Алан Милн - Винни-Пух Страница 9

— Красного.

— Подумать только… Красного, — забормотал Иа себе под нос. — Мой любимый цвет… И большой он был?

— С меня.

— Подумать только… Почти такой же большой, как Хрюка, — продолжал он бормотать, грустно-грустно. — Мой любимый размер. Жаль, жаль.

От горя Хрюка ужасно разволновался и не знал, что ему сказать. Он вроде бы находил нужные слова и уже открывал рот, чтобы их произнести, но потом вдруг решал, что пользы от них всё равно никакой, и закрывал рот. И тут с другого берега ручья послышался голос Винни-Пуха.

— Поздравляю с днём рождения, желаю счастья, — кричал Пух, позабыв, что уже поздравлял Иа.

— Спасибо тебе, Пух, счастья мне уже хватает, — уныло откликнулся Иа.

— Я принёс тебе подарочек, — радостно возвестил Пух.

— И подарочек у меня уже есть.

Пух тем временем перебирался через ручей, а Хрюка уселся на травку чуть в стороне, закрыл мордочку передними лапами и тихонько всхлипывал.

— Это Полезный Горшок, — объяснил Винни-Пух. — Смотри. На нём надпись: «С Очень Счастливым Днём Рождения от любящего тебя Пуха». Здесь всё так и написано. И в него можно класть всякие вещи. Держи!

Увидев горшок, Иа сразу оживился.

— Как здорово! Значит, я могу положить в этот горшок мой шарик!

— Нет, нет, Иа, — покачал головой Пух. — Шарики слишком большие, и в горшках уместиться не могут. Если у тебя есть шарик, лучше держи его…

— А мой уместится, — гордо заявил Иа. — Смотри, Хрюка, — и когда Хрюка поднял голову, Иа ухватил остатки шарика зубами и осторожно опустил в горшок. Достал оттуда и положил на землю. Снова ухватил зубами и так же осторожно опустил в горшок.

— Входит! — воскликнул Пух. — Действительно, входит!

— Безусловно! — покивал Иа. — Не только входит, но и выходит.

— Я очень рад, — Пух просиял, — что додумался подарить тебе полезный горшок, в который ты можешь класть разные вещи.

— Я очень рад, — подал голос Хрюка, который уже забыл про недавние слёзы и тоже сиял от счастья, — что принёс тебе подарок, который можно положить в Полезный Горшок.

Но Иа их не слышал. Он вынимал клочки шарика из горшка, а потом клал обратно, вне себя от восторга.

— А я ему ничего не подарил? — с грустью спросил Кристофер Робин.

— Разумеется, подарил, — ответил я. — Ты подарил ему, разве ты не помнишь, ну эту… маленькую… маленькую…

— Я подарил ему коробочку с красками, чтобы он мог ими рисовать.

— Именно так.

— А почему я не подарил её ему тем утром?

— Ты же готовил Иа праздничный стол. На нём стоял торт, покрытый глазурью, с тремя свечками и его именем, написанным розовым кремом, а также…

— Да, я помню, — перебил меня Кристофер Робин.

Глава 7,

в которой в Лесу появляются Кенга и Крошка Ру, А Хрюка принимает ванну

Никто, похоже, не знал, откуда взялись в Лесу Кенга и Крошка Ру. И когда Винни-Пух спросил Кристофера Робина: «Как они сюда попали»? — Кристофер Робин ответил: «Обычным путём, если ты понимаешь, о чём я, Пух». Пух, конечно же, не понял, но ответил: «Ага»! Потом дважды кивнул и добавил: «Обычным путём. Ага»! И отправился к своему другу Хрюке, чтобы узнать, какие на этот счёт у него есть соображения. В домике Хрюки он нашёл Кролика. Так что этот животрепещущий вопрос они обсудили втроём.

— Вот что не нравится мне во всей этой истории, — начал Кролик. — Живём мы тут, понимаешь, ты, Пух, и ты, Хрюка, и я… и вдруг…

— И ещё Иа, — вставил Пух.

— …и Иа… и вдруг…

— И ещё Сова, — напомнил Пух.

— …и Сова… и вдруг, ни с того, ни с сего…

— Ой, и Иа, — снова перебил Кролика Пух. — Как же я мог забыть про него!

— Так вот… мы… здесь… живём, — Кролик отчеканивал каждое слово. — Все… мы, и вдруг, проснувшись утром, что мы видим? А видим мы среди нас Странное животное. Животное, о котором раньше слыхом не слыхивали. Животное, которое носит своё семейство в своём же кармане. Допустим, я бы носил своё семейство в своём кармане. И сколько же мне тогда потребовалось бы карманов?

— Шестнадцать, — ответил Хрюка.

— Нет, семнадцать, — поправил его Кролик. — Да ещё один для носового платка. Итого — восемнадцать. Восемнадцать карманов в одном костюме! Просто времени не хватит рассаживать всех по карманам!

Долгую, долгую паузу прервал Винни-Пух: всё это время он о чём-то напряжённо думал.

— Я насчитал пятнадцать.

— Чего? — переспросил Кролик.

— Пятнадцать.

— Чего пятнадцать?

— Твоих детей.

— А они тут причём?

Пух почесал нос и ответил, что, как ему показалось, Кролик вроде бы вёл разговор о своих детях.

— Неужели? — удивился Кролик.

— Да, ты о них говорил.

— Какая разница, говорил или не говорил! — нетерпеливо вмешался Хрюка.

— Вопрос-то в другом: что нам делать с Кенгой?

— Да, понимаю, — протянул Пух.

— Предлагаю наилучший вариант, — решительно заявил Кролик. — Наилучший вариант — это украсть Крошку Ру и спрятать его. А когда Кенга спросит: «А где Крошка Ру»? — мы ответим: «Ага»!

— Ага! — тут же подхватил Винни-Пух. — Ага! Ага! Конечно же мы сможем сказать «Ага!», даже если и не украдём Крошку Ру.

— Пух у нас слабоват умишком, — добродушно заметил Кролик.

— Знаю, — не стал отрицать Пух.

— Мы скажем «Ага!», чтобы Кенга поняла, что мы знаем, где находится Крошка Ру. «Ага!» означает следующее: «Мы скажем тебе, где Крошка Ру, если ты пообещаешь уйти из Леса и никогда больше сюда не возвращаться». А теперь помолчите: мне надо подумать.

Пух отошёл в угол и попытался произнести «Ага!» нужным тоном. Иногда ему казалось, что в «Ага!» проскальзывал тот смысл, который вкладывал Кролик в это словцо, иногда — нет. «Наверное, всё дело в практике, — решил он. — Интересно только, а Кенге придётся упражняться, чтобы понять нас?»

— Есть тут одна загвоздка, — в голосе Хрюки слышалось беспокойство. — Я говорил с Кристофером Робином, и он меня предупредил, что кенги считаются одними из самых свирепых животных. Просто свирепого животного я, конечно, не боюсь, но когда у свирепого животного отнимают детёныша, оно становится вдвое свирепее. И в этом случае говорить ему «Ага!» как-то глупо.

— Хрюка, — Кролик достал карандаш, послюнявил грифель, — храбрецом тебя, пожалуй, не назовёшь.

— Трудно быть храбрым, — Хрюка даже всхлипнул, — когда ты очень маленький.

Кролик, который уже начал что-то писать, вскинул голову.

— Именно потому, что ты очень маленький, мы и сможем осуществить наш план.

Хрюка так возгордился, почувствовав себя незаменимым, что напрочь забыл про все свои страхи. А когда Кролик упомянул ещё и о том, что кенги бывают свирепы только зимой, а во все другие времена года пребывают исключительно в добродушном настроении, он просто не мог усидеть на месте. Очень уж ему не терпелось приступить к делу, которое не могло осуществиться без его участия.

— А как же я? — грустно спросил Пух. — Получается, что без меня можно обойтись?

— Ничего страшного, Пух, — утешил его Хрюка. — Твоя помощь понадобится в следующий раз.

— Без Пуха, — торжественно объявил Кролик, затачивая карандаш, — вся затея провалится.

— Понятно… — разочарованно протянул Хрюка.

А Пух вновь ретировался в угол, гордо думая про себя: «Без меня всё провалится! Вот какой я молодец!»

— А теперь слушайте сюда, — возвестил Кролик, поставив последнюю точку. Пух и Хрюка приготовились ловить каждое слово — от напряжения даже раскрыли рты. И вот что зачитал им Кролик:

1. Общие замечания: Кенга бегает быстрее любого из нас, даже меня.

2. Снова общие замечания: Кенга не спускает глаз с Крошки Ру, если только он не сидит у неё в кармане.

3. Вывод: Если мы хотим украсть Крошку Ру, мы должны далеко убежать от Кенги, прежде чем она заметит пропажу, потому что она бегает быстрее любого из нас, даже меня (см. Первый пункт).

4. Идея: Если Ру выпрыгнет из кармана Кенги, а Хрюка туда запрыгнет, Кенга не заметит разницы, потому что Хрюка очень маленький.

5. Такой же, как Ру.

6. Но Кенгу надо отвлечь, чтобы она не видела, как Хрюка будет впрыгивать в её карман.

7. См. пункт второй.

8. Ещё идея: Если Пух будет что-нибудь очень увлечённо ей рассказывать, Кенга может отвлечься.

9. А я тем временем смогу убежать с Крошкой Ру.

10. Быстро.

11. И разницу Кенга обнаружит не сразу, а только потом.

Кролик гордо зачитал свой план, а когда умолк, на какое-то время установилась полная тишина. Наконец, Хрюка, который несколько раз открывал и закрывал рот, не произнося ни звука, сумел выдавить:

— А… потом?

— Ты о чём?