Алена Бессонова - Солнечный дождь Страница 9

Василиса провожала отъезжающую машину печальным взглядом, по её лицу бежали слёзы.

– Ну вот, – подумала девочка. – И у меня родились капёнки, капёнки печали Какжаль.

Капёнки ещё немного задержались на щёках Василисы, а потом вспорхнули и полетели на Облако.

– Как жаль! – пожала плечиками Василиса. – Как жаль!

Она увидела подъезжающую на автомобиле маму и неспешно пошла ей навстречу.

* * *

– Вижу, у моей девочки родились капёнки? – озабоченно спросила бабушка Молодушка, увидев заплаканное лицо внучки. – Почему? Много ли их на Облако ускакало?

– Много, бабуничка! Зря я сегодня в школу пошла, – опять сморгнула капёнку Василиса. – Надо было приболеть…

– Кто посмел обидеть мою красавицу? – шутливо нахмурилась бабушка. – Я ему задам – пряника не дам! Пряники у меня сегодня удались: сладкие, пахучие. Попробуй, внученька. Тебе напекла…

Василиса пряник надкусила и поведала бабушке грустную историю знакомства с новым мальчиком.

– Не вешай нос, моя родная, – улыбнулась бабушка, – помнишь, мы в магазине» Детский мир» игрушку тебе выбирали? Ты выбрала самую красивую куклу: большую, разодетую, с кудряшками. Где она сейчас?

– На шкафу сидит, – всхлипнула Васюшка.

– Правильно! Как купили – так и посадили. Как посадили – так и сидит до сих пор! А ты? Во что ты, играешь?

– В Конька – Горбунка!

– Правильно. Вроде конёк не велик и не очень красив, а какие ты с ним представления разыгрываешь? Другие игрушки вовлекаешь. Какие у вас с ним сказочные спектакли получаются? Засмотришься, заслушаешься! А кукла как сидела, так и сидит.

– Бабушка, я что, на Конька – Горбунка похожа? – спросила готовая ещё пуще разреветься Василиса

– Ну ты сказала! – засмеялась бабушка – Ты у нас недаром Василисой зовёшься. Ты и прекрасная и, должна заметить, премудрая. Я к тому про Конька-Горбунка сказала, что не в каждом сразу удивительное рассмотреть можно, время должно пройти. Между прочим, Конёк – Горбунок на самом деле красавцем конём стал, таким, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Ты свою премудрость далеко не запихивай, думай, когда что-то решаешь. У тебя обязательно получиться! Так-то!

* * *

На следующий день Хоакин, как и вчера, въехал в класс последним, как и вчера сразу же наткнулся на едкую усмешку Максима Клинтуха:

– Завидую! Галстучек опять новенький, платочек опять глаз не отвести. Правда, автомобиль тот же.

– Я тебя совсем не знаю, – спокойно ответил Хоакин, – но мне завидовать не стоит!

– Кыш! – прикрикнула на забияк Иринка Зорянка. – Кыш!

Она пошла навстречу Хоакину, но была остановлена окриком Славика по прозвищу Косматый Поползень.

– Ух, ты! У нашего автомобилиста защитница объявилась? – захихикал мальчик. – Сам не может драться, так за него девчонки царапаться будут?! Ой, умора…

Иринка удивлённо пожала плечами и вернулась на свою парту.

– Ты что, Славку Поползня испугалась? – тихонько зашептал ей сосед по парте Алька Зяблик. – Вообще-то правильно испугалась! Макс не посмотрит, что ты у нас самая красивая девочка в классе, косы-то подёргает…

– Вовсе я не испугалась! – нарочито громко заявила девочка. – Не хочу, чтобы надо мною смеялись. Если кто позволяет себя задирать, то пусть! – Иринка многозначительно посмотрела на Хоакина. – Я не во что ввязываться не собираюсь! Увольте, я всегда сама по себе.

Мальчик, не глядя на Иринку, поехал к своему вчерашнему месту

– Здравствуй, Иволга! – поприветствовал Хоакин Василису.

– Здравствуй, Птица, пока мне неизвестная! – улыбнулась Васюшка.

В класс вошла Алина Ивановна и урок начался.

– У нас всё хорошо? – спросила учительница, глядя на взъерошенных ребят, – или что случилось, Василиса?

– У нас всё замечательно! – улыбнулась девочка. – Утро сегодня доброе!

– Интересно, кто в нашем классе Славка Завирушка? – тихонько заметил Хоакин.

– Вовсе я не завирушка, я – фантазёрка! – хихикнула Василиса и тут же наткнулась на строгий взгляд Алины Ивановны.

– Хоакин, ты выбрал себе птицу? – спросила учительница – Когда будешь нам про неё рассказывать?

– Можно дня через три? Я уже начал писать рассказ…

– Какая же он птица? – оборвал мальчика Максим Клинтух. – Он по земле еле ползает, куда уж ему взлететь?

– Какой же ты втрредный! – затараторила с первой парты девочка Даша Пустельга. – Втрредный! И гадкий!

Алина Ивановна молча подошла к парте Максима и взяла его за руку

– Пойдём, птица Клинтух, сегодня твоё гнездо будет в коридоре. Там тихо, одиноко, там и подумаешь, вредный ты или нет. Хорошо ли тебе одному?

В этот раз класс был дружен. Он одобрительно хмыкнул почти в унисон.8

* * *

Целых три дня класс ждал рассказа новенького о выбраной им птице. Любопытство ребят усилилось, когда в назначенный день Хоакин въехал в класс в нарядной белой рубашке, светлых вельветовых брюках. На его коленях лежала небольшая гитара, а в руках мальчик держал голубую папочку

– Мы сегодня будем петь оперу! – хихикнул Славик Косматый поползень. – У нашего кубинца голосок прорезался! Ум-м-м-мора!

Коля Крапивник подскочил и выхватил из рук Хоакина папку. Подкинул её вверх, а она неожиданно раскрылась и рассыпалась на несколько отдельных листочков.

– Ну ты, Крапивник, какашка! – закричал бывший сосед Василисы по парте Павлик Павлин. – Звонок звенит, не успеем собрать!

Василиса с подружкой Веруськой Сойкой заметались по классу, подбирая листочки.

– Не надо, Иволга, – упрямо мотнул головой Хоакин. – Я и так помню всё о птице, имя которой хочу носить! Справлюсь без тетрадки! Спасибо, девчонки!

В это время в открытом проёме двери появилась Алина Ивановна. Класс затих.

Хоакин положил лежащую на коленях гитару на стол учительницы, обернулся на Алину Ивановну:

– Я готов начать рассказ, можно?

Учительница кивнула.

– Я – птица Дронт или по другому Додо!

– Ой! – не удержался от восклицания Данила ботаник, очкарик и поэт. – Эти птицы вымерли триста лет назад. Их больше нет на земле!

– Да, их нет! – подтвердил Хоакин. – Они родились на прекрасном острове в океане. На острове Маврикий. Там находилось их основное гнездовье. Это были большие и мощные птицы. На Маврикии не водились хищники, и потихоньку Додо привыкли к своей безопасности. Перестали плести гнёзда на деревьях и постепенно потеряли способность летать.

– Тупые и ленивые индюки! – недовольно сморщился Максим Клинтух.

– Туда им и дорога! – поддержал его Колян Крапивник. – Слабакам нет места на земле!

– Цыц! – вдруг крикнул и притопнул ногой, чего от него никто не ожидал, Алька Зяблик. – Вас мы уже слышали…

В классе установилась теперь уже удивлённая тишина

– На острове Маврикий всегда лето, – продолжал Хоакин. – Остров долгое время был необитаем. Но однажды туда приплыли люди. Это были те времена, когда испанский мореплаватель Магеллан открыл Америку. Сначала матросы с его кораблей отлавливали Додо, потому что голодали. У них за долгое путешествие кончились запасы пищи. А когда наелись, стали ловить просто так, из каприза, очень лёгкой была добыча. Дронт шёл в руки людям, не боялся – доверял. Они убивали Додо ради спортивного интереса, без затей! Матросы даже соревновались – кто больше забьёт доверчивых птиц. Они убивали Додо ещё и от злости. Как не старались, им никак не удавалось приручить птицу. В неволе она не только не размножалась, в неволе она отказывалась от пищи и умирала.

– Ну и что? – равнодушно возразила Иринка Зорянка – Нет этой, есть много других птиц, что изменилось?

Хоакин, не посмотрел в сторону одноклассницы, как будто не услышал вопроса, продолжал:

– Их нет на планете, потому что они не хотели больше жить на земле, где их унижали. Последние оставшиеся две птицы специально отказались строить себе гнездо и откладывать яйца. Вместе с ними ушли и знаменитые рощи деревьев кальварии. Как-нибудь я обязательно покажу вам картинку этого дерева, оно очень красивое! Только Додо могли разгрызть твёрдые орехи кальварии и их зёрна прорастали.

Хоакин потянулся и взял со стола учителя гитару:

– Я – Дронт! Таких, как я, немного, но мы есть! Мои родители – заядлые путешественники. Они всегда, куда бы ни уезжали, брали меня с собой. В это лето мама и папа будут сплавляться на плотах по горным рекам Алтая одни. Я остаюсь дома. Мою коляску невозможно приладить на плот. И ещё – я расту! Если я не встану на ноги, моим миром может остаться только моя комната. Но я не сдамся! Я обязательно вылечусь и буду путешественником. Что бы мне это ни стоило!

Хоакин перебрал пальцами струны гитары и запел. Его звонкий, ещё неокрепший мальчишеский голос зазвенел в такт натянутой струне: