Валерий Попов - Довлатов

Довлатов

Истинное мужество состоит в том, чтобы любить жизнь, зная о ней всю правду.

От редакции

Книга, которую вы держите в руках, изначально была другой. В нее входило значительно большее количество фрагментов из сочинений и писем Сергея Довлатова, полнее раскрывающих особенности его личности и творчества. Кроме того, книгу, согласно канонам серии «Жизнь замечательных людей», должны были украсить фотографии, запечатлевшие весь жизненный путь героя, его родных, друзей и недругов.

Жизнь Довлатова была богата трагикомическими ситуациями, в полной мере отраженными на страницах его книг. Неудивительно, что выход книги о нем в серии «ЖЗЛ» тоже обернулся своего рода трагикомедией. Признаемся, что, заключая договор на биографию Довлатова с известным петербургским прозаиком Валерием Поповым, мы не были готовы к такому повороту событий. Однако уже на стадии работы над рукописью до нас дошли слухи о повышенном и достаточно ревнивом внимании к будущей книге со стороны знатоков и толкователей довлатовского наследия. Обычное дело для России — писатель, при жизни недополучивший внимания и добрых слов со стороны коллег, критиков, а порой и близких, посмертно становится «иконой», которую не позволяется не только критиковать, но и объективно исследовать.

Довлатов, изображенный Поповым — не икона. Это живой человек, не лишенный недостатков, совершающий ошибки, но неизменно вызывающий сочувствие и глубокую симпатию автора. Право на эти чувства Валерию Попову дает давняя дружба с героем его книги, прерванная на много лет вынужденной эмиграцией Довлатова, но оставившая неизменной их взаимный интерес друг к другу. Писательский дар Довлатова и Попова рождался, можно сказать, на соседних улицах «оттепельного» Ленинграда, среди бурного кипения других молодых талантов — Бродского и Кушнера, Горбовского и Рейна, Битова и Голявкина. Это «избирательное сродство» придает особую ценность как житейским наблюдениям автора, так и его мыслям о творчестве Довлатова и литературе вообще.

Однако эти аргументы не остановили упомянутых ревнителей, которые еще до знакомства с книгой Попова почему-то предположили, что она порочит образ Довлатова. Эту мысль они сумели внушить наследникам покойного писателя, которые через своего адвоката обратились к издательству «Молодая гвардия» с грозным письмом. Там со ссылкой на статьи Конституции РФ и Гражданского кодекса говорилось, что издание книги о Довлатове в задуманном автором и издательством виде будет «грубым нарушением норм авторского права, а также охраняемых законом нематериальных благ». Прежде всего это касалось воспроизведения любых фотографий, на которых запечатлен Довлатов — согласно новым положениям российского законодательства, для любого правомерного использования фотографии нужно согласие не только ее автора, но и всех (!) изображенных на ней лиц. Запрет касался также использования многих писем Довлатова, в том числе его переписки с Игорем Ефимовым — ее публикация в свое время была признана незаконной решением суда. В случае несоблюдения этих требований с «Молодой гвардии» угрожали взыскать аж целых пять миллионов рублей.

В адвокатской претензии ничего не говорится о первопричине недовольства наследников Довлатова готовящейся книгой Попова. Этой причиной не может быть нарушение авторских прав — ведь издательство сразу выразило желание оплатить все запрошенные правообладателями суммы и учесть все их поправки, для чего выслало рукопись вдове писателя. Автор уже вносил в текст поправки по замечаниям Елены Довлатовой, но эту конструктивную работу внезапно прервал уже упомянутый категорический запрет. Повод был высказан наследниками в письме в издательство: «В своей книге Попов, странным образом перетолковывая материалы, искажает, а зачастую и порочит личность Довлатова. Это уже диффамация». Диффамация, согласно словарю русского языка — «оглашение в печати сведений, позорящих кого-либо». Быть может, диффамацией сочтены те факты из жизни писателя, которые «неудобны» для его родственников — но без которых невозможно понимание его личности и творчества? Или те письма, где Довлатов откровенно рассказывает, какой тяжелой ценой дался ему успех, где он кается в своих недостатках? Но письма эти давно уже всеми прочитаны, причем — с пониманием и уважением, как и другие строки Довлатова, без которых его образ не полон. Да и довлатовская семья в вопросе запрета писем не единодушна. К примеру, сводная сестра писателя Оксана Мечик-Бланк опубликовала письма Довлатова из армии с согласия его отца Доната Мечика, заявившего: «Я абсолютно убежден, что Сережа был сторонником открытости писем».

А в книге Валерия Попова абсолютно никакой диффамации нет. Любой, кто прочтет ее, увидит, что Попов ни в коем случае не позорит своего героя — напротив, восхищается его талантом, масштабом его личности, с азартом исследует путь Довлатова к совершенству, его гениальную способность перековывать неудачи жизни в шедевры литературы — и вовлекает в это исследование читателя, выстраивая книгу чрезвычайно добрую и увлекательную.

Любому непредвзятому читателю ясно, что ничего, бросающего тень на образ Довлатова, книга Попова не содержит. Поэтому тем, кто недоволен ее выходом в свет, пришлось обвинять не только автора, но и издательство в других грехах — к примеру, в том, что в той же серии «Жизнь замечательных людей» недавно вышла книга о Сталине. «Молодая гвардия» уже не раз сталкивалась с упреками, что ее самая знаменитая серия «испортилась», включив в себя биографии Нерона и Чингисхана, Мазепы и Калигулы. Однако «ЖЗЛ» — не доска почета. Критерием включения в нее со времен основателей серии Ф.Павленкова и М.Горького является не моральная безупречность, а в первую очередь масштаб личности персонажа, его значение для отечественной и всемирной истории, науки и культуры. Старейшая в России книжная серия, отмечающая в текущем году свое 120-летие, вправе выбирать своих героев без чьей-либо подсказки — а также свободно судить о правомерности претензий родственников этих героев на монополизацию их образа и наследия.

Нетрудно понять, что доведение до логического финала (точнее сказать, до абсурда) права наследников запрещать любое неугодное им исследование жизни и творчества их знаменитых родственников поставит крест не только на создании объективных биографий, но и на изучении новейшей российской истории и культуры вообще. В этом случае опустевшая ниша качественной научно-биографической литературы неизбежно заполнится бульварными «толкователями» жизни великих людей — им-то, поднаторевшим в обходе всяческих запретов, не страшны никакие авторские права. Это, в свою очередь, приведет к дальнейшей деградации нашего общества и приблизит тот час, когда тот же Довлатов, вкупе с другими замечательными писателями XX века, перестанет вызывать сколько-нибудь широкий интерес у поглощенных телесериалами и «большими стирками» россиян.