Артем Драбкин - Танкисты. «Мы погибали, сгорали…» Страница 10

Подготовка бойцов мотострелкового батальона к отражению танковой атаки. Преодаление так называемой «танкобоязни» было одним из необходимых элементов обучения пехотинцев. В качестве немецкого танка используется «Т-40»

Основными факторами поражения экипажа были осколки брони, возникавшие после ее пробития бронебойным снарядом, и пожар, вспыхивавший, если была повреждена топливная система. Удар бронебойного или осколочного снаряда по броне, даже без ее пробития, мог вызвать контузию, перелом рук. Отлетавшая от брони окалина скрипела на зубах, попадала в глаза, а крупные куски могли поранить человека. Вспоминает Наталья Никитична Пешкова, комсорг мотострелкового батальона 3-й Гвардейской танковой армии: «К танкистам у меня особое отношение… гибли они страшно. Если танк подбивали, а подбивали их часто, то это была заведомая смерть: одному-двум, может, еще и удавалось выбраться… самое страшное – это ожоги, ведь в то время ожог сорока процентов поверхности кожи был летален». Когда танк подбит и загорелся, вся надежда на себя, на свою реакцию, силу, ловкость. «В основном ребята были боевые. Пассивные, как правило, быстро погибали. Чтобы выжить, надо быть энергичным», – вспоминает А.М. Фадин. «Как же так получается, что, когда ты выскакиваешь, ничего не соображаешь, вываливаешься из башни на крыло, с крыла на землю (а это все-таки полтора метра), никогда я не видел, чтобы кто-то руку или ногу сломал, чтобы ссадинки были?!» – до сих пор не может понять В.П. Брюхов

«Безлошадными» уцелевшие танкисты ходили недолго. Два-три дня в запасном полку, получаешь новый танк и незнакомый экипаж – и снова в бой. Тяжелее было командирам рот и батальонов. Те воевали до последнего танка своего соединения, а это значит, пересаживались с подбитой машины на новую несколько раз в течение одной операции.

«Обкатка» пехоты танками

Выйдя из боя, экипаж прежде всего должен был обслужить машину: заправить ее горючим и боеприпасами, проверить механизмы, почистить и, если надо, вырыть для нее капонир и замаскировать. В этой работе принимал участие весь экипаж, иначе танкисты просто не управились бы. Командир иногда устранялся от наиболее грязной и примитивной работы – чистки ствола или отмывки снарядов от смазки. «Снаряды я не мыл. Но ящики подносил», − вспоминает А.С. Бурцев. Зато капониры для танка или «землянку» под ним рыли всегда сообща.

Для обучения пехоты взаимодействию с танками используется «Т-60»

На время отдыха или подготовки к предстоящим боям танк становился настоящим домом для экипажа. Обитаемость и комфорт «тридцатьчетверок» были на минимально необходимом уровне. «Забота об экипаже ограничивалась только самым примитивным», – утверждает Ария. Действительно, «Т-34» был очень жесткой на ходу машиной. В момент начала движения и торможения ушибы были неизбежны. Танкистов от травм спасали только танкошлёмы. Без него в танке делать было нечего. Он же спасал голову от ожогов при возгорании танка. Контрастирующая со спартанской обстановкой «тридцатьчетверки» комфортность «иномарок» – американских и английских танков − вызывала у танкистов восхищение. «Американские танки М4А2 «Шерман» я посмотрел: бог ты мой – санаторий! Сядешь туда – чтобы головой не удариться, все кожей обшито! А во время войны еще и аптечка, в аптечке презервативы, «сульфидин» – все есть! – делится своими впечатлениями А.В. Боднарь. – Но для войны не пригодны. Потому что эти два дизельных двигателя, эти земляные очистители топлива, эти узкие гусеницы – все то было не для России», – заключает он. «Горели они, как факелы», – говорит С.Л. Ария. Единственный иностранный танк, о котором некоторые, но не все, танкисты отзываются с уважением – «Валентайн». «Очень удачная машина, низенькая, с мощной пушкой. Из трех танков, что под Каменец-Подольском (весна 1944 года) нас выручили, один даже дошел до Праги!» – вспоминает Н.Я. Железнов.

Комиссар танкового батальона товарищ Коллеров проверяет готовность «Т-40» к бою

Встав в оборону или отойдя на переформировку и пополнение, танкисты старались привести в порядок не только свои машины, но и себя. В наступлении, самой характерной форме ведения боевых действий танковыми войсками Красной Армии в период 1943–1945 гг., им не удавалось ни помыться, ни переодеться, даже еду доставляли «только под конец дня. Тут и завтрак, и обед, и ужин – все вместе», – вспоминает В.П. Брюхов. Г.Н. Кривов вспоминает, что за девять дней наступления ни разу не видел батальонную кухню.

«Т-34» перед атакой. Второй и третий каток танка с внутренней амортизацией

Тяжелее всего, конечно, было зимой, с этим соглашаются почти все, кроме А.В. Марьевского, который считает, что поздняя осень и ранняя весна с их переменчивой погодой, раскисшими дорогами, дождями пополам со снегом тяжелее. Иногда при беседах с ветеранами даже складывается впечатление, что летом вообще не воевали. Очевидно, что при попытке охарактеризовать тяжесть фронтового быта память услужливо подбрасывает эпизоды, связанные именно с зимним периодом. Немалую роль здесь играет и то количество одежды, которую танкистам приходилось носить (теплое нижнее белье, теплое обмундирование, ватные брюки и телогрейка, полушубок), чтобы защитить себя от холода в танке, становившемся зимой «настоящим морозильником». И, конечно же, под всей этой амуницией заводились постоянные спутники войн и катаклизмов – вши. Хотя здесь мнение ветеранов разделяется. Некоторые, как, например, А.М. Фадин или А.С. Бурцев, воевавший с конца сорок четвертого, утверждают, что «вшей не было. Потому что экипаж все время был связан с соляркой, с горючим. Они не приживались». Другие, и их большинство, говорят по-другому. «Вшивость была дикая, особенно зимой. Тот, кто тебе сказал, что они не приживаются, ерунду городит! Значит, он никогда в танке не был. И танкистом не был. В танке вшей ой-е-ей!» − вспоминает В.П. Брюхов, командовавший ротой, в которой воевал А.С. Бурцев. Такие противоречия, довольно часто встречающиеся в воспоминаниях, следует отнести к периоду, с которого начал воевать респондент, а также к индивидуальности человека. Борьба с насекомыми велась при первой же остановке. Одежду прожаривали в самодельных вошебойках, состоящих из поставленной на огонь плотно закрытой бочки, в которую наливали немного воды, а на крестовину развешивали одежду. Приезжали и банно-прачечные отряды, которые стирали белье, проводили санобработку.