Прогулки с Андреем Толубеевым. Записки театрального дилетанта - Михаил Константинович Зарубин Страница 10

точно знаете, на что вам опереться. Насколько честно и точно вы видите реальную ситуацию, в которой находитесь и способны распознать, что именно вправду делает ваш партнер. Насколько полно и не двусмысленно вы умеете дать другому понять то, что вам нужно, с тем, чтобы это получить? Умеете ли вы быть гибким в отношениях, поддерживая то, что вам подходит, и отвергая то, что не подходит, при этом не разрушая отношений и не оказываясь в подчиненной позиции? Насколько вы способны планировать свои жизненные задачи и последовательно их реализовывать? Насколько гибким вы можете быть в решении задач, отвергая неудачные решения и находя новые, более подходящие? Насколько вы стабильны в своих решениях и действиях? Насколько вы конкретны в действиях и договоренностях? Какова ваша картина мира, знаете ли вы закономерности отношений и решения жизненных задач? Умеете ли вы конфронтировать, не унижая другого и не разрывая отношений? Насколько вы сами чувствуете свою собственную ответственность за события вашей жизни и конкретные действия? Приходится признать, что многим важным вещам нас не учат ни в школе, ни в институте, ни на работе. Как, например, построить счастливые отношения в семье, как быть привлекательным в глазах других и как обрести уверенность в себе — всему этому приходится учиться путем проб и ошибок. Хорошо, если рядом есть умудренный жизнью человек, который может поделиться своим жизненным опытом. А что делать в ситуации, когда такого человека нет, или его опыт оказывается бесполезным? Кто помог? Кто был рядом с молодыми актерами? Кто наставлял их на жизненный путь? Не знаю, может, эти замечательные способности и исключительные природные данные зовется талантом? Талант — это труд, изнуряющий, нередко мучительный труд. Не тот труд, когда знаешь, чего достиг сегодня и что осталось на завтра; не тот, когда трудятся руки и мозги, и чем лучше они трудятся, тем на душе спокойнее. А тот, когда беспокоится, бодрствует и трудится именно душа. То есть и все то в ней, в чем мы и не могли отдать себе отчета. Быть талантливым — надо еще решиться, не испугаться собственного непознанного, собственной стихии, которая вполне может оказаться и не по силам…

— Андрей, ты что, сомневаешься в талантливости отца и его друзей?

— О чем ты. В этом я не сомневаюсь, но, к большому сожалению, на сегодня весь самарский период жизни моего отца — это лишь несколько архивных фотографий. Понимаю, что театр — это не кино, спектакль — это миг, всплеск, феерия. Ушли из жизни великие актеры, режиссеры, остались только легенды. Ни записи кинопленки, ни критических статей. Да и сегодня при наличии всевозможной техники трудно найти способ, чтобы память не стирала работу выдающихся актеров.

Уверен, Самара был их путь становления в актерскую профессию. Они были удивительно работоспособны. То, что было дано им природой только аванс, задаток, который нужно было развивать. Разумеется, развивается талант так, как развивается личность: не в результате приятных или вколоченных кем-то правил, и не как плод тупого тренажа, а в ходе личного заинтересованного опыта, в который включаются и усилия постичь общие правила, которые неплохие советчики, полезные и тогда, когда совету не следуешь.

Талантливость — это целеустремленность. Но такая может быть, когда человек умеет безжалостно гнать себя к поставленной цели, а такая, когда цель сама им распоряжается, без служения не дает жить. Сейчас я понимаю многое, увидев, прочувствовав, где глубина, где посредственность.

Я также убежден, что талантливое — это глубоко личностное. Как таковому, ему нечего делать с категориями вроде «ново» или «старо», «необычно» или «банально»; для него есть только «мое» и «не мое», «волнует» и «не волнует». «Талантливое» означает такое, за подлинность существования чего в душе художника можно ручаться. Талантливое — это подлинное. Талантливое — вечно ново, в каждом своем акте, то есть в талантливом «новое» не отличается от «вечного», и не новизна — задача искренности, — а новая глубина. Нелепость, смехотворная суетность погони за новизной сама по себе таланту не является помощью. По всему этому, кстати, лишь очень редкие люди способны истинную оригинальность хотя бы заметить.

Талант никогда ничего в мире не копирует, но ничего и не «придумывает»: он постигает мир, постигает любовно. Как говорил Дюрер ученикам: «… остерегайтесь мысли создать что-либо более совершенное, чем произведение, созданное Богом». Прозрения таланту приходят от глубоко заинтересованного личного отношения; если речь идет о природе — от особого рода любви к тому, что видишь; а любить и прозреть от любви — значит прозреть относительно подлинных достоинств, значит — увидеть и оценить реальную красоту, а не приукрашивать…

Ярок ли талант? Талант пишется красками, в которых ведь серого нет; талант — не ярок, а цветен. Но неталантливый может лишь расцвечивать — будто подкрашивать черно-белое фото: и цвета кричат, и серое отовсюду лезет.

Талант — это прозревающая душа и, соответственно, обретаемая свобода в том, что делаешь; мастерство — это развязанные руки. То есть, можно сказать, это почти одно и то же, одно в другое переходит плавно. Нет таланта без какого-то своего мастерства. Не может быть настоящего мастерства, если вовсе нет таланта. Да и как поверишь таланту без мастерства? Ведь, если художник не в силах нарисовать похоже лицо или фигуру, как может быть, чтобы он вообще когда-нибудь изобразил именно то, что желает его, возможно, и талантливая душа?

Быть талантливым в чем-то — значит чувствовать его глубину, чувствовать трудность дела, и вообще чувствовать, что глубина и трудность существуют. Потому, взявшись и не за свое прямое дело, талант вряд ли остановится на поверхности. Талант — брешь, через которую пробился в человека гений, эта, так сказать, абсолютная одушевленность. Если уж есть в человеке способность полной душевной самоотдачи в том, что задевает его за живое, то она и проявится, более или менее, во всем, что за живое его заденет. А задевает талантливого, как человека «особо одушевленного», — слишком многое.

Талант — это интерес. Покуда определенная тема не сфокусировала и не зажгла этот интерес, он — «талант-интерес» — живет в человеке, как восприимчивость. Конечно, восприимчивость тоже изобретательна, и все же она не умещается в какие-то строгие рамки; конечно, счастливо найденное амплуа оттесняет другие возможные на второй и третий планы, но в принципе, восприимчивость никуда из души не уходит, талант может быть разбужен и к чему-то другому. Господь наделил отца всеми качествами талантливого человека. И он развил их, приумножил. Сколько я помню —