Коллектив авторов - 100 сказок народов мира Страница 64

– Кришна! Мой Кришна!

– Не этот ли замарашка носит имя бога? – издали крикнула ей Серасвати.

Женщина кинулась к ней. Всякая мать безумна, когда теряет ребенка.

– Ты украл моего сына! – завопила она, принимая Серасвати по одежде за юношу.

– Я украл его, но не у тебя, а у смерти! – улыбаясь, ответила Серасвати и рассказала обезумевшей теперь уже от радости женщине, как спасла ее ребенка.

Выслушав рассказ, женщина упала на колени перед Серасвати и целовала ее одежду.

– Прости меня за безумное слово, господин. Но сами боги создали матерей безумными. Войди в нашу хижину и отдохни с дороги. Я угощу тебя тем, чем могут угостить нищие: прохладой хижины в знойный день. Вот вернется мой муж. Пусть и он коснется устами твоей одежды.

– За отдых благодарю. Я нуждаюсь в нем, устал и весь разбит: я сам упал в такую же пропасть, от какой спас твоего сына.

– Благоволение богов да войдет с тобой в нашу хижину, путник!

– Да будет так, как ты молишься! – ответила Серасвати обычным ответом на молитву.

Вскоре вернулся из Джейпура муж бедной женщины, – и она рассказала ему все, что случилось без него.

Когда Серасвати проснулась, Ганепати стал перед ней на колени и поцеловал край ее одежды.

– Да будет благословен Брама, создавший и пропасти, и добрых людей. Ты спас, юноша, больше, чем мою жизнь. Жизнь моего ребенка. Мы, нищие, родя детей, обрекаем их на нищету, лишенья, страданья. Мы чувствуем себя виноватыми перед ними и, быть может, потому так любим их. Будь гостем под моим кровом и останься здесь, пока не отдохнешь от пути и не оправишься от нездоровья.

Они сели за скудный обед, достаточный лишь для того, чтобы не мучиться голодом.

– Что нового в Джейпуре? – спросила жена у Ганепати.

– Много новостей. Развалины там, где были дворцы, трупы повешенных на деревьях, где были цветы. Одни повешены просто. Другие вверх ногами. Люди любят разнообразие. В казнях, как и в пище.

– Люди искусники по природе! – заметила Серасвати. – Из всякой гнусности они сумеют сделать себе удовольствие. И всякое удовольствие превратят в гнусность.

– Есть еще одна новость! – продолжал Ганепати. – Миначчи, супруга нового раджи, с бесчисленными служанками и телохранителями прибыла в Джейпур и объявила милость народу. Она обещает столько серебра, сколько весит принцесса Серасвати, дочь старого раджи, тому, кто укажет, где скрывается эта негодяйка, из-за которой погиб Джейпур. Об этом глашатаи объявляют на площадях, базарах и по дорогам.

– Столько серебра! Дорого же ценят знатные себя и друг друга! воскликнула жена Ганепати, принимаясь есть теперь, когда кончили есть мужчины. – Вот, если бы в наши руки попалась эта принцесса!

– Боги никогда не бывают так милостивы к бедным. Бедным не на что приносить им жертвы! – мрачно сказал Ганепати.

– Разве только наш дорогой путник принесет нам с собой милость богов. Благословение богов лежит в котомке у гостя.

– Ты отдал бы принцессу Серасвати на мученья? – спросила Серасвати.

Ганепати взглянул на нее с изумлением:

– А что ж? Отказываться от милости богов, когда они ее посылают?

«Снова боги!» – подумала Серасвати, и душа ее улыбнулась так горько, что слезы выступили у нее на глазах.

– Она же заслужила все мученья, которые сможет выдумать для нее принцесса Миначчи. Проклятая тварь, сумасбродная девчонка! Из-за нее погиб ее отец, Джейпур, тысячи людей. Из-за нее в развалинах дворцы, пусты храмы, деревья увешаны трупами. Если бы собрать все стоны, которые раздавались из-за нее, в один, этим воплем ее убило бы, как громом. Она утонула бы в крови, которая пролита из-за нее. Проклятье ей!

Жена Ганепати кончила обед и ушла по хозяйству.

– Ты разъяряешь свое сердце, – тихо сказала Серасвати, – как человек, который хочет убить невинного.

– Мне нет дела ни до чего! – мрачно сказал Ганепати. – Но когда мне приходится выбирать между своим ребенком и чужой дочерью, – я думаю о счастье своего ребенка. Какой бог или смертный скажет, что я не прав?

– Но Серасвати несчастна. И, несчастный сам, ты должен понять лучше чужое несчастье.

– Когда зубы болят у меня и у соседа, – мне кажется, что боль соседа – пустяки в сравнении с моей.

– Слушай же!

Серасвати рассказала ему все, что пришлось ей претерпеть. Ганепати остался холоден.

– История достойна слез. Но наше сердце от несчастья покрылось мозолью, как руки от труда, ноги от ходьбы. Нас не тронешь чужим несчастьем, когда много своего, – как богач не станет есть чужого хлеба, так бедняку нечего плакать чужими слезами. Слез у меня довольно своих. Вот, если бы я был раджею, я, узнав историю Серасвати, послал бы сражаться за нее и умирать своих воинов. Но заставлять из-за нее умирать с голода своего сына? Нет.

– И ты предал бы принцессу Серасвати после всего, что знаешь об ее судьбе? – спросила Серасвати.

– Я заработал бы деньги, посланные богами для спасения моей семьи.

– Так предавай же. Эта одежда – ложь, как все на земле. Я Серасвати, принцесса Джейпура, дочь старого раджи Субрумэни.

С ужасом взглянул на нее Ганепати.

– Ты мой гость… Ты моя гостья. Священнее для меня моего сына. Спи, как будто ты спишь на груди у матери.

Он поклонился и вышел.

Когда наступила тьма, Серасвати увидела, что Ганепати вооружился дубиной и стал на стражу около жилища.

– Меня он стережет, чтоб я не бежала, или свою жену, чтоб она ночью не пошла и не предала? – спросила себя Серасвати.

На рассвете она услышала разговор.

Жена Ганепати горячо молилась, распростершись на земле пред восходящим солнцем.

– Смотри, чтоб дьявол не добавил к твоей молитве: «Да будет так, как ты молишься!» – сказал ей Ганепати, подходя.

– Я молилась Ганешу! – отвечала его жена.

– Женщины редко молятся богу мудрости! О чем же ты молила?

– Чтоб он послал разума в твою голову. Надо помолиться еще Вишну, чтоб он послал доброты в твое сердце. Чтоб ты жалел своих не меньше, чем чужих.

– Жена! Мы спорили с тобой всю ночь. Довольно. Я не могу сделать зла своему гостю. Вспомни, что Серасвати спасла твоего сына. И будь ей благодарна, как мать.

– Я и чувствую себя матерью, когда говорю тебе: пойди и принеси в свой дом мешок с серебром, который валяется по дороге и который подберут другие. Неужто ж плохо то, что я желаю моему ребенку, кроме жизни, еще и счастья? Завтра я, не имея служанки, снова займусь работой, а мой сын, мой Кришна, без призора уползет, упадет в пропасть, его съест тигр, ужалит змея. А мешок серебра! Мешок серебра, сколько весит эта Серасвати, легкая, как серна!

– Женщина, молчи!

– Мешок серебра!

– Замолчи, говорю я тебе.

– Я замолчу. Но заставь замолчать свое сердце, которое говорит тебе то же, что я.

И каждый раз, когда она в этот день брала на колени маленького Кришну, – женщина заливалась слезами.

– Бедный сирота! – говорила она.

– Не говори глупостей! – ворчал муж.

– Как же он не сирота, когда у него есть мать, которая не может ему помочь, и отец, который не хочет? «Надо бежать отсюда!» – с тоской думала Серасвати. Обед был подан обильный. Словно в праздник.

– Когда в доме гость, – у хозяев праздник! – сказала принцессе Серасвати жена Ганепати и все подкладывала ей кушанья:

– Ешь, ешь, дорогая гостья. В пути нужна сила. Ты измучена и больна.

– Я потолстею и отяжелею. Это плохо в пути! – ответила Серасвати, глядя на нее с улыбкой.

Хозяйка смутилась. Ганепати нахмурился. Но Серасвати не в силах была идти.

Все ночи напролет не спал Ганепати, шагая с дубиной около своей хижины.

«Оружие… – плохая защита против самого себя! – думала Серасвати. – Человек еще может победить другого, но победить самого себя?» Она услышала плач женщины:

– Вот человек, который выдумывает себе законы, – как будто не первый закон: чтоб родители любили своих детей?! Вот муж, вот отец, готовый лучше видеть мертвыми свою жену и своего ребенка, чем первую встречную чужестранку. Вот честный человек, который не предаст гостя, – как будто не величайшее бесчестье, если его жена, его ребенок умрут с голода по его вине?! Вот человек, который говорит: «Преступление никогда не совершится под кровлей моего дома». Как будто не преступление, если под кровлей его дома умрут с голода его жена и ребенок?

И Серасвати больше не слышала голоса Ганепати. Он молчал, становясь мрачнее со дня на день. Ему было тяжело дома, и он уходил, а когда возвращался, Серасвати слышала, как спрашивала его жена:

– Ну, что? Донес?

– Жена! – отвечал он. И это звучало, как стон.

Однажды, исчезнув куда-то на целую ночь, Ганепати с восходом солнца вошел в хижину и сказал Серасвати:

– Думаешь ты уходить или хочешь поселиться с нами, чтоб моя жена преждевременно сделалась старухой от слез, я удавился, и мой ребенок остался сиротой? Ты спасла жизнь моего сына. Я отплатил тебе за это как мог, – гостеприимством. И за гостеприимство ты заплатила тем, что отравила мой дом. Проклятие принесла ты с собой, ты, несущая проклятие всему. Ты погубила Джейпур, из-за тебя погиб твой отец, из-за тебя пролились и льются реки слез и море крови, трупами усеян твой путь, смрадом мертвых тел, рыданьями сирот, стонами матерей полон воздух вокруг тебя. Ты внесла проклятье и в этот дом, где не было богатства, но был покой и хоть немного счастья. Ты отняла последнее у бедняков. Погубив всех, ты хочешь, проклятая, погубить и нас?