Цирк украденных сновидений - Лорелей Саварин Страница 4

Было что-то… особенное в этой снующей за забором толпе, состоящей из малолетних детей с непослушными спутанными волосами и долговязых подростков. Там, за забором, были только дети. Не было видно ни одного взрослого.

Дети бегали и прыгали вдоль длинных рядов с яркими торговыми лавочками, которые тянулись от самых ворот. На витринах висели большие вывески, сулящие огромный выбор восхитительных лакомств. В одной такой лавке розово-желтого цвета предлагались волшебные головокружительные леденцы на палочке. В соседней лавке, окрашенной в черный, как ночь, цвет, продавались отравленные яблоки, чтобы у вашего недруга, отведавшего плод, скрутило живот. Еще в одной лавке, построенной из деревянных дощечек, продавались диковинные вещи: измельченный рог единорога, цвета радуги в бутылках, окаменелые крылья феи. Андреа еще крепче вцепилась в прутья забора, ее голова шла кругом от предположений, какие еще чудеса могли продаваться в остальных лавочках.

Ярмарочные ряды, раскинувшиеся во все стороны, были заставлены шатрами. Казалось, верхушки шатров виднелись далеко за пределами огороженной территории: вряд ли она могла бы вместить такое небывалое количество строений. Все шатры были полосатыми и одинаковой расцветки, чередовались только цвета украшающих их звезд: они были то ярко-желтыми, то темно-синими. На верхушке каждого шатра развевался такой же полосатый вымпельный флаг.

Андреа сильно ущипнула себя за руку. Если бы она спала, то ничего не почувствовала бы. Она делала это десятки раз за последние три года: щипала себя снова и снова, даже через много недель после исчезновения Фрэнсиса. Девочка надеялась обнаружить однажды, что попала в ловушку ужасного, страшного сна и что, когда она проснется, увидит Фрэнсиса, безмятежно спящего на нижнем ярусе кровати. Но каждый раз девочка ощущала боль, и ей приходилось заново осознавать, что весь этот кошмар тяжелой утраты был настоящим.

Сейчас, у ворот Замечтанья, боль от щипка дала такой же ясный ответ на вопрос. Это место казалось почти нереальным. Но вот оно, манящее обещанием забвения и не менее реальное, чем все, что Андреа когда-либо видела.

Не стесняйся, заходи

«Пришла, чтобы забыть свои печали?»

Раздавшийся сзади в тишине вкрадчивый голос напугал Андреа. Она повернулась и увидела девочку лет девяти-десяти с приветливым выражением лица и длинными темными волнистыми волосами, которая стояла, упершись рукой в бедро. На ней был ярко-красный фрак с фалдами, черные рейтузы в обтяжку и блестящие сапожки для верховой езды, словно она была директором собственного маленького цирка. Девочка подняла подбородок вверх, ее лицо было таким бледным, что почти сияло в серебряном свете луны.

Андреа оглянулась на цирк и прошептала:

– Да. – В ее ответе слышались нотки мольбы.

– Ну конечно же да, – хихикнула девочка, – никто не попадает в Замечтанье случайно.

– Но как это возможно? – спросила Андреа. – Как можно обрести здесь забвение?

– Замечтанье всегда было рядом с теми, кто в этом нуждается. Оно ждет любого ребенка, который хочет избавиться от отчаяния. Замечтанье можно найти за поворотом горной тропы, за торговым центром в суетливом городе, на пустыре на краю пыльного старого поселка. А сейчас в этом лесу оно для тебя.

Для нее. И у каждого из этих детей, бегающих в Замечтанье, были какие-то беды, которые они хотели бы забыть. Андреа всегда считала, что у других все не так плохо. У многих детей, которых она знала, казалось, были идеальные жизни и неразбитые сердца. Осознание, что у нее так много общего с этими детьми, позволило Андреа чувствовать себя менее одинокой и придало ей храбрости.

Девочка чуть подалась вперед, протянув Андреа руку:

– Пойдем прямо сейчас. Я покажу тебе, как достать билет. Меня зовут Маргарет Грейс.

– А я Андреа, – сказала она, ощущая легкую дрожь в пальцах, – но у меня нет денег на билет.

Маргарет Грейс приглушила смешок, прикрыв рот бледной ладонью.

– О, у нас в ходу кое-что получше, чем деньги. Присоединяйся к нам, Андреа, – мягко сказала она. Ее губы дрогнули в нежной улыбке, образуя глубокие ямочки на щеках – по одной на каждой. Ее почти черные глаза, широко раскрытые в ожидании ответа, походили на шоколадное печенье в море белого молока.

– Все в порядке. Возьми меня за руку. Пора играть.

Андреа хотела войти. Может, это именно то, что ей нужно. Возможность забыть. Может, чувство вины и печали из-за утраты брата отступит и исчезнет из ее жизни. Девочка даже не оглянулась на лес, откуда пришла сюда. Она взяла руку Маргарет Грейс – пусть указывает путь.

* * *

Тонкие пальцы Маргарет Грейс обжигали кожу холодом, как если бы Андреа держалась за сосульку, а не за человеческую руку, но она терпела, стиснув зубы, надеясь узнать, как получить свой билет, прежде чем ее пальцы посинеют от обморожения.

В тени леса неподалеку от ворот спряталась деревянная будка, такая же золотая и сияющая, как звезда на верхушке рождественской елки. Надпись на табличке, сделанная тем же шрифтом, что был на листовке, гласила: «Билеты». Маргарет Грейс ободряюще посмотрела на Андреа и повела ее чуть дальше в потемневший лес. Андреа следовала за ней, пока они не достигли поляны, окутанной лунным светом, где между двумя высокими серебристыми березами, у которых почти все листья облетели, висел гамак, как будто сплетенный из нитей Румпельштильцхена.

– Стоимость входа – один твой сон, – прошептала Маргарет Грейс, словно делясь с Андреа захватывающим и ценным секретом, – но это не так и дорого, ведь ты всегда сможешь снова его увидеть в шатре снов в Замечтанье. Это то, что позволяет Замечтанью расти и меняться. Некоторые дети, которые приходят сюда, отдают хороший сон, чтобы потом переживать его снова и снова в шатре снов. А некоторые отдают свой кошмар, чтобы он наконец исчез и они его забыли.

Маргарет Грейс наклонилась ближе, ее голос стал еле слышным:

– А некоторые отказываются от воспоминаний. Это работает так же, как со снами, и это могут быть как хорошие, так и плохие воспоминания. Ты можешь снова их вернуть в шатре снов, а можешь навсегда забыть. Забыть на все время, пока ты здесь, – сказав это, она отпустила руку Андреа.

Андреа замерла, у нее перехватило дыхание. Она боялась выдохнуть, чтобы не разрушить хрупкую надежду, не развеять зыбкую магию заклинания, наложенного этой девочкой.

Маргарет Грейс вздохнула и улыбнулась:

– Ну, начнем. Мы оставим тебя здесь поспать ненадолго, – она указала на висящий между деревьями гамак, – ты отдашь нам один сон, а проснешься с билетом, который позволит тебе видеть все сны, какие ты только пожелаешь.

Андреа засунула