Братья Бондаренко - Горицвет Страница 8

что у меня медведь Тяжелая Лапа мышку отнял. А я ему говорю: стой, погоди. Что ж ты его. так позорить будешь? Ведь ему потом нигде появиться нельзя будет. Как только увидит кто, так -и скажет сейчас же: вот он, медведь тот, что мышку у Енота отнял.

Задумался медведь: а что? И в самом деле, стыдно будет по лесу ходить, смеяться будут: на мыша польстился. Поглядел исподлобья на Зайца, спросил:

   — Неужто_ рассказать хочет?

   — Вот именно. Я сначала не поверил, а потом вижу — такой расскажет. Вот, думаю, беда какая. Неужели, думаю, медведь Тяжелая Лапа настолько оплошал, что на чужое зариться начал. Стой, говорю, погоди, Енот, тут что-то не так. Разобраться надо. А он как начал кричать: «Да он всегда таким был — на чужое падким!..»

Поежился медведь, пошевелил плечами:

   — Ишь, проворный какой обзываться.

   — Вот и я ему говорю: погоди, Енот, не спеши. Не мог тебя медведь Тяжелая Лапа обидеть всерьез. Неужели, говорю, он такой скряга, чтобы на мышку твою кинуться. Может, он пошутил просто.

Обрадовался медведь.

   — Верно, пошутил я, а он уж сразу — по лесу пойду. Какой, шуток не понимает...

   — Вот и я ему говорю: погоди, Енот, оговаривать. Вот сбегаю я к медведю, если не шутит он, иди тогда по лесу, говори всем, как он обидел тебя, пусть все знают.

   — Нет, нет, пошутил я.

   — Ну вот и хорошо. Давай тогда мышку, я ему отнесу ее.

И заскреб медведь пятерней в затылке: не хотелось ему отдавать мышку Еноту, но и обидчиком прослыть не хотелось. Отдал.

Увидел Енот — несет Заяц его мышку. Удивился:

   — Как это он отдал ее тебе?

   — Так я же тебе сказал: есть у меня ключик от сердца.

   — Так оно же у него медвежье.

   — А у меня и от медвежьего имеется. Словом зовут его, ключик мой. К каждому сердцу его подобрать можно. Сказали тебе его, а ты и задумался. И отмягчело твое сердце, отомкнулось. Ну, беги, ешь свою мышку. Да впредь расторопнее будь, не попадайся на глаза медведю.

САМ СЕБЯ БЕЛЬЧОНОК ВЫДАЛ

Собралась Белка в кедровник, приказала сыну:

   — Ты, сынок, из дому никуда не ходи. Жди меня. Да смотри, орешек не ешь: он у нас последний.

   — Ладно, — сказал Бельчонок.

Но одно дело — сказать, а другое — вытерпеть, не съесть, когда съесть очень хочется.

, Не вытерпел, съел Бельчонок орешек. Пока ел, ничего, а съел и стыдно стало: что он теперь матери скажет? И решил Бельчонок правду не говорить.

   — В лесу не я один живу, — говорит, — разве некому орешек унести?

Возвратилась Белка домой. Бросился Бельчонок к ней навстречу. Говорит:

   — А у нас, мама, кто-то орешек унес. То был, был, а то, смотрю, а его нет уже.

   — Совсем нет?

   — Совсем. Лежал он себе, а я думаю: пусть лежит. А потом смотрю, а уж его нет.

А глазенки круглые, чистые, как две бусинки.

Улыбнулась Белка. Достала шишку кедровую. Спрашивает:

   — А еще орешек хочешь?

   — Хочу, — подпрыгнул Бельчонок, — одним разве наешься.

Белка засмеялась, а Бельчонок глядел на нее и удивлялся, чего она смеется, ведь одним орешком и правда не наешься.

КРАСНОЕ ЯБЛОКО

Проезжал дедушка Василий по мосту, вез яблоки из колхозного сада. И уронил одно в речку. Подхватила его речка и понесла, приглядываясь, кому бы его подарить. Увидела — Енот у бережка ладошки полощет, подкатила ему:

   — Угощайся.

Обрадовался Енот красному яблоку. Ест, думает: «Это, наверное, речка за то мне подарила его, что я ее проведать пришел. Что ж, я и завтра приду».

На другой день Енот пораньше встал, чтобы кто не опередил его и не пришел первым к речке. Прибежал, встал у берега, ждет, когда речка ему красное яблоко на песок выкатит.

Ждет-пождет, не несет речка ему яблока. Почему бы это? Подумал Енот и догадался: не знала речка, что придет он, потому и не приготовила для него яблоко.

Откашлялся Енот и сказал громко, чтобы слышно было:

   — Завтра я опять приду тебя проведать, речка.

Пришел. Встал у берега, ждет. Нет яблока. Почему

бы это?

И догадался Енот — думает теперь о нем речка: подарила ему яблоко, а он уж и за вторым идет. Охочий на даровое.

Стыдно Еноту стало. Ушел он в лес и с месяц не показывался у речки, выдержку самому себе дал. А через месяц пошел. Шел, думал: «Теперь-то уж обязательно речка меня яблоком встретит — вон сколько не был».

Но речка и на этот раз не принесла ему яблока.

Удивился Енот — почему бы это? Подумал и догадался: обиделась речка. Дескать, не дала ему еще одно яблоко, он и дружить перестал, целый месяц не был.

И чтобы доказать речке, что он, Енот, не такой, как она о нем думает, что он не яблоками дружбу мерит, стал Енот каждый день приходить к речке. Придет, встанет на бережке, скажет:

   — Пришел я.

Постоит. Водички похлебает. Скажет, вздохнет будто:

   — Завтра опять приду.

И приходит. Стоит на бережке, на воду смотрит. Уверен Енот, увидит когда-нибудь речка, что он просто так к ней приходит, и прикатит к его ногам еще одно красное яблоко.

КАК ПРОХОЖИЙ ДРУГОМ СТАЛ

Ходил Суслик на поле за колосками. Устал. Чуть плелся домой. Увидел домик Хомяка. «Дай, — думает,— посижу возле него на камушке, отдохну».

   — Разреши, Хомяк, посидеть на твоем камушке. Устал я.

   — Посиди, — разрешил Хомяк.

Сидел Суслик, отдыхал, а Хомяк глядел на него и думал — прохожий;

Дня через два опять случилось Суслику мимо домика Хомяка идти. И опять он притомился, отдохнуть ему захотелось. Остановился он, попросил :

   — Разреши, Хомяк, посидеть на твоем камушке. Устал я.

   — Посиди, — разрешил Хомяк.

Сидел Суслик, отдыхал, а Хомяк глядел на него и думал — знакомый.

Дня через два опять случилось Суслику мимо домика Хомяка идти. Увидел его Хомяк, окликнул :

   — Что мимо идешь, Суслик? Сверни на минутку.

   — Да я не устал сегодня, — отвечает Суслик.

   — А ты просто так сверни. Посидим, словечком- другим перекинемся. О себе расскажи. Где живешь, есть ли дети?

Сидел Суслик на камушке возле Хомяка, рассказывал ему о себе, а Хомяк глядел на него и думал — приятель.

С неделю после этого не видел Хомяк Суслика. До этого столько не видел и — ничего, а тут неделю не показывался Суслик и затосковал Хомяк.

Сказал жене:

   — Что-то Суслика давно не видно. Уж не заболел ли он? Пойду проведаю.

Вышел ко двору, а Суслик — вот он, сам к нему бежит.

— Что пропадал долго? — спросил его Хомяк.

   — Да жена прихворнула, — ответил Суслик — ухаживал за нею, пшеничку жевал ей.

   — Ну и как?

   — Да теперь ничего. На поправку пошла.

Сидел Суслик на камушке, рассказывал о своей

жене, а Хомяк глядел на него и думал — друг.

Теперь их часто видят соседи вместе, и от Суслика к домику Хомяку проторена даже дорожка.

КРАЙ, ГДЕ ВСЕ САМОЕ ЛУЧШЕЕ

Лето Голубь провел у Лысой горы в дупле осокоря над речкой, а на зиму к Черному морю улетел, среди Крымских гор поселился. С Крымским Голубем познакомился. Летает с ним, Крымский край нахваливает :

   — Хорошо у тебя как: и море под боком и горы в рядом. У нас тоже гора есть, Лысой мы зовем ее. Но

разве ее можно с твоими горами сравнить?

   — Низкая?

   — Да и низкая и вообще не такая... И речка у нас есть, Чагрой мы зовем ее. Но разве ее с твоей можно сравнить? Твоя вон как по камням скачет.

   — А у вас что — тихая?

   — Да и тихая и вообще не такая... И озеро у нас есть, на разве сравнишь его с твоим озером? Оно вон у тебя на горах, под самыми облаками' лежит.

   — А ваше что, в долине?

   — В долине, да и вообще оно совсем не такое, как у тебя.

И сказал тогда Крымский Голубь:

   — Если тебе нравится так край мой, оставайся здесь навсегда. Будем жить рядом.

   — Что ж, останусь, — сказал ему наш Голубь и всю зиму летал над Крымскими горами и все нахваливал их. А как стало время к весне близиться, томиться начал, задумываться.

Спросил его как-то Крымский Голубь:

   — О чем это ты все думаешь?

   — О горе, — говорит, — о Лысой. Поглядеть бы теперь, какая она. Вершина-то ее отошла, поди, обесснежила.

   — Так что ж о ней думать? Ты же сам говорил, что вашу гору с нашими не сравнить.

— Я и сейчас говорю: разве ее можно с вашими сравнить. Такой горы нет больше нигде. Ты бы посмотрел, какие овраги прорезают ее! Они уж, наверное, водой набрались, заревут, гляди, скоро.

На другой день смотрит Крымский Голубь: опять о чем-то думает товарищ его. Спросил:

— О чем же ты теперь думаешь?