Зинаида Гиппиус. Муза Д. С. Мережковского - Ольга Владимировна Буткова Страница 10

Иоанн Кронштадтский. 1900-е гг.

А Дмитрий Сергеевич и Зинаида Николаевна потом еще долго переписывались с керженскими староверами.

«Святая плоть»

Рассказ Гиппиус «Святая плоть» критике полюбился. Название было несколько декадентски вызывающим, но в самом рассказе ничего шокирующего не было, да и речь в нем шла не о жизни плоти, а о жизни души. Он рассказывал о тихой и забитой купеческой дочке Серафиме, которая преодолевает соблазн совершить страшный грех убийства.

Между нею и желанным замужеством стоит убогая, слабоумная сестра Лиза. Отец не дает дочери благословения на брак – хочет, чтобы она ухаживала за сестрой. Дать ей немножко больше сонных капелек – и можно выйти замуж за любимого человека. Но в час испытания героиня Серафима – имя-то говорящее – сумела опомниться. Плача, она обнимает свою бедную сестру, и в душе у нее воцаряется мир и счастье.

«В травинке, вон, нет души, а разве она плоть поганая? В ней моя радость. И в Лизе – радость. Это я мою радость убить хотела, чтоб замуж пойти».

Душа, получается, есть во всем, и всякая плоть – святая. Но все-таки главное в рассказе не эта идея «святости плоти», а христианское, смиренное приятие своей участи и тихая весенняя радость.

«А земля и небо вокруг них были чистые-чистые, и казалось, что ничего другого и нет на свете, кроме чистоты, тишины и счастья».

Самой же писательнице воспетое ею смирение не было присуще никогда.

Антон Крайний

В 1902 году родился критик Антон Крайний. Именно так подписывала Зинаида Николаевна свои публицистические работы. Вообще говоря, псевдонимов у нее было множество, и все мужские. Но Антон Крайний стал из них самым любимым и более всех запомнился литературному Петербургу. Как можно догадаться по самому звучанию имени, статьи он писал всегда в беспощадно резком тоне.

Доставалось от него и писателям, и театру. Очень часто не находилось у него добрых слов для современного литературного процесса.

Читал-читал целый месяц и журналы, и газеты – нечего даже на полях отметить. Газеты – серые, извне и изнутри. Новая газета «Заря» особенно сера.

Экзальтация и пафос, царящие на сценах императорских театров, вызывают насмешки Антона Крайнего:

Но вот вышел г. Юрьев – Ипполит, с красными руками и белыми ногами и таким истошным голосом завопил, дублируя согласные и шипя на «эсах»: «Раббы ко ммне притронутьсся не ссмеют!», что я тотчас же встал и пошел вон. Я понял, что при г. Юрьеве меня не спасут даже прекрасные и вечные слова Эврипида. Уходя, я еще видел мельком накладную, трясущуюся бороду Тезея и слышал плаксивый голос: «Гол-лубка моя!» На последующих представлениях, говорят, г. Юрьев употреблял еще большее число согласных и для усиления сценичности завивался чуть не вихрем, а Тезей окончательно надорвал себя, плача над телом Федры. Но, несмотря на это, пьеса в публике успеха не имела.

Можно предположить, что хотя бы Художественный театр, в котором тогда работали Станиславский и Немирович-Данченко, удостоится снисходительной похвалы Антона Крайнего. Ан нет.

Принцип Художественного театра – сделать искусство тождественным с жизнью, вбить его в жизнь, сравнять, сгладить с жизнью, даже с одним настоящим моментом жизни, так чтобы и знака на том месте не осталось. Художественному театру и удаются лишь пьесы, отвечающие этому принципу, преимущественно пьесы Чехова (последнее время Горького), и во время таких представлений бывают минуты полной гармонии – автора, актеров и толпы. Все слились в одном достигнутом желании – желании неподвижности, отупения, смерти.

Общественная жизнь также волновала Антона Крайнего. Он придерживался демократических взглядов, и Александр Герцен был для него идеалом.

Герцен видел черный темный коридор. Мы, в глубине его, видим белую точку. Что это такое? Выход? Как он далек! Не все ли равно? Лишь бы знать, что он есть. Не мы – выйдут другие.

Впрочем, смелый критик не мог даже предположить, что через десять с лишним лет для свободы слова в России настанут такие времена, по сравнению с которыми самые страшные годы николаевской реакции, на которую сетовал Герцен, покажутся золотым веком.

В Ясной Поляне

В 1904 году Дмитрий Сергеевич и Зинаида Николаевна совершают поездку в Ясную Поляну. Это своего рода паломничество к Толстому, который почитался всей интеллигенцией начала ХХ века не только как гениальный писатель, но и как религиозный мыслитель, даже пророк.

Незадолго до этого Толстой был отлучен от церкви, что вызвало в литературных кругах бурю негодования. Общение с этим человеком, посмевшим не согласиться с церковным официозом, было в этот момент жизни особенно важно для супругов Мережковских, потерпевших неудачу в своей наивной попытке создать «новую церковь».

Зинаида Николаевна видит «худенького, маленького старичка» и никак не может соединить его со сложившимся у нее представлением о великом Толстом. Софья Андреевна показывает гостям яснополянский дом, все вместе обедают, а потом начинаются разговоры и споры со Львом Николаевичем. Хозяин дома превозносит «здравый смысл», гостья на него нападает, сама удивляясь своей смелости – спорить с Толстым! Они много говорят о религии, и во время этих разговоров выясняется, что Лев Николаевич многое о своих гостях знает и даже читал их журнал «Новый путь».

Эта встреча навсегда осталась для Мережковских одним из самых дорогих воспоминаний. Зинаида Николаевна потом рассказывала, что, перед тем как отправиться спать, Толстой долго, пристально вглядывался в лицо Дмитрия Сергеевича. Может быть, пытался понять этих странных людей новой эпохи.

Л.Н. Толстой. 1900-е гг.

Дмитрий Философов

Истинный сын Серебряного века, Дмитрий Философов был красив и энциклопедически образован. Он вырос в очень хорошей и состоятельной семье – его отец заседал в Государственном совете, а мать была одной из основательниц Бестужевских курсов для женщин и, говорят, сочувствовала революционерам. Дмитрий был дружен с Александром Бенуа, стоял у истоков объединения «Мир искусства», был редактором литературного отдела одноименного журнала.

Дмитрий с детства был умен и аристократичен, с «горделивыми манерами», по выражению Бенуа. О нем ходило много сплетен. Говорили, что во время учебы в гимназии он водил более чем нежную дружбу с товарищем по парте Константином Сомовым, будущим известным художником объединения «Мир искусства». Судачили, что особого рода отношения связывали его и с собственным кузеном, Сергеем Дягилевым.

Другом семьи Мережковских он стал в конце 1890-х, хотя знакомство произошло на шесть лет раньше. Вместе они организовывали Религиозно-философские собрания, вместе выпускали журнал «Новый путь» и писали в него статьи.

Вся интеллектуальная жизнь Дмитрия Владимировича совершенно неотделима от жизни четы Мережковских. Они опекали молодого человека и мечтали спасти его от тлетворного влияния Сергея Дягилева – спасти, разумеется, в духовном смысле. О том, что их собственное влияние может оказаться не менее вредным, они даже не догадывались.

«Очень высокий, стройный,