Андрей Белый - Памяти Александра Блока

Андрей Белый, Аарон Штейнберг, Разумник Иванов-Разумник

ПАМЯТИ АЛЕКСАНДРА БЛОКА

АНДРЕЙ БЕЛЫЙ

Открываю заседание, посвященное памяти Александра Александровича Блока.

Россия потеряла своего любимого поэта, который был тесно сплетен с нею. Современность потеряла своего наиболее чуткого сына. Вольная Философская Ассоциация — своего основателя, члена Совета, неизменно духом присутствовавшего среди нас. Многие потеряли друга…

Почтим память покойного вставанием.

Что есть память?

Когда в важные минуты мы собираемся вместе, — мы собираемся не для словесности; не спорить, обмениваться отвлеченными взглядами мы собираемся; мы собираемся для какого-то совместного дела: нечто со-пережить, чтобы со-переживание это в нас отложилось как жизненное решение.

Что значит со-мыслить, со-чувствовать, со-волить? Это значит прийти к какому-то смыслу, в сочувствиях прийти к организующему началу чувства иль к любви; любовью найти начало совместного действия (или со-действия), воли: соединить наши импульсы, чувства и мысли как узнания наших переживаний в со-знании. Co-знание — действительность, нами творимая — результат действия мысли, воли и чувства; действительность — действительна (Wirklichkeit — wirken); это есть памятник, память, культура.

Поэты всегда индивидуумы особого рода: они всегда выражение какого-то интер-индивидуала (не мое выражение), пересечение коллективов и претворение их в космос индивидуального познания, соединенного с личностью. Поэты — конденсаторы какого-то большого сознания. Орудие их — слово-образ.

Что есть слово-образ?

Оно есть со-дружество смыслов, соединенных в одно, причем каждый из смыслов опять-таки соединение множества мыслей (со-мыслие). В слово-образе связаны бесконечные струи мыслительной жизни в волну, переживаемую индивидуально, как образ фантазии. Гении, вроде Гете, недаром осознают мир фантазии собственной, как особого рода мыслительный организм, как мышление высшего типа, как органику мысли.

Почтить память Блока поэта — найти смысл его Музы: нащупать сердце его поэтического организма и пережить это сердце в биениях личной жизни его; эта личная жизнь Музы Блока выражается в образе как лик, как индивидуальное имя. Лик, имя Музы поэта — конкретный разум его. Поэзия есть философия конкретного разума.

Философия большого размаха, обратно, — поэзия; конкретная философия не остается в пределах абстрактного мира; ее протянутость к жизни выражается в лозунгах о том, что конкретная философия есть философия культуры; но философия культуры, в свою очередь, необъяснима без философии самой живой культуры мысли в нас; так философия обусловливается культурой культур: культурой сознания нашего, достигаемого в деятельном плавлении всего нашего переживаемого существа. Тут философия пересекается поэзией.

Поэзия, по Гете, есть «зрелая природа»: не понятие о природе, а природа понятия в природе переживаемого сознания — старая природа, по отношению которой природа нас обставшего мира есть итак, оплотнение ставшее некоего кипящего становления; этот кипящий вулкан становлений, вулкан всей природы — сознание наше.

Поэтическое и конкретно-философское сознание пересекаемы в «со»-знаниях философа и поэта при условии, что это «со» переживается не как механическое начало абстрактного синтеза, а неким организмом, где «со» есть «само», или «Selbst», к которому взывал Ницше, то самое Selbst, которое в точном переводе на санскритский язык является «Атманом», или конкретно переживаемым Духом. В этом смысле всякое самосознающее знание, во-первых, духовно, а во-вторых, и конкретно, что выражено в философии Индии трехъярусной формулой погружения Духа в мир тайн: Атман — Будхи — Манас есть знак нисхождения, три стадии нисхождения, где Атман — Само, Будхи — Со, переживаемые как «со» чувствий и знаний, а Манас есть акт разумного знания отдельного индивидуума: Атман — Будхи — Манас прочитываемо как мир Само-со-знания нашего. Это значит понять, что конкретное самосознание наше имеет Лик, что оно Коллектив, что жизнь этого коллектива осуществляема в жизни каждого индивидуального сознания.

Понять Блока-поэта — понять организующий центр само-со-знания Блока: его само или «Атман», действующий сквозь личность; это значит — понять: Блок, как крупный поэт, был поэтом-философом, конкретным философом. Это значит: рассмотреть мир его Музы в русле имени этой Музы, как организующего начала его «фантазийных» стихий, в русле Софии, Премудрости, — той Дамы Прекрасной, к которой божественный Дант обращал свой сонет; это значит понять неслучайность, органичность события написания «Двенадцати» не кем иным, как автором стихов о Прекрасной Даме; это значит понять: Блок именно потому написал «Двенадцать», что был он автором и стихов о Прекрасной Даме, и автором «Незнакомки», и автором «Балаганчика». Это значит понять, ухватить: связующий нерв между надрывом, карнавальной иронией Пьеро, Арлекина и глубоко пророческой нотой огромного «Куликова Поля» и «Скифов». Выключить то или иное из Блока, раскромсать организм мысле-образов Блока не значит ли: поступить с его памятью так, как поступили Менады с Дионисом; раскромсывателям памяти Блока на части мы скажем: «руки прочь!»

Наоборот: соединить воедино раскромсанное политическими партиями и литературными школами — вот что должны мы сегодня сделать; освободить из замкнутых черепными коробками абстрактных сознаний конкретное сознание Блока, поэта-философа, человека, — должны мы, чтобы организм его образов встал, как воскресший Дионис в стране живомыслия, живчувствия, живоволия; в стране Духа, иль в памяти, этой Действительности в собственном смысле, — в стране, о которой в одинаковом смысле, но в разных формах сказали Платон, Толстой, Гете, каждый по-своему: первый — в теории воспоминаний, второй — в учении о том, что мир Памяти есть форма касания нас действительно-сущего духовного мира (смотри его книгу «О жизни»), третий — учением о Метаморфозе, стране Конкретного Разума. В этой встрече с Памятью о поэте есть подлинная встреча с Поэтом; и тогда, поймите, тогда мы не «так сказать», а действительно встречаемся с ним.