Леонид Хинкулов - Тарас Шевченко

Хинкулов Леонид Федорович

ТАРАС ШЕВЧЕНКО

Часть первая

ПЕВЕЦ НАРОДА

I. СЫН МУЖИКА

В конце февраля 1814 года русские войска быстро продвигались по земле Франции к Парижу.

Это был последний акт великой исторической трагедии. Русские, украинские, литовские, белорусские мужики, одетые в истрепанную многолетними походами солдатскую форму, шли по грязным, размытым предвесенними дождями дорогам, освобождая Европу от наполеоновской тирании

«Война 1812 года пробудила народ русский к жизни, — свидетельствует в своих «Записках» декабрист И. Д. Якушкин — Между солдатами не было уже бессмысленных орудий; каждый чувствовал, что он призван содействовать в великом деле».

Отечественная война вызвала могучий подъем освободительных стремлений народа.

Декабристы, «первые русские благовестители свободы», как называл их Шевченко, говорили о себе: «Мы были дети двенадцатого года». Ненависть декабристов к крепостничеству и самодержавию, их вера в творческие силы народа и искреннее желание блага своему отечеству родились в грозные дни Аустерлица и Бородина, в боях у Малоярославца и у стен Парижа. Первые декабристские тайные организации образовались буквально на следующий день после окончания войны.

Только что был подписан Парижский мир, еще оккупационные войска союзников стояли в северо-восточных крепостях Франции, а уже молодой адъютант генерала Витгенштейна — Павел Пестель, будущий автор «Русской правды» и глава Южного общества декабристов, организовал вместе со своими друзьями «Союз спасения, или Общество истинных и верных сынов отечества».

Немногим более десяти лет минуло со дня победоносного завершения Отечественной войны — и на валу кронверка Петропавловской крепости пятью виселицами было ознаменовано начало царствования Николая I — тридцатилетия самой черной реакции и жестокого насилия. В это тридцатилетие были убиты и замучены царизмом Рылеев и Грибоедов, Пушкин и Полежаев, Лермонтов и Белинский; в изгнании томились Шевченко и Герцен, Петрашевский и Достоевский. «Все благородное страдает, одни скоты блаженствуют», — сказал об этом времени Белинский.

После войны на протяжении десяти лет усиливались крестьянские волнения. То там, то здесь вспыхивали помещичьи усадьбы; крепостные мужики убивали своих господ, поджигали их дома и хлеб, не подчинялись властям.

Отважный сын украинского народа Устим Кармелюк в 1813 году организовал на Подолии хорошо вооруженный повстанческий отряд и на протяжении почти четверти века держал в страхе помещиков всего Правобережья.

Кармелюка несколько раз хватали, сажали в тюрьму и ссылали на каторгу, но он снова вырывался на волю и продолжал бороться; он стал легендарным народным героем, «славным рыцарем», как называл его Шевченко.

Зимой 1825/26 года произошло организованное декабристами восстание Черниговского полка в селе Трилесы Киевской губернии. К войскам присоедини лось деревенское население на десятки верст в окружности: от Василькова до Белой Церкви и о Фастова до Паволочи. На площади у церкви в Василькове Сергей Муравьев-Апостол 31 декабря 1825 года произнес перед войсками и народом речь призывая к свержению самодержавия, к истреблению помещиков «для освобождения страждущих семейств своих и родины своей». Революционное воззвание Сергея Муравьева-Апостола под названием «Катехизис» распространялось среди крестьян Киевской губернии.

В это время Тарасу Шевченко шел двенадцатый год.

Тарас Григорьевич Шевченко родился 25 февраля (9 марта) 1814 года, когда русские войска под ходили к Парижу. В тот день, когда корпус генерала Раевского штурмовал Роменвильские и Бельвильские укрепления французов, когда 8-й и 10-й русские корпуса наступали на Монмартрские высоты, в бедной крестьянской хате крепостная мать пеленала новорожденного, который стал славой своего народа.

В семье крепостного крестьянина Григория Ивановича Шевченко и Екатерины Акимовны, урожденной Бойко, Тарас был четвертым ребенком. Родился он в селе Моринцы Звенигородского уезда, а с двухлетнего возраста все детство его прошло в соседнем селе — Кириловке, куда семья Шевченко переселилась в 1815 году.

Мать Тараса часто болела, и вся работа по хозяйству, заботы о детях ложились на плечи старшей дочери Катерины, тоже совсем еще ребенка. Старшему брату Тараса, Никите, в том году, когда переехали в Кириловку, было всего пять лет.

Жизнь крепостного крестьянина! Никто с такой силой и глубиной не изобразил эту жизнь, как впоследствии сам Шевченко Кому, как не гениальному сыну мужика, было воплотить в бессмертные художественные образы муки тех, кто своими мозолистыми руками создавал все богатства земли, кто своей грудью и собственной кровью защищал эту землю от врагов, но кому ничего, ничего на этой земле не принадлежало — даже он сам, даже его дети…

А в этом раю, что под солнцем сияет.Сермягу в заплатах с калеки снимают,Со шкурой дерут, чтоб одеть и обутьКняжат малолетних. А вон — распинаютВдову за оброки; а сына берут —Любимого сына, последнего сына, —В солдаты опору ее отдают, —Все мало им! Вон умирает под тыномОпухший, голодный ребенок А матьУгнали пшеницу на барщине жать 1.

Семья Григория Шевченко составляла в то время «собственность» помещика Энгельгардта, бывшего смоленского генерал-губернатора, которому принадлежали и Моринцы, и Кириловка, и еще десяток окрестных деревень вместе с их крепостным населением.

В. В. Энгельгардт, племянник князя Потемкина (Таврического), получивший от него в наследство огромные богатства, помещиком был таким, как и все; и 98-летний старик крестьянин Маламуж, житель села Кириловки, уже в советское время рассказывал внукам:

— Как зверь лютый был пан Энгельгардт. До зари еще выходили мы на господские поля и, заливаясь потом, работали до поздней ночи…

В бедной, старой беленой хате с потемневшей соломенной крышей и черной кирпичной трубой прошло детство Тараса Шевченко. Перед хатой, «на причілку», росла яблоня с краснощекими яблоками, вокруг яблони раскинулся выращенный ловкими руками трудолюбивой Катерины цветник; у ворот стояла старая развесистая верба с засохшей уже верхушкой; за вербой приютилась клеть, а дальше, по косогору, сад, за садом — левада, за левадой — долина, поросшая вербами да калиной, с тихо журчащим ручейком, теряющимся среди густых лопухов.