Аркадий Белинков - Юрий Тынянов Страница 10

* Ю. Т ы н я н о в. Архаисты и новаторы, стр. 542.

** Ю. Т ы н я н о в. Архаисты и новаторы, стр. 547-548.

Как бактериолог, Тынянов поставил эксперимент на себе самом. У него был готов материал для монографии о Кюхельбекере. Оставалось написать традиционную книгу или проверить литературоведческое открытие. Тынянов проверил. Этим опытом был его первый роман.

Его первый роман был проверкой жизнеспособности нового понимания истории и литературного процесса, производного от истории.

Всеми нитями он связан с научной работой.

И с этого романа Тынянов начал долгое трехтомное повествование о людях, мимо которых катится колесо фортуны, чья жизнь - ряд горестей, о холодной толпе, которая взирает на поэта, как на заезжего фигляра...

Император Николай Павлович был недоволен поэтами.

Поэты писали про дожди, туманы и холодный северный ветер. Они были в оппозиции к господствующему мнению о том, что все на свете прекрасно.

Император приказал цензорам, чтобы смотрели за погодой в стихах.

- Разве у меня плохой климат? - строго спрашивал император.

Он подозревал, что поэты только делают вид, будто они недовольны климатом.

Поэты были недовольны тем, что не могли писать то, что хотели. Северным ветром, бореем, они называли казни, ссылки, гонения, запреты и резко повысившуюся роль жандарма в судьбах русской культуры.

Некоторые писали о том, что они недовольны.

Их убивали.

Писатель - это гонец, который приносит вести о времени. В средние века гонцов, которые приносили плохие вести, убивали.

Самые верные вести о своем времени принесли Пушкин и Грибоедов.

Вести были плохими, гонцов убили.

Юрий Тынянов писал о поэтах, которые принесли самые верные вести о своем времени, о поэтах, которые были недовольны и которых за это убили.

Юрий Тынянов был одним из немногих художников, писавших о людях, которые протестовали против господствующего мнения о том, что все на свете прекрасно.

Две темы определили писательскую судьбу Тынянова - декабристы и Пушкин.

Они прошли через двадцать четыре года его литературной биографии.

В книгах Тынянова декабристы, их предшественники, их враги и друзья занимают преобладающее место. Лишь к концу творческого пути писателя декабристская тема будет вытеснена Пушкиным.

В каждый период литературной жизни Тынянова эти темы получали различный лирический подтекст, но за пределы этих тем, за пределы этого материала в большинстве своих произведений, в частности в романах, писатель не выходил никогда.

Не одинаковые исторические причины и часто несходные внутренние побуждения связывают Тынянова с его темами, и так же, как верность темам, писатель сохранил верность их лирическому подтексту. Тынянов писал о декабристах и Пушкине, связывая с ними вопросы, игравшие серьезную роль в истории нашей общественной мысли и получившие особенное значение в годы, на которые падает его творчество, - вопросы взаимоотношений интеллигенции и революции и взаимоотношений человека и государства.

За столетие о декабристах было написано не очень много, но многое из написанного требовало самого решительного опровержения.

У Тынянова было преимущество, которое дало ему возможность правильно воссоздать события и образы людей исторического прошлого.

Этим преимуществом было то, что за столетие накопился обширный исторический опыт.

Решительная переоценка старых представлений о декабризме заключалась в первую очередь в раскрытии того, что на протяжении столетия замалчивалось и искажалось.

Замалчивания и искажения начались на следующий день после восстания.

15 декабря 1825 года петербургские газеты сообщали: "На сих днях скрылся кассир Банка Ротшильда, которому была поручена уплата Неаполитанских процентов" и который "не мог устоять от искушения испытать свое счастье в биржевых делах". Кроме того, сообщалось о том, какую сулит выгоду пересадка морских рыб в пресные озера. Сообщалось также о шляпках черных граденаплевых, о черных блондовых косынках, о кушаках из широких волнистых лент со стальными пряжками, о том, что бриллиантов и цветных камней не носят и что приличные к траурной одежде драгоценности суть жемчуг, гранаты и опалы*.

О событиях на Петровской площади, происшедших накануне, было напечатано в "Прибавлении к "С.-Петербургским ведомостям".

Сообщено о событиях, происшедших накануне, было таким образом, что, казалось, почти ничего, кроме радости и умиления, вызванных Николаем Павловичем, не было. "Вчерашний день будет без сомнений эпохой в истории России", - заявляет правительство. "Эпохой в Истории России" правительство, конечно, называет не восстание, а то, что "в оный (день. - А. Б.) жители Столицы узнали с чувством радости и надежды, что государь император Николай Павлович воспринимает венец своих Предков...". Восстание описывалось так: "Между тем, две возмутившиеся роты Московского полка не смирились. Они построились в баталион-каре перед Сенатом; ими начальствовали семь или восемь Обер-Офицеров, к коим присоединилось несколько человек гнусного вида во фраках. Небольшие толпы черни окружали их и кричали: "ура!" ...мятежники... не нашли себе других пособников, кроме немногих пьяных солдат и немногих же людей из черни, также пьяных..."**

* См. "Северную пчелу", 15 декабря 1825 года, № 150.

** "Прибавление к "Санкт-Петербургским ведомостям", 15 декабря 1825 года, №100.

Через шесть дней, 20 декабря, был опубликован царский манифест, в котором "все происшествие" объявлялось "маловажным в самом себе", а так как о маловажных происшествиях царские манифесты не публиковались, то пришлось счесть происшествие за "весьма важное по его началу и последствиям"*.

В ночь на 13 июля 1826 года на кронверке Петропавловской крепости казнили вождей декабрьского восстания.

Казнили их боязливо. Как и полагается, о боязливости, конечно, не говорилось, а говорилось о "должной тишине и порядке". А так как "народу собралось вокруг тьма-тьмущая" (начальник кронверка Петропавловской крепости В. И. Беркопф)**, то исполняющему должность санкт-петербургского военного генерал-губернатора П. В. Голенищеву-Кутузову во всеподданнейшем донесении специально пришлось сообщить неправду о том, что "Зрителей... было не много"***

О декабристах писали скупо и неохотно, казнили их ночью, хоронили тайно и хотели забыть навсегда.

В ночь на 13 июля император не спал. Каждые пол-часа к нему в Царское Село скакали из Петербурга фельдъегери с донесениями о том, что делается в Петропавловской крепости. Николай писал матери: "...все совершилось тихо и в порядке, гнусные и вели себя гнусно, без всякого достоинства", "...поблагодарим провидение, что оно спасло нашу дорогую родину"****. (Как и полагается, о том, что удалось задушить людей, посягнувших на власть, конечно, не говорилось, а говорилось о родине.)