелей и присудил ему шесть месяцев тюрьмы.

Ничего не мог поделать бедняга Маун Сан Пхьоу — отсидел в тюрьме шесть месяцев. Когда он вышел, тут же схватил топор и срубил под корень дерево даха.

А нат исчез неизвестно куда.

83. Тау-кве, тау-кве!

Перевод А. Бурман

Некогда в глухом лесу росло огромное старое дерево. На этом дереве жили голуби, попугаи и другие птицы — все парами. Только два обитателя дерева жили поодиночке — филин и большая ящерица.

Голуби и попугаи жили дружными семьями, растили детей и были счастливы. А у одиноких филина и ящерицы семей не было, жилось им скучно и тоскливо.

Однажды семейные обитатели дерева сказали филину и ящерице:

— Друзья! Разве хорошо жить в одиночестве, без семьи и детей? Поглядите на нас! Мы живем дружно и весело, у нас подрастают дети. Вам бы пожениться да завести детишек — всю тоску как рукой снимет!

Филин и ящерица поддались на уговоры и решили пожениться.

Однако семейная жизнь у них не ладилась. Филин весь день спал в дупле, а ночью кружил по лесу и искал себе пропитание. Только на рассвете он возвращался к жене и тут же забирался в дупло. А у ящерицы были совсем другие повадки: день и ночь она пряталась в дупле и вылезала лишь по вечерам, чтобы наловить мошек себе на ужин.

Филин презирал ящерицу за то, что она почти не вылезала из дупла, считал ее ленивой и глупой. Ящерица возмущалась, что филин по ночам бросает ее одну и забывает о своей жене.

Глядя на других птиц, которые по ночам спали в своих уютных гнездышках, ящерица думала о том, что после замужества ее жизнь совсем не изменилась. Ей было так же скучно и безрадостно.

Хотя филин и ящерица жили не так дружно и счастливо, как их соседи, вскоре у них родился сын.

Отец с матерью очень любили единственного сына. А когда он подрос, каждый принялся воспитывать его по-своему. Филин по ночам говорил сыну:

— Твоя мать очень ленива, глупа и неряшлива. Смотри, не проводи всю жизнь в дупле, как она. Лучше бери пример с меня: по ночам вылетай в лес с друзьями-товарищами, ищи себе пищу и гуляй на воле. Помни, что ты — сын филина и потому должен кричать как все филины: «Зи-кве, зи-кве!»[79]

А когда филин улетал, ящерица говорила сыну:

— Смотри, не веди себя, как твой безрассудный отец, — не улетай ночью из дому! Как и твоя мать, ты должен жить достойной жизнью: и ночью и днем сидеть в дупле, только иногда выбираться наружу в поисках пищи. Помни, что ты сын ящерицы и должен кричать, как мы: «Тау-те, тау-те!»

У бедного сына, которого мать учила одному, а отец — другому, все в голове перепуталось, и он не мог научиться кричать ни «зи-кве», ни «тау-те».

А когда он вырос, ему пришлось совсем тяжело. Если он кричал «зи-кве», мать сердилась на него. А когда он кричал «тау-те», то гневался отец. Тогда пришлось ему кричать «тау-кве, тау-кве», чтобы угодить и отцу, и матера.

Вот как бывает в недружных семьях!

84. «Оскалить зубы еще не значит смеяться»

Перевод Р. Янсона

Однажды обезьяна спустилась к берегу реки, чтобы напиться. Вдруг из реки выполз крокодил и схватил обезьяну. От невыносимой боли обезьяна оскалила крепко сжатые зубы. Увидев это, крокодил подумал: «Похоже, что она не только не боится меня, но даже еще и насмехается!»

— Эй, обезьяна — длинный хвост, что это ты смеешься? — спросил он.

— Я потому смеюсь, что ты, крокодил, — водяное чудовище, глуп и никогда не ловил обезьян.

— Почему это ты, уродина-обезьяна, так думаешь про меня?