Леонид Бежин - Ду Фу

Леонид Бежин

ДУ ФУ

Житие - жизнеописание - биография. Вот главные вехи, определяющие развитие одного из самых распространенных литературных жанров. Сначала древнее житие, повествующее о монашеском смирении и суровых аскетических подвигах, затем средневековое жизнеописание князей, полководцев и «слуг государевых» (впрочем, последовательность могла быть и обратной: сначала светское жизнеописание, а затем - религиозное житие) и наконец - современная биография. Этот путь был пройден и китайской литературой, хотя современная биография возникла там довольно поздно и многие произведения художественно-биографической прозы XX века по традиции именовались жизнеописаниями. Почему? Дело в том, что на Востоке сложился особый взгляд на человеческую личность и человеческую жизнь, в корне отличный от западного. Если европейское понимание личности, сформировавшееся в период буржуазных революций, нашло свое завершение в индивидуализме, в трагической обособленности человека от общества и разрыве связей с историей, то историческое развитие стран Востока выработало такие мировоззренческие основы, при которых личность никогда не обособлялась, не отпадала от родового древа, и человек словно бы занимал свое извечное место в обществе, в семье, в государстве. Поэтому китайского биографа - в отличие от биографа западного - почти не интересовали душевные переживания человека, подробности быта, житейские мелочи. Он рассказывал о своем герое лишь самое главное: когда родился, где и кем служил, какие важные и значительные поступки совершил в жизни. Биография была как бы актом «утверждения имени» - в ней содержалась сумма всего содеянного человеком и выносилась ему этическая оценка.

Именно таким предстает в жизнеописаниях Ду Фу, поэтому рассказывать о его жизни и просто и сложно. Просто потому, что этическая оценка личности поэта успела устояться за двенадцать веков, прошедших со дня его смерти, сложно - потому что и эта этика, и все мировосприятие средневекового китайца родились на иной почве, в иной культурной среде. В Ду Фу для нас многое непривычно, порою не только его стихи, но и поступки, жесты, образ мышления требуют перевода на язык наших понятий. Конечно, Ду Фу не столь загадочен, как те китайские поэты, которые сознательно надевали маску шута или юродивого, чтобы говорить правду в форме иносказаний, «безумных речей» и смутных намеков. Поэт более традиционен и склонен к прямому слову, и все-таки иногда кажется, что мы разделены с ним непреодолимым барьером, настолько далек от нас средневековый Китай, настолько отличны от наших его традиции и уклад жизни. Но барьер преодолим, и чем глубже проникаешь в китайскую культуру, тем меньше удивляешься ее экзотичности и тем больше общечеловеческих ценностей в ней находишь.

Глава первая ЯВЛЕНИЕ ЕДИНОРОГА  

Главный гадатель ответствует так:

Серый и черный приснится

медведь -

То сыновей предвещающий знак...»

Из «Ши цзина» - древнекитайской «Книги песен»

ГОСПОДИН ДУ СЯНЬ РАЗМЫШЛЯЕТ О ДРЕВНЕМ И СОВРЕМЕННОМ

Легко вообразить, какой суматохой был охвачен дом господина Ду Сяня в один из дней 712 года. Неизвестно, происходило ли это весной или осенью (а возможно, на черепичной крыше лежал снег или листья деревьев покрывала летняя пыль), но служанки бестолково сновали по комнатам, повар опаздывал с обедом, а во внутреннем дворике толпились любопытные соседи. Всем хотелось поздравить хозяев дома со столь важным событием. У госпожи Ду родился мальчик - это ли не счастье для всей семьи! Когда почтенный Ду Сянь узнал о благополучном исходе родов, он поблагодарил Небо за оказанную милость и мысленно вспомнил всех своих предков. Мальчик в семье - значит, есть на кого опереться в старости, есть кому продолжить дело отца и, что не менее важно, присмотреть за его могилой, умилостивив душу усопшего запахами жертвенного вина и мяса! Господину Ду Сяню лишь недавно исполнилось тридцать, и он вовсе не спешил умирать, но со всей серьезностью истинного китайца заботился о своем посмертном существовании. Как и все его соотечественники, он верил, что, попадая в загробный мир, душа человека продолжает испытывать потребность в пище, заботливом уходе п даже материальном достатке, а кто, кроме родных детей, сумеет со всей надлежащей строгостью выполнить погребальный обряд, похоронив вместе с умершим его любимые вещи, глиняные фигурки слуг и животных, а в день поминовения предков принесет на могилу жертвенную утварь! Словом, господин Ду Сянь неспроста гордился новорожденным - продолжателем славного рода Ду. Малыш будет учиться, сдаст императорские экзамены, поступит на службу и, быть может, станет таким же знаменитым, как генерал Ду Юй, живший за тринадцать поколений до него, или унаследует талант своего деда Ду Шэньяня, известного поэта, широко образованного человека.

Этих двух предков господин Ду Сянь особенно чтил. Генерал Ду Юй застал еще времена, в китайской периодизации получившие название Троецарствия. После заката могущественной династии Хань (206 год до н. э. - 220 год н. э.) страна разделилась на три враждующих царства - Вэй, У и Шу, которые постоянно сталкивались в войнах. Пехотинцы в доспехах, закованные в латы конники разили друг друга мечами. Бунчуки и знамена трепетали на древках, вздымалась пыль под боевыми колесницами, горели рисовые поля. Однако и в это тревожное время не было предано забвению письменное Слово, завещанное китайскому народу одним из его мифических прародителей, императором Фуси (согласно легенде Фуси изобрел письменность, созерцая линии на панцире черепахи), и поэты эпохи Троецарствия, по выражению тогдашних знатоков стиха, расстилали на шелке волшебный узор изящной словесности. Среди них особенно прославились «три Цао» - Цао Цао, Цао Чжи и Цао Пи. Эти поэты, воспевавшие воинские подвиги, мечты о бессмертии и веру в могущество слова, с одинаковым искусством держали меч и кисть, вот и в Ду Юе сочетались два начала - образованности и воинского духа. Его характер - прямой и честный - словно бы выровняли по плотницкому угольнику, как любили говорить философы, рассуждающие о свойствах человеческой натуры. Генерал Ду Юй оставил о себе добрую память, и народ слагал о нем песни. Женатый на знатной принцессе, он занимал высшие военные и гражданские посты в государстве Вэй. При этом он отличался большой ученостью, хорошо знал законы, строительное дело, разбирался в хозяйственных премудростях, умел вести астрологические расчеты, а его толкование памятника «Комментарий Цзо» считалось образцовым.