Людмила Павельская - Свиток Рифея Страница 7

– Да где же я найду столько хороших людей? – засомневался парень. – Не так-то много я их встречал. У нас в посёлке точно таких по пальцам можно сосчитать, завистников да бездельников куда больше.

– А ты открой глаза, а лучше сердце. Не верю, что не найдёшь тех, кто нам поможет.

– Ладно, попытаюсь. А дальше-то что?

– Вернёшься с солнечными камнями сюда. Я ждать буду. А что дальше будет – секрет пока, нельзя мне всё сразу тебе рассказывать.

– А не вернусь: камни-то денег стоят. Может, зря веришь мне?

– Что делать? Ты не первый, и мешочек был не единственный. Уже не возвращались те, кому доверила несколько лет назад. Не хочу думать плохое, может быть, случилось что с людьми. Но знай: возможностей у меня немного осталось, твой мешок предпоследний.

– Вернусь. Как только выйти-то из города да в поселенье попасть?

– Иди спокойно, куда глаза поведут, не бойся, – сказала девушка.

Пошёл Егорка прямо и не заметил, как оказался у крайней избы рабочего посёлка. Родители, как будто и не отсутствовал сын, приняли его возвращение как должное, не ругали, не спрашивали ни о чём.

Лёг парень спать, да не спится: всё думается, кто же сможет помочь его заданию трудному.

Так ничего и не придумал. А наутро вдруг прояснило: надо идти к соседке, вдове рабочего, которая после смерти мужа не озлобилась, не растеряла веру в справедливость, работала, как умела, мальчишку-сиротку к себе взяла, пригрела, обиходила.

Вот ей первой камешек в руки и достался. Согрела его вдова в своих натруженных руках, и засиял золотистый цитрин мягким солнечным цветом.

Сострадательная соседка и на других людей указала. Добрый и щедрый душой всегда видит себе подобных рядом.

А народ-то какой посёлке оказался! Один спас друга на рыбалке: северные речки резки и могучи, только оступись, вмиг затянут, унесут, ударят о пороги – не побоялся парень, кинул жердь другу, вытянул, сам чуть не свалился.

Молодая девчонка кинулась соседских детей от волка защищать, порвали ей звери руку, но дети-то успели убежать.

Да что говорить, камней меньше оказалось, чем людей хороших.

А уж последний камень, конечно, другу лучшему Егор понёс. Вот уж золото, а не человек, Пашка-то. Всегда поможет, подскажет, от напасти спасёт.

И точно! Как увидел Павел, друг закадычный, камни сверкающие, сразу предложил Егору спрятать их у себя до того момента, как тот в Каменный город соберётся идти. И правильно предложил: Егорка с родителями жил в бараке, там народец разный, такие драгоценности держать небезопасно. А у Павла родители зажиточные, дом свой, приберёт – никто не найдёт.

Так и порешили. Егор оставил мешочек и домой поспешил радостно: завтра в путь, обрадует княжну, спасёт Каменный город.

Утром ни свет ни заря прибежал парнишка к дому друга, стучал-стучал, не открывают. Наконец в окошке появилась лоснящаяся физиономия отца Пашки.

– Чего стучишь? Добрых людей будишь? Уехал твой друг в столицу как раз после того, как вы тут шушукались. Ты что, не знал, что мы его в ученики в магазин к куму устроили? Не сказал тебе паршивец наш? Он такой! Хитрый, сглазу боялся.

– Не оставлял мне ничего?

– А чего он тебе должен? Нет, все вещи забрал.

– А как найти-то его?

– Ну, ты, паря, даёшь! Да кто ж тебя пустит отсюда Павла искать? Или ты разбогател, клад нашёл, что ли? Смотри, скажу приказчику, чтобы приструнил тебя. Ишь, в столицу собрался! Видали там таких!

Что делать? Вернулся Егорка домой ни с чем. Делать нечего: на работу вышел. Кому пожалуешься, кто поможет?

Но недолго в посёлке смог парень находиться. Бросился в Каменный город прощенья у девушки бедной просить за свою доверчивость. Пусть не помог, но рядом быть ему кто запретит?

Как ушёл парень, так его больше в посёлке и не видели. Мать с отцом поплакали-погоревали, но что сделаешь: надо жить, младших растить.

Потекла жизнь, как речка по порогам. Кругом красота величественная, природа могучая, один человек слаб да мал: не увидеть ему на Земле справедливости, а Небеса молчат.

С тех пор прошло почти два века. Жизнь изменилась до неузнаваемости. А Каменный город всё стоит у быстрой реки, которая точит высокие горы, пробивается узкой змейкой сквозь тугую породу. Бежит река, соединяя свои воды с другой могучей водой. Несёт молву о прекрасном городе, когда-то много веков назад обернувшемся в камень. Ждёт Камень заколдованный добрых людей, чтобы солнце вернулось с ними, напоило своим светом руины, омыло землю от зла.

Дождётся?

Красота ненаглядная

Привольно живёт народ в Студёном царстве, хоть и испытает его батюшка-Мороз на прочность. А ветры северные сугробы снега под Новый год наметают такие, что хозяевам приходится выбираться через чердачное окно на крышу да снаружи двери в дом откапывать. Но разве это беды, если до северного сияния рукой подать, а сокровищ под землёй столько, что только успевай добывай! А уж соседи какие у страны, загляденье! По восточной границе расположилось царство Рифей. Горы там заоблачные, реки глубокие, а по берегам леса дремучие: и зверь, и птица, и грибы с ягодами – чего только нет. К тому же царство это – как шкатулка с драгоценностями. И горный хрусталь, и топазы, и изумруды, и золото, и малахит – да что перечислять, спросите, каких камней там нет. Пожалуй, не назову.

И в том, и в другом государстве под Новый год принято в центре столицы городок ледяной для потехи подданных устраивать. Каждый год правители решают, чья постройка лучше, но не могут прийти к согласию.

«Хватит спорить, – додумался владыка Рифея, – у нас драгоценных камней в царстве немерено, а мы по старинке изо льда фигуры режем. Прошлый век! Будем строить настоящий волшебный городок».

Приказано – сделано. Соорудили стену из прочного стекла вокруг будущего чуда, и пошла работа. Скульпторы-камнерезы друг перед дружкой стараются: горки ледяные из хрусталя, лошадка из топазов с сапфировыми глазками, змейка из изумрудов, крепости из яшмы, малахита, и везде шпили из золота! Красота неописуемая, дивная!

Пора народ звать, но тут что-то Величество засомневался: «А что если простые люди, по своему обыкновению, задумают что-то украсть ненароком, да и горки хрустальные разрушат санками? Нет, страшно! Пусть лучше смотрят из-за стекла на красоту и душой просветляются».

Распорядился владыка страны Седых гор в драгоценную постройку никого не пускать. День ходит народ вокруг стены – любуется, два, а на третий день наскучило ему такое развлечение: покататься на санках хочется и ледяные скульптуры медяками оклеить в знак исполнения желаний.

Что делать? Отправились подданные Рифея с санками в гости в Студёную страну в городок из прозрачного льда.

А Его Величество остался в сказочной постройке один. Ходит властитель среди золота и алмазов, негодует: «Вот ведь народ неблагодарный! Что ему ни сделаешь, всем недоволен! Как тут оставаться добрым царём!»

Орлиное племя

Из-за синей горы солнца ещё не видно, только свет разливается по предгорью, спускается вниз, а навстречу ему от подножья горной гряды возникает заря иная, то нежно-розовая, то вишнёвая, вдруг вспыхивающая алым огнём, рубиновым водопадом льющаяся в молочные воды могучей реки.

То горит орлец-камень, спорит с солнцем всесильным, красотой своей завораживает, и смиряется светило, подбирается лучами поближе к драгоценной россыпи, перебирает камешки, просвечивает каждый насквозь, ищет гнёзда рубиновые.

Слились две зари и возник новый день. Не простой день, главный в году. Ждёт его орлиное племя рифейское и коротким летом, и слякотной осенью, и холодной зимой. Весна дарит день особый, когда каждый человек-орёл говорит своё Слово.

Обычай этот, кажется, был всегда, с той давней поры, когда по воле Богов встали горы-великаны, потекли реки, бурлящие, как вскипающее в котле молоко, а у входа в глубокие пещеры застыли священные грифоны, псы с орлиными крыльями, на веки вечные поставленные стеречь богатства земли срединной и охранять тайные проходы из земного мира в иной, бесконечный.

Спустя какое-то время пришло в северные земли особое племя людское, способное превращаться в царь-птицу орла, посланца богов. Селенье своё люди построили так, чтобы ни один чужак мимо не прошёл, не потревожил то, что скрепляет земли воедино.

Воины племени были всегда готовы отразить любую атаку, не допустить врага к священным пещерам.

Клятва верности, произносимая ежегодно в один и тот же день, была им порукой.

Вот и нынче, согласно обряду, на плато меж высоких гор вышел Дарослов, вожак племени. Обратился лицом к Ярилу и произнёс: «Я беру на себя ответ за орлиное племя». За ним потянулись воины и их жёны, становясь по обе руки от вожака строго на своё место. И каждый говорил Слово: кто-то клялся охранять сокровища богов, отбивать любые нападки врагов, а кто-то добывать пищу, строить жилища, врачевать раны – кто что мог лучше других, тот то и делал.