Лорен Сент-Джон - История про доброго слона Страница 8

Джемми поднялся на ноги. Грейс ухватилась за Мартину и что-то забормотала по-зулусски — девочка не поняла: это были мольбы или заклинания. Жираф немного постоял, подумал и потом медленно тронулся в путь.

Мартина уже привыкла к тому, что, оказавшись в Секретной долине, на подходе к тайному убежищу и к пещере с настенными рисунками, она стискивала зубы, задерживала дыхание, еще сильнее сжимала ногами бока жирафа и еще крепче вцеплялась ему в гриву — в ожидании, когда тот ринется по уклону под согнутый ствол дерева, в узкое отверстие между двумя скальными выступами.

Но как все получится с такой тяжелой ношей на спине? И как это перенесет сама «ноша»?

Девочка поделилась своими опасениями с тетушкой Грейс, и они быстро пришли к согласованному решению: люди, то есть они, проникнут туда сами — ползком, двигаясь при этом, быть может, не слишком грациозно, но зато не подвергая себя опасности, а жираф, изящно и легко, как всегда, нырнет и окажется у себя дома.

Так они и поступили.

— Все-таки, детка, лучше будет, — отдышавшись, произнесла тетушка Грейс, — когда ты подрастешь и получишь автомобильные права… Езда на жирафе, скажу тебе по совести, немного не для меня, — продолжала она, отряхиваясь от листьев, мха и колючек. — Нет, я не ковбой, не хочу ездить без седла да еще с такой черепашьей скоростью. Не хочу пробираться сюда на четвереньках и получать синяки и царапины.

— А разве есть другой вход? — спросила Мартина, включая фонарик и обшаривая с его помощью стены пещеры. — Я его не знаю… А как сюда раньше проходили люди и вы тоже?

Тетушка Грейс загадочно улыбнулась.

— У каждого человека свой путь, — сказала она.

В этом убежище Мартина бывала уже не один раз за прошедший год, но все равно оно не теряло для нее своей таинственной привлекательности. Плотный воздух, как в насыщенном ароматом ладана храме, уносил ее мысли куда-то в далекое прошлое, в те времена, когда предки нынешних бушменов любили рассказывать о своей жизни с помощью рисунков на гранитных стенах. Она многого не понимала в этих изображениях, хотя воины с копьями или головы львов — что ж тут не понять? Только означают они совсем не то, что она видит. Так говорила ей Грейс.

Усевшись на плоский камень в одном из углов пещеры, девочка и старая женщина задумались. Мартина вспомнила, как не так давно, в Зимбабве, она оказалась в такой же пещере вместе с Ханом, леопардом, которого помогла спасать от дурных людей и вылечила, сама не понимая, как[7]. Потом его привезли к ним в Савубону, и сейчас он, быть может, находится где-то совсем недалеко от них и хочет встретиться с ней, а уж она-то как хочет этого! Она твердо уверена, что по-своему, по-звериному, он помнит и любит ее. И она его тоже…

Слезы опять навернулись ей на глаза. Уже совсем скоро, через какие-то две недели все это уйдет от нее, окажется в прошлом: любимые животные, заповедник, саванна. Всему этому она должна будет сказать «прощайте»… И хотя отрадно думать, что новый хозяин никогда не найдет секретное место, где они сейчас находятся, но что проку, если все равно ее уже здесь не будет. А где она будет?..

Тетушка Грейс легонько толкнула ее в бок.

— Расскажи мне все от начала до конца, детка. Ничего не забудь.

И Мартина начала рассказывать — о том, как столкнулась с Ройбеном Джеймсом; как тот приехал к бабушке и показал документы о большом неоплаченном долге мистера Томаса, и что, согласно тем же документам, за этот неоплаченный долг заповедник Савубона переходит в полную собственность Джеймса. Уже через две недели! Даже на три дня меньше… Рассказала она, что бабушка уехала в Англию, выяснить что-то в банке, и о письме к ней дедушки Томаса с извинениями — а за что, бабушка не знает; и даже о больном буйволе сообщила Мартина, и о том, как на них напала слониха по имени Добрячка… Ну, не совсем на них, а на водителя машины мистера Джеймса. А ведь какая спокойная всегда была.

Закончила Мартина печальный рассказ такими словами:

— Так что сами видите, как нам плохо сейчас. И я подумала, тетушка Грейс, а что если… — Мартина кивнула в глубь пещеры, в темноту. — Что если вы сможете что-то новое прочесть… узнать… там, на этих рисунках, которые на стенах. Очень прошу вас, сангома, (Так называл тетушку Грейс ее племянник Тендаи, и означало это слово на одном из наречий языка бушменов — «предсказательница», «ведунья», «ворожея».)

Тетушка Грейс ответила не сразу, и Мартина уже начала чувствовать, что больше не выдержит молчания и сейчас закричит или заплачет. Но вот сангома тяжело поднялась с камня, на котором они сидели, и подошла к одной из стенок пещеры, освещенной светом фонаря, что был в руках Мартины. Подошла и так же молча уставилась на какое-то темное пятно. (Таким оно казалось Мартине.) Прошло еще несколько долгих, томительных минут.

Мартина встала, приблизилась к ней… Что тетушка Грейс там увидела? Пятно и пятно…

Мартина осмелилась нарушить молчание.

— Вы что-то прочли, тетушка Грейс? — дрожащим голосом спросила она. — Но ведь это просто пятно от краски, ничего больше.

Сангома медленно покачала головой.

— Наши предки, те, кто рисовали здесь, ничего не делали без смысла. У них каждая линия имела значение.

Она прошла вдоль стены, ощупывая камень своими толстыми пальцами, — будто искала что-то: какую-то кнопку, клавишу, тумблер.

Но вот пальцы застыли. Мартина приблизила к ним фонарь — под ними виднелось углубление.

Тетушка Грейс встрепенулась и нетерпеливо проговорила:

— Идем, детка. Нам нужно идти.

— Куда? — почти закричала Мартина, но вместо ответа тетушка Грейс протянула руку и выключила фонарик, который держала девочка. На них мгновенно обрушилась темнота…

Когда несколько месяцев назад во время поездки в страну Зимбабве к близкой подруге своей бабушки Мартина также оказалась в пещере наедине с самым крупным в мире леопардом, самым страшным для нее, насколько помнит, было очутиться в полной темноте: даже не видеть свою руку, если поднесешь к лицу. Однако сангоме такие страхи были чужды. Взяв Мартину за руку, она двинулась в глубь пещеры, туда, где начинался проход в туннель и в другие пещеры, и куда Мартина никогда раньше не заходила, потому что боялась.

Как тетушка находила дорогу в полной тьме, Мартина не представляла, но та уверенно шагала вперед — как по собственному дому.

Воздух становился плотнее, так ощущала Мартина, он давил на нее, затруднял дыхание; ей делалось все страшней, когда вдруг повеяло свежим воздухом, и она увидела перед собой кусочек неба и на нем звезды. Тетушка Грейс пошла дальше, к выходу…

Они стояли сейчас на склоне горы, над тайным убежищем жирафа, и рядом с ними был… нет, не Джемми, а леопард Хан — он шел сюда за ними, как верный домашний пес, с той минуты, как они вышли из подземного туннеля на горный склон.

Тетушка Грейс взяла из рук Мартины фонарь, зажгла, направила свет немного в сторону.

— Видишь? — спросила она.

Мартина с трудом разлепила губы, чтобы ответить. Да, она видит у подножья большого валуна два огромных слоновых бивня. Они измазаны землей, словно недавно еще лежали в ней, а их заостренные концы указывают куда-то. Вроде, на север… Да, точно на север.

— Я вижу, сангома, только ничего не понимаю. Откуда они? Как сюда попали?

Грейс показала Мартине, чтобы та села, опустилась на землю сама. Хан подошел и улегся возле девочки. Она, словно это и впрямь была обыкновенная собака, опустила руку на его золотистую с темными крапинками шерсть. В первый раз после недавнего приключения и знакомства с ним в Зимбабве она снова касалась его, гладила, а он, вытянув могучие лапы, прикрыл глаза и мурлыкал.

Не обращая внимания на эту не вполне обычную картину, тетушка Грейс сняла висевший у нее на шее кожаный мешочек и стала разбрасывать вокруг лежащих слоновых бивней его содержимое: небольшие кости, иглы дикобраза, перья удода, стебли каких-то трав. Потом зажгла свечу и застыла в неподвижности. Глаза у нее закрылись. Легкий аромат африканских фиалок и мускуса повис в воздухе. Не открывая глаз, сангома начала что-то бормотать, но Мартина, как ни вслушивалась, ни слова не понимала. Похоже было, Грейс спорит с кем-то — быть может, с древними духами. Или советуется. При этом жестикулировала, качалась вперед и назад и явно пребывала в состоянии, близком к отчаянию.

Видя это, теряла присутствие духа и Мартина. Она крепко прижалась ногой к леопарду: его тепло придавало ей силы. Тетушка Грейс продолжала беседовать с потусторонними видениями, она выглядела полубезумной, впала в транс, и Мартина начинала подумывать, не разбудить ли ее, но боялась: что, если это такая молитва, — а разве можно мешать молитве?

Хан зарычал. Тетушка Грейс открыла глаза. Ее взгляд был устремлен прямо на Мартину, и та услышала слова: