Пауль Маар - Субастик, дядюшка Элвин и кенгуру Страница 7

— Нет, но, понимаешь… — Господин Пепперминт был в полной растерянности. — У нас…

— Дядя Элвин, — взяла слово госпожа Пепперминт, стараясь сохранять спокойствие, — если бы ты написал заранее, что собираешься приехать, мы бы нашли тебе какую-нибудь гостиницу здесь, поблизости. Но, наверное, и сейчас еще не поздно.

— Зачем же мне вводить вас в такой расход? — возразил дядюшка Элвин. — Неужели тут не найдется лишней кровати? Или у вас в Германии так принято — выставлять на улицу ближайших родственников?

— Подожди минутку, нам нужно кое-что обсудить, — быстро сказал господин Пепперминт и вышел из комнаты, увлекая за собой госпожу Пепперминт.

Мартин с Субастиком поспешили за ними в кухню.

— Мартин, может быть, ты поспишь у мамы в кабинете, на диванчике? — шепотом спросил господин Пепперминт.

— На диванчике? С какой это стати?! — решительно запротестовал Мартин.

— Тихо ты, чего ты так кричишь! — одернул его господин Пепперминт. — Тогда дядя Элвин мог бы расположиться в твоей комнате.

— Не хочу я спать у мамы в кабинете! — буркнул Мартин.

— Я тоже, — сказал свое слово Субастик. — Хочу спать на своем коврике у Мартина в комнате!

Не дам топтать я коврик мой прекрасныйКаким-то дядькам из Австралии ужасной!Спать нужно всем в привычной обстановке,Иначе мы объявим голодовку! —

с мрачным видом продекламировал Субастик.

— Вот и Субастик против! — сказал Мартин и посмотрел с надеждой на маму.

Господин Пепперминт тяжело вздохнул.

— Но ведь это всего на одну ночь, — принялся он уговаривать сына. — В конце концов, ведь он мой дядя. Не могу же я выставить ближайшего родственника на улицу. Согласен?

Мартин был совершенно не согласен, но ради папы он все-таки освободил свою комнату и переехал вместе с Субастиком к маме в кабинет.

Глава седьмая

Безвыходное положение

— Неужели это все правда? — спросил Роланд.

Мартин кивнул.

— Чистейшая правда! — подтвердил Субастик, отправляя в рот очередную увесистую порцию шоколадного мороженого.

— Невероятно! — сказала Саманта.

— Нет, с этим надо что-то делать! — решительно заявила Тина.

Друзья сидели на улице возле итальянской мороженицы за большим круглым столом. Светило яркое солнце, но оно им не мешало, потому что официант Джованни раскрыл над ними большой зонтик.

Они купили себе мороженого и теперь старательно поглощали его. Быстрее всех орудовал ложкой Субастик, но сейчас, когда он был одет в нормальную одежду, его повадки не так бросались в глаза окружающим.

— Мы думали, что дядюшка отчалит уже на следующий день, — рассказывал Мартин. — Но вот прошла почти неделя, а он ни с места.

— Ужас! — сказал Роланд.

— Ну а все-таки, когда же он собирается возвращаться домой? — спросила Тина.

— В том-то и дело, что этого никто не знает, — ответил Мартин. — Когда мама начинает задавать наводящие вопросы, он говорит: «Да что ты так беспокоишься! Думаешь, мне у вас плохо? Нет-нет, мне у вас очень даже нравится!» Похоже, он совсем не собирается возвращаться домой!

— Вы бы посмотрели на него за обедом! — подхватил рассказ Субастик. — Никакого воспитания! Терпеть не могу таких нахалов! Только я нацелюсь на самую толстую сосиску, как он цап — и нету! Все знают, я жую быстро, а он еще быстрее! Я с первой-то сосиской не управился, а он уже вторую тянет.

— Верно, — подтвердил Мартин. — И главное, все время добавки кетчупа требует! Все время кетчуп подавай ему, кетчуп! Да побольше!

— Ну, это я еще могу понять, — справедливости ради заметил Субастик. — В этом он знает толк.

— А если не подать десерт, — продолжал Мартин, — так он обязательно напомнит: «Что же это у вас в Германии не дают дорогим родственникам сладкого? У нас в Австралии говорят: „Все лучшее — гостю“». Тогда папа вскакивает и бежит доставать из холодильника мороженое.

— У этого дядюшки бывают очень разумные идеи, надо отдать ему должное! — сказал Субастик, облизывая сливки с пальца. — Мороженое — украшение обеда, ведь без него — какая же беседа! — промурлыкал он себе под нос. — Чтоб разговор бойчее шел, поставь сто порций разных ты на стол: с орехами, с клубникой, с шоколадом… — принялся перечислять Субастик мечтательным голосом.

— Мы поняли тебя, — перебил его Роланд. — Все знают, что ты у нас самый большой любитель мороженого.

Но Субастик пропустил его замечание мимо ушей и запел во весь голос:

…С орехами, с клубникой, с шоколадом!И крем-брюле все будут очень рады!Плюс эскимо на палочке в придачуИ пять брикетов ананасовых на сдачу!

— Тихо ты! — зашикали на него друзья.

— Ты чего разошелся?! — накинулся на Субастика Мартин. — На нас уже все смотрят! Ты и так бросаешься в глаза со своим выдающимся носом! Не обязательно еще и глотку драть!

— Так, теперь и тебе мой нос мешает?! — рассердился не на шутку Субастик.

— А что, он еще кому-то мешает? — ехидно спросила Тина.

— Конечно, Деду Суб… — начал было Субастик и тут же прикусил язык, когда понял, что чуть не проболтался. — Этому австралийскому деду субтропическому, — кое-как вывернулся он.

— Что ты прицепился к своему носу? Давайте, рассказывайте дальше, — вмешалась Саманта.

— Лично я к своему носу не прицеплялся, — решил внести ясность Субастик. — Это он ко мне прицепился, и теперь его ничем не отодрать, я пробовал.

— Ну ладно, не расстраивайся, нос как нос, ничего особенного, — попыталась успокоить его Тина.

— Н-да, как послушаешь, так прямо волосы дыбом встают… — заговорил Роланд.

— От моего носа? У меня, между прочим, очень даже тихий нос! Ты разве слышал от него хоть какой-нибудь звук? — разволновался Субастик.

— Да я о другом! Как послушаешь ваши рассказы о дядюшке Элвине, так прямо оторопь берет, — объяснил Роланд.

— Он целыми днями торчит дома, и все ему только прислуживают! — продолжил Мартин.

— Ну а что твоя мама по этому поводу говорит? — спросила Саманта.

— Дело в том, что с тех пор, как у нас поселился этот дядюшка, папа с мамой не то чтобы начали ссориться, но все время ходят в плохом настроении. Мама один раз даже накричала на папу. Такого у нас в жизни не было! Она требует, чтобы папа выпроводил, наконец, своего дядюшку. А папа слишком вежливый, чтобы пойти на это.

— Ты хочешь сказать слишком робкий, — уточнил Роланд.

— Слишком мягкий, — поправила его Тина.

— Слишком добрый, может быть? — предложила Саманта свой вариант.

Мартин согласно кивнул.

— Просто он не умеет говорить «нет». Он начинает объяснять маме: «Что же мне делать? Ведь он как-никак родной брат моего отца. Я не могу выставить близкого родственника за дверь! Потерпи еще немного, и я как-нибудь осторожно подведу его к мысли, что пора бы ему уже тихо двигаться в сторону Австралии».

— Тихо двигаться у него не получится, — заметил Субастик. — Потому что он полетит на самолете, а самолеты медленно передвигаться не умеют. Разве только по земле.

— Слушай, что ты все время со всякой ерундой встреваешь? — строго сказала ему Тина. — Ты же видишь, что у твоего друга Мартина проблемы! Дело серьезное. Ну, давай дальше, Мартин.

— Мама последние дни совсем уже запилила папу. Я понимаю, ей это все надоело. Мне тоже, честно говоря. Да еще этот кенгуру — одна морока с ним!

— Какой такой кенгуру?! — удивился Роланд. — Ты мне ничего о кенгуру не рассказывал.

— У вас что — настоящий живой кенгуру завелся?! — воскликнула Саманта.

— Велли, Велли, кенгуру! Все кладет себе в суму! — продекламировал Субастик. — Только у нашего сумки нет, потому что он — мальчик.

— Значит, вы утверждаете, будто у вас в доме поселился кроме всего прочего еще и настоящий кенгуру из Австралии… — Роланд с трудом мог поверить в такое.

— Ну да! — подтвердил Мартин.

— Симпатичный, наверное! — оживилась Тина.

— Да уж, симпатичнее не бывает! — с горечью ответил Мартин. — Это милое животное каждый день переворачивает нам вверх дном всю гостиную. Все стулья перецарапал, диван ободрал — обивка в клочья, а еще и мамины цветы в саду сожрал подчистую.

— Да, это как-то все не очень симпатично, — согласилась Тина.

— А каким образом твой дядюшка, собственно говоря, приехал из Австралии? — полюбопытствовал Роланд после некоторой паузы.

— Не знаю, мы не спрашивали, — пожал плечами Мартин. — На самолете, надо полагать. Не на резиновой же лодке пригреб, — рассмеялся он.

— Вот именно, на самолете, — с нажимом сказал Роланд. — А кенгуру?