Виталий Старцев - Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского Страница 10

Тут надо вспомнить, что такой образ мыслей был не только удобным объяснением нежелательного для стоявших ранее у власти деятелей развития событий, но и имел под собой как бы документальные основания. После июльских дней было начато дело против руководителей большевиков по обвинению в государственной измене. Еще 4 июля во второй половине дня на Дворцовой площади по инициативе тогдашнего министра юстиции П. Н. Переверзева были оглашены показания русского военнопленного, завербованного немцами и сдавшегося военным властям в апреле 1917 г., прапорщика Ермоленко, о том, что германские офицеры, переправляя его через линию фронта, советовали ему связаться с Лениным, который-де является их агентом. Известие об «измене» Ленина способствовало перемене настроения части войск петроградского гарнизона. 7 июля был опубликован приказ об аресте В. И. Ленина, Г. Е. Зиновьева и некоторых других по обвинению в государственной измене и шпионаже в пользу Германии. Основанием для этого послужили кроме показаний Ермоленко также телеграммы, которыми обменивались Я. С. Ганецкий (Фюрстенберг), находившийся в Стокгольме, а также М. Ю. Козловский и Е. М. Суменсон, находившиеся в Петрограде. Ганецкий служил в посреднической экспортно-импортной скандинавской фирме, которую учредил небезызвестный Парвус, в прошлом радикальный польский, немецкий и русский социал-демократ, близкий к большевикам, а теперь немецкий патриот. На поставках дефицитных материалов Парвус нажил огромное состояние во время войны. Часть его он использовал для «подкормки» Социал-демократов, занимавших интернационалистские позиции. Телеграммы, которыми обменивались трое обозначенных выше лиц, говорили о переводе денег и пересылке товаров, но французские контрразведчики в Стокгольме и Петрограде еще в июне 1917 г. высказали свое подозрение русским коллегам и дипломатам, что деньги и товары лишь код или шифр, которым прикрывается финансирование большевиков (Козловский и Ганецкий, являясь членами социал-демократии Польши и Литвы, были одновременно и членами большевистской партии) немецкими властями через фирму Парвуса и шведские и немецкие банки. Телеграммы были готовы для опубликования уже в конце июня, а июльская вооруженная демонстрация, в организации которой власти обвинили большевиков, дала для этого удобный повод4. Дело завертелось, были арестованы сотни офицеров, руководителей демонстрации. Ленин и Зиновьев перешли на нелегальное положение, опубликовав вскоре свои ответы на обвинения. Каменев добровольно сдался властям, позднее были еще арестованы Троцкий и Луначарский.

Но ни материалы допросов солдат и офицеров, ни тщательный анализ содержания телеграмм ничего определенного не дали. Следствие забуксовало. Вскоре Каменев и Троцкий, а также часть офицеров, были выпущены, хотя Ленин и Зиновьев официально оставались в розыске, а свыше ста офицеров-большевиков были освобождены только 24 октября 1917 г. Теперь версия о немецких деньгах переживала второе рождение. К ее восприятию были готовы прежде всего члены кадетской партии во главе с ее лидером П. Н. Милюковым. Тот даже в февральских забастовках 1917 г. видел результат деятельности немецких агентов, подкупавших крайних социалистов и рабочих. Именно кадетская печать подняла пропагандистскую кампанию против Ленина и его сторонников из-за проезда через Германию при возвращении в Россию. Они организовали уже в апреле 1917 г. кампанию протестов против деятельности Ленина в воинских частях, устроили демонстрацию инвалидов войны в столице под лозунгом «Ленина обратно в Германию!». Кампания эта особого успеха не имела, так как Исполнительный комитет Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов признал объяснения Ленина и Зиновьева в связи с их вынужденным проездом через территорию Германии удовлетворительными и защитил их от всех обвинений буржуазной печати.

Но среди эсеро-меньшевистского руководства Советом были разные люди. Оборончески настроенные меньшевики и правые эсеры все равно отнеслись к Ленину и взятому под его влиянием большевистскому антивоенному курсу с подозрением. Они не только горячо приветствовали начатое эсером Керенским дело по обвинению лидеров большевиков в измене, но и сами активно участвовали в распространении и поддержке версии о шпионстве. Отличалась этим и оборонческая социалистическая или околосоциалистическая журналистская братия, с начала войны кормившаяся в буржуазных газетах, публикуя «патриотические» и антинемецкие материалы. В числе этих журналистов были бывший эсер Евгений Петрович Семенов (С. М. Коган)5 и Антон Мартынович Оссендовский, в 1905 г. тоже бывший близким к социалистам.

Позднее сам Семенов в мемуарных статьях в газете «Последние новости» (апрель 1921) писал об этом: «В течение лета 1917 г. я заведовал редакцией "Демократического издательства", созданного Межсоюзнической комиссией пропаганды во время пребывания в Петрограде французского министра Альбера Тома (апрель — май 1917). Благодаря моей работе в упомянутом издательстве я мог взять на себя всю ответственность перед Y., издателем "Живого слова", и убедить его в ночь на 5 июля опубликовать на следующий день документы Переверзева — Бессарабова о предательской деятельности Ленина, Козловского, Фюрстенберга (Ганецкого), Зиновьева, Коллонтай и др. "Живое слово" одно опубликовало упомянутые документы, переданные печати гг. Алексинским и Панкратовым»6.

Стремясь повысить свой авторитет антибольшевистского борца, Семенов сообщал о себе далее такую интересную подробность. «Вскоре после этого (то есть обнародования документов, обвиняющих большевиков. — В. С.), — писал Е. П. Семенов, — один известный молодой писатель и я, мы по приглашению Всероссийского съезда членов военно-судного ведомства прочитали им маленький курс о деятельности германской пропаганды в России и за границею»7. Семенов не указывает фамилию этого «молодого писателя», но это, вероятно, был не А. М. Оссендовский (тому в этот момент было уже 39 лет). Кроме того, Оссендовский упоминается ниже, с другими прилагательными. Говоря о Семенове, добавим еще, что он сотрудничал в издаваемой в Петрограде на французском языке газете «L'Entente». А основным местом работы Е. П. Семенова была редакция буржуазной газеты «Вечернее время», где он занимал руководящий пост.

Там же работал во время войны и Оссендовский. В апреле 1919 г. в белом Омске, добиваясь денег для поездки в США, он написал большое письмо в Министерство финансов колчаковского правительства. В нем, независимо от Семенова (они потеряли друг друга весной 1918), он писал: «Гг. Бубликов, Любович и Новоселов меня знают по работам моим в Совете съездов представителей промышленности и торговли, совещательной конторе золотопромышленников и Особом экономическом совещании, состоящем под председательством б[ывшего] м[инист]ра иностранных дел Н. Н. Покровского; знают они меня в качестве редактора сначала "Биржевых ведомостей", а затем за время войны — "Вечернего времени", где я вел борьбу с германцами во всех отраслях нашей жизни, пользуясь материалами и денежными средствами, предоставленными в мое распоряжение Н. А. Второвым, А. И. Гучковым, польскими деятелями и др. Вместе с Панкратовым и Алексинским я разоблачал большевиков после их первого выступления в июле 1917 г., а затем вошел в организацию генералов Алексеева и Корнилова, получил поручение установить, где после июльского выступления находятся Ленин. Зиновьев и другие большевистские лидеры. Я установил, что в июле же 1917 г., после бегства из Петрограда, Ленин, Дыбенко, Раскольников, Ильин8 и Зиновьев учредили Пролетарское правительство в Кронштадте, развернувшееся затем в Совет Народных Комиссаров»9.