Андрей Степанов - Сказки не про людей Страница 6

Яблочная масса с дикой скоростью неслась в тоннель. Гриша мертвой хваткой вцепился в хвост, Пал Иваныч сделал мощный рывок, ввинтился на ходу в последний кусок яблока, и они влетели внутрь. Позади хлопнула тяжелая дверь.

В тоннеле оказалось очень хорошо: тихо, безветренно, спокойно. Небольшая смирная речка подхватила их и, довольно журча, понесла вниз по течению. Стены здесь были влажными и подвижными: они сокращались волнами, словно помогая ленивому потоку, и проталкивали путешественников все дальше и дальше в неведомый мир.

Гриша быстро освоился в новой обстановке и стал проявлять любознательность.

— Пал Иваныч, а вот интересно, что там за стеной?

— Легкие проходим, — ответил всезнающий червяк. — В этом цеху воздух в кровь загоняют. Вот кабы сквозь стену можно было посмотреть, ты б увидел, какого они цвета…

— А какого?

— Да зеленые они все от курева! Эти организмы — они же сами себе могилу роют. Особенно мужики. Ежели в самку попадешь, то еще ничего. Они теперь тоже смолят будь здоров, но хоть не такую дрянь. А уж если не дай бог в наркомана занесет — пиши пропало. Там и останешься. Только о себе думают.

— Ох, не случайно мне этот дым не понравился, — вздохнул микроб.

— Еще бы.

Тоннель постепенно сужался и дорога становилась все хуже. Речка обмелела, течение прекратилось, и им приходилось преодолевать сухие участки ползком. Гриша слез с хвоста и шлепал за вольным червяком на подгибающихся жгутиках, изо всех сил стараясь не отставать.

Как только они достигли самого узкого места, все вокруг вдруг содрогнулось. Стенки сократились так резко, что чуть не придавили Пал Иваныча.

— Икота!! Держись, Григорий! Со всех сил цепляйся!

Они уцепились за какую-то кочку и замерли. Мощные толчки повторялись через неровные промежутки времени.

— Дядя Паша, долго это еще будет? — дрожащим голосом спросил микроб.

— Этого никто не знает. Если организм не дурак, то водички попьет и дыхание задержит. Тогда тихо-мирно дальше поплывем.

— А если дурак?

— А если дурак, то можем до вечера тут просидеть.

— Я не могу больше! Я сейчас делиться начну!

— Эй, Григорий, а вот эти шутки ты брось! Я ведь тоже живой — что же, ты и на меня своих мымров напустишь?

Грише стало стыдно. Как он мог даже заикнуться о делении?! Ведь тогда не только организм, но и Пал Иваныч оказался бы в смертельной опасности. А разве Пал Иваныч не спас ему жизнь еще там, наверху, и разве он не ведет его к свободе? И разве есть у Гриши другой такой друг и учитель?

Толчки внезапно прекратились.

—Держись, Гриня, сейчас вода пойдет!

И действительно, не успел старый червяк договорить этих слов, как тихая речка превратилась в бурный поток. Вода бушевала и пенилась, обтекая спасительную кочку, а Гриша, зажмурившись, всеми жгутиками и ворсинками цеплялся за скользкую поверхность.

— Уф, пронесло! — услышал он наконец голос Пал Иваныча.

Гриша огляделся и увидел, что вода схлынула. Речка стала чистой и прозрачной.

— Значит, умный организм оказался, — сказал червяк, отряхиваясь. — Ну все, поплыли. Теперь у нас самое пекло впереди.

— А что такое?

— Сейчас, значит, еще одна дверь будет, а сразу за ней — мешок. Вот там мне хужей всего придется. Тебя-то хрен переваришь, а от меня, если в мешке часок посидеть, одна слизь останется.

— Химус по-научному, добавил Гриша.

— Ох, образованный ты микроб, Гриня, только жизни ни фига не знаешь. Химус не химус, а тикать оттуда надо будет по-быстрому.

— А потом?

— А потом еще хуже. Контрольно-пропускной пункт.

— Что-что? — Гриша очень удивился.

— Когда из мешка выходишь, там привратник сторожит.

— По-научному тоже привратник.

— Вот этого научного привратника и надо пройти.

— А если привратника пройдем, что будет?

— Новые приключения, Григорий.

Без всяких происшествий они добрались до конца тоннеля и увидели впереди широко распахнутые ворота. Поток забурлил и понес их на простор. Вверху стремительно пронеслась какая-то арка, а потом у них за спиной захлопнулись ворота — так резко, что Гриша всей мембраной почувствовал: дороги назад не будет.

В желудке, или мешке, как называл это место Пал Иваныч, творился сущий ад. Кипела масса, в которой было уже не различить родного яблока. Стаи микробов — злых, совсем не таких, к каким привык Гриша на Зеленой планете, — носились взад-вперед с деловым видом. Грише показалось, что среди них пару раз мелькнули страшные мордатые фагоциты. И атмосфера здесь была какая-то кислая, неприятная, как на рынке.

Гриша растерялся.

— Ты, Гриня, главное, хвост не отпускай. А куда здесь плыть, я знаю, — услышал он уверенный голос.

Пал Иваныч был червяк крошечный, почти микроскопический, но Грише он казался чудо-богатырем. Уцепившись за хвост, он зажмурился и во всем положился на своего друга. Пока они пробирались через мешок, Гришу десятки раз задевали разные микробы, на него брызгал противный желудочный сок, он был по всей поверхности облеплен какой-то липкой дрянью. Он натерпелся такого страха, что чуть не отдал богу свою маленькую душу.

— Григорий, — услышал он наконец голос Пал Иваныча. — Жив ты там? К привратнику подходим. Ты спрячься подальше там, под хвостом.

Гриша забился подальше, но его томило любопытство, и он украдкой выглянул наружу. Они стояли возле очень узкой, плотно прикрытой двери.

— Тво́рог или творо́г? — спросил из темноты воинственный голос.

— Йогурт! — с достоинством ответил Пал Иваныч.

— Хм. Откуда пароль знаешь?

— Так ведь не в первый раз.

— Как сюда попал?

— Яблочник я.

— А кто это там у тебя под хвостом заховался?

— Мальчишка со мной.

— Так бы сразу и говорил. А то прятаться. У меня и микроб не проскочит. Выведем вас отсюдова через верхние ворота, будете знать.

— Ну зачем же организм беспокоить? Мы народ тихий, сами выберемся себе потихонечку через нижние. Никому никакого ущерба не будет.

— Хм. А микроб не вредный?

— Нет, нет! — поспешил вмешаться Гриша. — Я даже полезный, из условной флоры!

— А раз полезный — сиди в желудке, нам такие нужны.

— Я условный! — закричал Гриша. — Я могу делиться начать! Мне нельзя тут долго! Держись все живое!

— Ну ладно, ладно, проходите.

Дверь приоткрылась, и Пал Иваныч скользнул в тоннель.

— А ловко ты его, Григорий, пуганул. Вот не ожидал от тебя. Молодцом, паря!

Гриша приободрился. Услышать такой комплимент от самого Пал Иваныча было все равно, что получить медаль. Он окончательно вылез из-под хвоста и устроился у него на спине.

Они опять были в тоннеле, но только теперь речка стала совсем другой — это была не жидкость, а медленная вязкая масса. «Химус», — догадался Гриша. Со стенок в речку стекали какие-то капли.

— Пал Иваныч, а что это в речку капает? Как будто сок опять, как в желудке. Вас не переварит?

— Ну, этот сок не страшный. Только смотри, стенок не касайся. Там самая железа.

Вдруг в боковой стене показалось отверстие, и из него брызнула на них какая-то едкая жижа. Мелкие твари, размером не более Гриши, выскочили из нее и ринулись к ним, пытаясь вскарабкаться на Пал Иваныча. Но тот мощно ударил хвостом и быстро ушел вперед.

— Это, брат Гриня, секреты поджелудочной железы. Расщепить нас пытались. Да только куда им! Секреты ихние мы все знаем. Ты не боись.

— А я и не боюсь, дядя Паша. Мне с вами ничего не страшно!

Они проплыли еще немного, и тоннель стал постепенно сужаться.

— Тощие ки́шки пошли, — сказал Пал Иваныч. — Ну, тут можно отдохнуть. Качайся на волне, Григорий, наблюдай жизнь. Ишь, стенки какие гладкие!

— А тут атмосфера совсем другая, дядя Паша. Там было кисло, в мешке, а тут, видимо, щелочная среда.

— Ну, тебе видней, как оно называется, ты у нас ученый. А по мне это, считай, как контрастный душ.

— Мне тоже нравится. Только химуса много.

— Химус что. Вот дальше увидишь, что будет.

— Да я вообще-то знаю, что будет, теоретически. Фекальные массы.

— Во-во, массы.

Гриша понимал, что его другу приходится гораздо тяжелей, чем ему. Самого Гришу кишечная атмосфера не трогала, она ему даже нравилась. Он оглянулся по сторонам и на минуту задумался — а правда, не остаться ли здесь пожить? Но потом вспомнил желудок, жуткие морды фагоцитов и решил, что нет, никогда. «Вот выберемся с Пал Иванычем, найдем яблоко… — мечтал он. — Зеленое, большое… Хорошо бы дикое где-нибудь в лесу, на высокой ветке, чтоб его организм не съел… И заживем…»

Тоннель вдруг снова расширился.

— Слепая кишка, — мрачно сказал Пал Иваныч.

— А почему она слепая?

— А кто ж ее знает? Тут ослепнешь. Чувствуешь атмосферу-то? Сейчас в самые массы и попадем. Ты зажми нос.

— Да нет у меня носа, Пал Иваныч!

— Эх, все-таки хорошо вам, микробам…

Течение замедлялось, тоннель быстро заполнялся вязкой материей. Дышать было нечем. Пал Иваныч все тяжелее втягивал воздух и в конце концов стал задыхаться. Гриша чувствовал, как напрягаются кольца старого червяка, как все дрожит у него внутри. Грише стало страшно и обидно за учителя. Пережить конец света, потоп, ураганные ветры, отравляющие газы, землетрясение, адскую мясорубку желудка — и утонуть в фекальных массах? Какая судьба! И это судьба того, кто пять раз проходил через весь организм, кто прошел самого слона! Гриша чуть не плакал, глядя на своего друга, его мембрана едва не разрывалась от жалости.