Игорь Носов - Путешествие Незнайки в Каменный город Страница 8

— Очень необычно у вас… Что это за штуки такие? — указал он на шар размером с яблоко, выточенный из камня, и на установленную на мольберте картину в блестящей раме. Там был изображён чёрный треугольник на белом фоне.

— Это шедевры нашего самого известного художника, основателя школы каменистого сюсюра — академика живописи и ваяния Мазилки.

— Шедевры?! — растерянно переспросил Тюбик, подойдя к «произведениям» и разглядывая их.

Шар был совершенно обычный: шар как шар. И треугольник был такой же простой, как любой другой.

— А в чём же здесь суть? Что это значит?

— Какая же суть должна быть в произведении искусства? Главное в искусстве — форма… Вот полюбуйтесь, какие удивительные формы!

Грифель подошёл к шару и стал поглаживать его руками… Потом

посмотрел на треугольник и восторженно сказал:

— Какие формы! Соотношение чёрного и белого! Линии!

— Ну линии прямые, — ответил Тюбик. — А чего тут удивительного?

— Как чего. — Чувствуете, какие уверенные линии? Какая, значит, твердая рука была у мастера!

— А мне кажется он просто по линейке чертил.

— По линейке?!

— Да.

— Ну, по линейке такое, конечно, каждый сможет, — сказал Грифель.

Но тут он спохватился, испугавшись вольности собственных мыслей:

— О чём мы говорю!! Нам ли судить о великом произведении! Оно… Оно… неповторимо!

— Вы правда так думаете?

— Что значит «правда думаю»?

— Ну, вы действительно считаете эти произведения великолепными?

— Естественно!

— А как вы отличаете великое от плохонького, заурядного?

— Как, как!.. Очень просто: великое в искусстве невозможно повторить, даже просто скопировать не получается!

Тюбик подошёл к чёрному треугольнику», внимательно его осмотрел и сказал:

? —* Если у вас есть четверть часа, холст, карандаш, линейка, кисти и две краски — черная с белой, я готов сделать точно такой же «шедевр» прямо сейчас.

У Грифеля глаза полезли на лоб. Когда он взял себя в руки после такой наглости гостя, то прбормотал.

— Полагаю, что Академия художеств не лучшее место для дешёвых экспериментов. Искусство, видите ли, — это тайна, традиция.

А я думаю, что искусство — это увеличительное стекло, через которое мы внимательно и радостно смотрим на себя, на других, на лес, на реку, на город…

По залу, где беседовали Тюбик с Грифелем, от этих слов будто свежим ветром потянуло. Грифель поёжился и беспокойно поглядел на шаровидно-треугольные шедевры. Потом он встал и вежливо сказал:

— Уважаемый Тюбик! Я подумаю над вашими словами. Но сейчас я должен отправиться на лекцию. Меня ждут ученики, а тема сегодня будет сложной: «Геометрические основы искусства».

Тюбик не смог сдержать лёгкой улыбки, услыхав о геометрии, но также любезно ответил:

— Спасибо за встречу, уважаемый. Надеюсь, вы не откажетесь завтра утром прийти на набережную. Я открою там выставку «Взгляд стрекозы».

Художники распрощались. Тюбик спустился вниз и отправился погулять по городу.

Грифель же вызвал свою помощницу и несколько смущённо попросил:

— Принесите мне, пожалуйста, холст, линейку, карандаш и две краски — чёрную и белую.

Малышка вышла за дверь и на обратном пути, уже неся всё перечисленное, шепнула в коридоре другой помощнице: «Шеф вдохновился… Встреча с гостем пошла ему на пользу… А то он не брал в руки карандаш и кисти с прошлой весны».

Как только Грифель получил необходимое, он принялся за дело, приговаривая «Неужели Тюбик прав?»

Глава 15 О жуках и моде.

В то время, когда Знайка и Стекляшкин были в Академии ижрк, а Гусля, Цветик и Тюбик — в Академии Художеств остальные путешественники перед походом в музей получили возможность просто погулять по Каменному городу. Погода стояла отличная, весеннее солнышко пригревало всё больше и больше.

Недавние дожди смыли пыль с домов и улиц. Всё блестело и выглядело чистеньким и свежим.

Малышкам ж малышам из Цветочного города, даже чудилось, что вот-вот где-нибудь пробьётся и зазеленеет трава, распустятся молодые клейкие листочки деревьев, появятся неброские, но очень нежные весенние цветы — гиацинты, тюльпаны, нарциссы… Казалось, запах выхлопных газов автомобильчиков на спиртовом двигателе уступит место чистому воздуху, в котором перемешаны все весенние запахи: влажной земли, молодых листьев, первых цветов и южного ветра…

Но ничего подобного не происходило, только солнце светило ярче, и сильнее нагревался асфальт и бетон.

— Слушай, Гранитик» — спросил Незнайка, а жуки майские у вас летают?

— Майские жуки?.. Нет.

— А июньские? — спросил Гунька.

— Июньские?.. Тоже нет.

— Ну хоть в августе бронзовиков-то много? — допытывался Пёстренький.

— Бронзовиков?.. В августе?

— Хочешь сказать, что даже их нет?! — удивилась Кнопочка.

— Нет… Я бы хотел сказать, что они есть, но их нет… Никаких у нас жуков нет, — расстроено ответил Гранитик.

К нему обратилась Пышечка:

— А бабочки летом какие тут летают?

— Бабочки?.. — ещё больше смутился экскурсовод. — Бабочки у нас тоже не летают.

— Это же надо! — не выдержал Незнайка. — Ну хоть гусеницы у вас тут ползают, коль никто не летает?

— Гусеницы?.. Нет. Тоже не ползают.

— Это что же — их всех птицы съели? Наверное, у вас зато ласточек и соловьёв много развелось, — сказал Пончик. — Я люблю смотреть, как ласточки в небе кружатся. А вечером соловьёв послушать приятно.

Гранитик не знал куда деться от вопросов. Он вздохнул и сказал:

— С птицами у нас ещё хуже. Ласточкам, стрижам, соловьям и мухоловкам здесь есть нечего, так как у нас и комаров-то нету. А другим птицам просто гнёзда строить негде — растений тут давно уже не стало!

Некоторое время под впечатлением этого разговора все ходили молча. Позже Пачкуля Пёстренький, забыв свой принцип — ничему не удивляться, заметил:

— Любопытно получается, но не весело….

Пока гости бродили по городу и поглядывали по сторонам они сами привлекли к себе интерес жителей Каменного города. Наибольшим вниманием пользовался Незнайка. Причём на него главным смотрели не малыши, а малышки. Они даже стали собираться стайками в тех местах, где Незнайка задерживался подольше, и пялили на него глаза, что-то друг другу говоря. Некоторые даже пальцем на него указывали.

Незнайка это заметил и сначала был очень доволен произведённым на малышек впечатлением. Но скоро ему надоела эта назойливость, особенно когда малышек собиралось много и они явно талько в нём и шептались.

— Что все на меня смотрят так, будто я пугало огородное?! — возмутился он.

Тогда Гранитик решил выяснить, почему Незнайка так всех интересует. Он подошёл к малышкам и прислушался!

— Вы посмотрите* милочки, какой костюмчик у этого малыша! — говорила одна.

— Его зовут Незнайка, — сказала, вторая. — Я еще в первый день его приметила. Симпатичный малыш»

— А мне кажется» вот тот чумазенький симпатичнее, — сказала третья малышка.

— Ну какая разница;, кто из них симпатичнее?.. — заявила четвёртая. — Это не имеет к нашему разговору о костюмах никакого отношения. Хотя мне больше всех нравится тот, которого Гунькой зовут.

Красавчик! И имя звонкое… Ой! Я же о костюме хотела сказать! Конечно, Незнайка из них самый модный. Наверное, одевается он у какого-нибудь знаменитого модельера вроде нашего Кармашкина.

— Да, да! — согласились остальные.

Гранитик тихонечко отошёл: в сторону и вернулся к гостям:

— Наши малышки — большие модницы, — объяснил Он Незнайке. — Поэтому они обсуждают, у какого модельера вы одеваетесь.

— Вовсе я не у модельера одеваюсь» — ответил Незнайка. — Я дома по утрам одеваюсь!

— А разве у вас нет модельеров? — удивился Гранитик. — И вы не следуете моде?

— Нету у нас никаких модельеров. Мы сами что хотим, то ж носим

— сказал Гунька.

— Странно — отозвался Гранитик. — Мы, наоборот, всегда следим за модой и носим одинаковую одежду от самых известных модельеров — Кармашкина и Бретелечки.

Глава 16. В Железобетонном музее современного искусства

Музей, куда пришли путешественники, начинался прямо на той самой площади, где недавно приземлился на сиропоплане Винтик.

Гостям объяснили что на открытом воздухе выставлены скульптурные композиции знаменитых ваятелей— Столбика, Стамескина и Фонарикова.

Как выяснилось позже, только имя скульптора Стамескина было настоящим. Имена же Столбиков и Фонариков были вымышленными, то есть псевдонимами (как у Цветика, который, если помните, был на самом деле Пудиком). Так вот, эти имена и псевдонимы очень шли их обладателям. Об этом рассказал Гранитик.

— Стамескин последние годы увлекается только геометрической скульптурой. Всё, что вы видите сейчас на площади (а кругом были десятки каменных шаров, кубов ж пирамид — дело его рук..* И не столько рук, сколько его стамесок. Всё это он лично высек из камня. И работает он много и очень плодотворен, Маэстро как-то привёл любопытный факт: за свою карьеру он, оказывается» сломал уже 13 тысяч стамесок!