Владимир Короленко - Дневник, 1917-1921 Страница 10

И сколько таких неубежденных глубоко, но практически примыкающих к большевизму в рядах той революционной интеллигенции, которая в массе способствует теперь гибели России, без глубокой веры и увлечения, а только из малодушия и без увлечения. Быть может, самой типичной в этом смысле является «модернистская» фигура большевистского министра Луначарского. Он сам закричал от ужаса после московского большевистского погромного подвига… Он даже вышел из состава правительства. Но это тоже было бесскелетно. Вернулся опять и пожимает руку перебежчика – Ясинского и… вкушает с ним «идоложертвенное мясо» без дальнейших оглядок в сторону проснувшейся на мгновение совести…82

Да, русская душа – какая-то бесскелетная.

У души тоже должен быть свой скелет, не дающий ей гнуться при всяком давлении, придающий ей устойчивость и силу в действии и противудействии. Этим скелетом души должна быть вера… Или религиозная в прямом смысле, или «убежденная», но такая, за которую стоят «даже до смерти», которая не поддается софизмам ближайших практических соображений, которая говорит человеку свое «non sumus» – «не могу». И не потому не могу, что то или другое полезно или вредно практически с точки зрения ближайшей пользы, а потому, что есть во мне нечто не гнущееся в эту сторону… Нечто выше и сильнее этих ближайших соображений.

Этого у нас нет или слишком мало.

6 дек‹абря›

Идут переговоры о перемирии (которое и заключено) и о мире, который, по-видимому, будет сепаратным. В связи с этим застрелился в Бресте (место переговоров) 29 ноября ген‹ерал› Скалон, по-видимому, не вынесший каких-то позорных условий83.

Это сын покойного варшавского генерал-губернатора84, одного из сатрапов царского строя, который возвел администрат‹ивный› порядок до смертных казней без суда. Газеты в свое время (около 1905) приводили потрясающее предсмертное письмо казненного таким образом мальчика-гимназиста. С другой стороны, тот же Скалон потребовал от польского страхового о-ва, чтобы оно выдавало премии за черепичные крыши (вместо соломенных) лишь «благонадежным» крестьянам. Это всемогущество отца трагически отразилось в судьбе несчастного сына. Он стал бессильным и жалким орудием позора России в руках разбушевавшейся и всесильной охлократии и предпочел смерть… Телеграмма большевистского тел‹еграфного› агентства разносит весть об этом выстреле при самом открытии «мирных переговоров»… В тоне официального сообщения из ставки чувствуется некоторое смущение и, пожалуй, невольное уважение… Приводится текст прощального письма к жене… «Никто из нас не ожидал ничего подобного, – пишут члены „мирной делегации“. – Просим послать телегр‹аммы› соболезнования от правительства и от делегации жене генерала в Могилев и текст этих телеграмм опубликовать в печати». «Предполагаем нервное расстройство», – пишут еще эти большевистские делегаты, хотя никаких признаков этого заметно не было.

Начинается контрреволюция производственной стихии. В Сормове предприниматели собрали представителей рабочих и служащих и объявили, что дальше вести дело не могут. В экстр‹енном› заседании служащих завода вынесена резолюция, в которой говорится, что предполагаемое закрытие с 10 дек‹абря› завода недопустимо, что завод имеет общегосуд‹арственное› значение и его необходимо поддержать и т. д. Между прочим: «Собрание считает необходимым указать, что настоящая резолюция не имеет политического оттенка и основана исключительно на сознании служащими своего гражданского долга» («Ниж‹егородский› л‹исток›», 28-IX-17).

Сормовский завод – это целый город под Нижним на Волге. Гнездо рабочего большевизма… Его безработица – огромное бедствие, и это первое mИmento большевизму, рубящему ветви дерева, на котором сидит пока судьба целого поколения рабочего класса. Надежда тотчас же вырастить чудесным образом «новый производственный строй» – прямое идиотство85.

Вчера напечатана моя статья «Торжество победителей», сразу в неск‹ольких› газетах86.

15 дек‹абря›

Числа 12-го в ночь в Полтаве смертельно ранен учитель. На него напали на улице солдаты и проломили ему голову. Это теперь часто, и в другое время пришлось бы закричать на всю Россию, что в Полтаве грабежи, убийства, разбои приняли небывалые размеры. Теперь нам приходится говорить, что у нас, славу Богу, сравнительно тихо.

К Косте Лях‹овичу› обратились довольно неожиданно за советом большевики из «совета революции»: что им делать: украинцы87 взяли верх и собираются их арестовать? Это им, разумеется, не нравится. Грозят по этому случаю забастовкой водопровода и электричества. Им это кажется «целесообразным»: если арестуют несколько человек из «совета», то нейтральное население в 60 тысяч останется без воды и без света. В городе водворилась тревога. Вчера вдруг вода иссякла и не шла из кранов. Думали – это начало. Оказалось, однако, что это только последствие обывательских опасений: стали запасаться водой и ее не хватило. К чести рабочих, они заявили, что бастовать не намерены и что к этому их могут принудить только силой. А силы у большевиков нет. Их «правительство» парализовано: убили общерусский патриотизм, вытравили сознание отечества в рабочей и солдатской массе и теперь областные патриотизмы одолевают их всюду. Даже Рада, которая держит себя без достоинства, юлит, лицемерит, вступает в соглашения и изменяет им, все-таки силой вещей берет верх. При прочих равных условиях (та же деморализация масс) на ее стороне есть одно преимущество: чувство родины, – и большевики разоружаются как стадо.

Россия теперь, как червь, разрезанный на куски. Каждая часть живет собственной жизнью. Казаки объявили свою «республику впредь до воссоединения с Россией»88. Украинцы этого избегают. Когда-то Франко к юбилею Мицкевича написал бестактную статью89: Мицкевич – поэт и идеализатор «измены». Это было бестактно, но в этом была доля правды. В посвящении своей поэмы «Петербург» он говорит «друзьям москалям»: «Коварно, в оковах ползая, я с деспотом хитрил, но вам все тайны чувств открыл я благодарно».

Украинцы не могут применить к себе этот последний стих. Украина по традиции тоже хитрила и изменяла то и дело. И теперь она продолжает эту традицию по отношению и к революционной России. Носятся чудовищные слухи о сношениях Рады с австрийцами, надо думать, неверные. Но, во всяком случае, они не говорят также, честно и откровенно, о воссоединении с новой Россией. Недаром теперь в качестве национального героя все яснее выступает фигура Мазепы, от которого еще недавно огромное большинство украинцев открещивалось. В своей статье «Котляревский и Мазепа»90 я вполне искренно смеялся над страхами, веющими над старым «мазепским дворищем». Теперь не знаю – написал ли бы я эту статью. Недавно благородный Науменко91 вышел из Рады, ссылаясь на традиции своего кружка – кружка драгомановцев92, твердо державшихся определенной линии отношений. «Батько Грушевский»93 тоже весьма недвусмысленно высказывался против «самостийников». Теперь батько юлит и плывет по течению. И все-таки тот здоровый элемент, какой есть в чувстве родины, придает Раде силу в борьбе с большевизмом. И надо думать, что ни о каком «отделении» и присоединении к Австрии речи не будет. А разумная федерация – это несомненное будущее свободной России.

В Полтаве всё живем без газеты… Петербургские тоже задавлены. А «Киевская мысль» выходит свободно, несмотря на то, что держится оппозиционно и к большевикам, и к Раде.

16–18 дек‹абря›

Вчера электричество перестало действовать. А так как и керосину в городе очень мало, то вечер нам пришлось начинать при скудном свете стенной лампы в столовой, куда мы «на огонек» собрались все. Так прошли час или полтора, как вдруг я заметил из своего кабинета полоску света. Отвернутая ранее для пробы электрическая лампочка вдруг засветилась. Соничка94, которая очень любит зажигать и тушить лампы, тоже весело закричала: «Сеть, дедя, сеть». Очевидно, забастовка прекращена.

Оказалось, что большевики из «совета» погасили нам электричество, украинцы зажгли. При этом несколько членов «совета» арестованы (в том числе и Светлов, отчасти комическая, отчасти зловредная фигура, бывший нач‹альник› гор‹одской› милиции, о котором сразу пошли анекдоты в самом «традиционном» роде). Все это сделано, кажется, еще при нач‹альнике› гарнизона украинце Ревуцком, который, однако, сменился и уехал, оставив на своем месте нового нач‹альника› гарнизона, Ластовченко, приехавшего чуть ли не накануне.

Вчера вечером Ластовченко убит. По-видимому – акт террористический. Убийца Дунайский, тип совершенно особенный. Рабочий-слесарь, он в то же время атлет-боксер, выступавший в цирке (и по этой профессии – близкий к кружку Мясоедова-художника)[9]. Большой ростом, косой сажени в плечах, вида, говорят, звероподобного, он, конечно, оказался теперь эс-эром и, конечно, левым. Но тут за что-то его исключили из партии, тогда он объявился анархистом.