Михаил Каратеев - По следам конквистадоров

Михаил Дмитриевич Каратеев

По следам конквистадоров

От автора

Со времени того, что здесь описано, минуло почти сорок лет. Половины участников этих событий уже нет в живых, а в памяти оставшихся постепенно стираются детали прошлого. И вскоре никто уже не сможет поведать о «парагвайской болезни», охватившей когда то значительную часть русской эмиграции, и о тех мытарствах и приключениях, которые пришлось переживать тем, кого эта болезнь коснулась и привела в тропические дебри далекой, неведомой страны.

О жизни, работе и бытовых перипетиях русских эмигрантов, живущих в цивилизованных странах и в крупных центрах, останется обширная литература и много письменных свидетельств; имена стяжавших себе известность на всех поприщах науки, искусства и общественной деятельности, будут зафиксированы в «Золотой книге» и во многих других источниках, легко доступных для будущего историка. Но о жизни эмигрантских «меньшинств», заброшенных судьбою в экзотические страны, материалов у него почти не будет, и об этом придется особенно пожалеть потому, что именно в таких местах, находящихся вне сферы общественного внимания, жизнь небольших эмигрантских группировок и отдельных лиц изобиловала исключительно интересными, яркими, порою и трагическими событиями, а описать их было некому.

Жизненный калейдоскоп русской эмиграции чрезвычайно богат — нет, вероятно, ни одной страны в мире, которая не дала бы в нем своего узора. Русские эмигранты строили высокогорное шоссе в перуанских Кордильерах, добывали золото в диких дебрях Боливии, участвовали в самых рискованных экспедициях к верховьям Амазонки, попадали в рабство на кофейные плантации Бразилии, контролировали режим действующих вулканов на Яве, бывали китобоями в Антарктике, сражались в иностранных легионах Африки и Азии, в рядах парагвайской армии воевали в безводных пустынях Чако, проводили дороги на Огненной Земле, становились профессиональными охотниками и ловцами диких зверей в Индонезии и рыбаками на Аляске, с промышленной целью разводили крокодилов во Флориде, были придворными врачами абиссинского негуса, занимались изучением фауны и флоры Австралии, участвовали в раскопках древних городов инков и маев, плавали и водили пароходы по всем морям и рекам мира, — словом, всего не перечесть. Какую Золотую — не книгу, а целую библиотеку можно было бы составить из их воспоминаний, если бы они были написаны и опубликованы!

Эпопея группы отправившихся в Парагвай русских колонистов, в числе которых находился и я, была мною подробно описана в конце тридцатых годов, эти очерки, под общим заглавием «Парагвайская Надежда», публиковались тогда в газете «Русский в Аргентине». Но периодическая пресса — плохой хранитель того, что в ней печатается, и ныне этих очерков (в газетных вырезках) сохранилось всего два-три экземпляра.

Настоящая книга является переработанным изданием «Парагвайской Надежды», которую я сократил почти вдвое, выпустив из нее все злободневное, утратившее актуальность и ныне не имеющее общественного или исторического интереса. Этот скромный труд посвящаю всем участникам описанных здесь событий.

Отъезд из Европы

К началу 1934 года мировой экономический кризис достиг своего апогея. Европа была переполнена безработными и всюду шли новые сокращения и увольнения. В первую очередь это коснулось бесподданных русских эмигрантов, которых западно-европейские страны, в особенности Франция, еще недавно контрактировали на Балканах, гарантируя им постоянную работу. Теперь их массами выбрасывали на улицу и издавали ограничительные законы, практически лишавшие их всякой возможности вновь куда-нибудь устроиться.

Приведу в пример свой собственный случай. В эти годы я окончил в Бельгии университет. У меня сейчас же отобрали прежнее удостоверение личности, где профессия не была обозначена, и выдали другое, в котором я фигурировал как инженер-химик. По новым законам это означало, что я могу работать только как таковой и не имею права ни на один иной вид заработка, даже на продажу на улице газет или шнурков для ботинок. С другой стороны существовала обязательная для всех предприятий норма, ограничивающая число служащих иностранцев десятью, а позже и пятью процентами. В стране, переполненной своими собственными безработными специалистами, шанс получить место инженера при таких условиях фактически равнялся нулю.

В таком же или в похожем положении находились тысячи наших соотечественников. Во Франции (да и в Бельгии) уже нередки были случаи арестов и высылки безработных русских по обвинению в бродяжничестве. Так как ни одна страна не соглашалась их принять, они возвращались во Францию, где несколько таких повторных арестов грозили им ссылкой на поселение, в Гвиану. И как раз в это время страницы газет запестрели объявлениями о том, что Парагвай начал широкую колонизацию и предлагает всем желающим льготный проезд, бесплатную землю и всяческую помощь в организации сельского хозяйства.

Для многих сотен людей этот выход являлся единственным спасением и потому, не въедаясь в детали и не теряя времени на всякие дополнительные справки, они устремились в Парагвай.

Наша группа переселенцев, сформировавшаяся в великом герцогстве Люксембургском, по счету была третьей. Две предыдущие, состоявшие, как и наша, из безработных чинов Русского Общевоинского Союза, выехали из Франции на несколько месяцев раньше.

Все мы ехали почти вслепую: знали только, что колонизацию возглавляет русский генерал Иван Тимофеевич Беляев, уже давно устроившийся в Парагвае, где он тоже получил генеральский чин, и что в Париже имеется его полномочный представитель, некто Горбачев, берущий на себя все хлопоты по получению виз и по отправке колонистов за океан.

Что же касается общей информации, то единственным ее источником служила небольшая брошюра, изданная в Париже тем же Горбачевым, на основе сведений, полученных от генерала Беляева. В ней Парагвай и все ожидающие нас условия труда и жизни расхваливались напропалую: там-де сказочно плодородная почва, здоровый и умеренный климат — точно такой, как на Украине, не бывает засух, нет никаких вредителей, уничтожающих посевы, множество ручьев и рек, изобилующих рыбой, леса чуть ли не наполовину состоят из фруктовых деревьев и полны дичи, всюду есть хорошие дороги, а что касается сбыта, то скупщики периодически объезжают колонистов и берут все на месте. Словом, всем переселенцам гарантировалось полное благосостояние и легкая, привольная жизнь.