Михаил Мирович - Генерал де Голль Страница 10

Представители чехословацкого правительства были поставлены перед фактом, и им оставалось лишь смириться и постараться сохранить status quo. Конечно, Чехословакия имела возможность оказать вооруженное сопротивление немцам, но предательство вчерашних союзников выбило из ее рук основной козырь — поддержку Запада.

В обмен на предательство интересов союзного государства Гитлер обещал Чемберлену не нападать на Великобританию, что было зафиксировано в англо-германской декларации. Через несколько недель был подписан аналогичный франко-германский пакт.

Герман Геринг в Нюрнберге говорил:

«В действительности все это произошло довольно просто. Ни Чемберлен, ни Даладье в конечном итоге не были заинтересованы в том, чтобы жертвовать или рисковать чем-либо для спасения Чехословакии. Это было ясно для меня как день. Судьба ее решилась в основном в течение трех часов. Затем три часа ушли на спор по поводу слова «гарантия»… <…> Время от времени Даладье одобрял то, что говорил Гитлер. Никакого возражения против чего бы то ни было! Я был просто поражен, как легко все удалось Гитлеру… Когда он потребовал, чтобы некоторые военные заводы Чехословакии, находящиеся за границами Судетской области, были переведены на судетскую территорию, как только она нам отойдет, я ожидал взрыва, но не последовало и писка. Мы получили все, что хотели. <…> Они даже не настаивали на том, чтобы проконсультировать чехов, хотя бы для формы. В конце заседания посол Франции в Чехословакии сказал: «Хорошо, теперь мне предстоит передать приговор осужденным». Вот и все… Долгий спор по поводу слова «гарантия» был решен тем, что Гитлеру предоставили право гарантировать остальную часть Чехословакии. Все прекрасно понимали, что это значит».

Мышеловка, куда почти в полном составе попала Западная Европа, захлопнулась.

После Мюнхенского сговора де Голль окончательно уверился в том, что новой войны не избежать, о чем пытался предупредить власть предержащих в книге «Франция и ее армия». Он еще и еще раз доказывает необходимость самого срочного создания крупных бронетанковых, а также авиационных соединений.

Но его никто не хочет слушать.

1939 год

Вечером четырнадцатого марта президент и министр иностранных дел Чехословакии прибыли в Германию. Им сообщили, что в ближайшие часы вся территория страны будет занята войсками вермахта.

— Лондон и Париж не интересуются Чехословакией, — сказал Адольф Гитлер чехословацкой делегации. — Вы им глубоко безразличны.

Большая часть страны вошла в состав рейха под названием «Протекторат Богемия и Моравия». Словакия становилась «независимым» государством под патронажем Германии. Значительная часть территории бывшей Чехословакии перешла Венгрии и Польше.

В августе 1939 года произошло одно событие, которое сыграло свою роль в боевых действиях на территории Африки. Египетский король Фарук, на словах неизменно подчеркивавший свою лояльность Великобритании, назначил премьер-министром Али Махер-пашу, оголтелого англофоба, который тайно поддерживал «державы оси».

В дальнейшем, при подготовке битвы с армиями Роммеля, англичане столкнутся с яростным сопротивлением «братьев-мусульман», деятельность которых поддерживал Махер-паша. И только решительность британского посольства, добившегося назначения на пост премьера своей креатуры Наххас-паши, поставила ситуацию на Ближнем Востоке под контроль союзников.

В четыре часа сорок минут первого сентября 1939 года началась вторая мировая война. Немецкие войска вошли в Польшу с одной стороны, русские войска через две недели — с другой и расчленили ее на две части.

Германский корабль «Шлезвиг-Гольштейн» обстрелял Гданьск, а самолеты подвергли бомбардировке жилые массивы, аэродромы, склады и казармы. Бронетанковые и моторизованные части гитлеровцев крушили польские части на узких участках фронта, что подтверждало правоту предвоенных идей де Голля.

Седьмого сентября правительство Польши перебралось в Люблин. Двадцать восьмого немцы заняли Варшаву, и германское радио сообщило о полной победе вермахта.

Семнадцатого сентября советские войска перешли польские границы и двинулись навстречу вермахту. Двадцать второго Красной Армией были заняты Брест и Львов, где она встретилась в теплой и дружественной обстановке с войсками Гитлера.

Это знаменательное событие было отмечено впечатляющим советско-германским парадом в Бресте, на улицах которого были повсеместно развешаны красные флаги — половина из которых была украшена свастикой, половина — серпом и молотом. С немецкой стороны парад принимал генерал Гудериан, с советской — комбриг Кривошеин.

Сталин и Гитлер чувствовали себя победителями. Причем у Генерального секретаря ЦК ВКП(б) было гораздо больше причин для радости. Ему удалось убедить Запад, что именно фюрер является носителем вселенского зла, а он, сын простого грузинского сапожника, всего лишь пытается спасти мир от «коричневой чумы».

Официальная советская историография описывает этот эпизод как переход советскими войсками границы с целью «взять под защиту население Западной Украины и Западной Белоруссии».

Третьего сентября Франция и Англия, следуя своим обязательствам перед Польшей, объявляют войну Германии, названную впоследствии «странной войной» из-за того, что ни первая, ни вторая не вели против агрессора никаких боевых действий. Французы продолжали рассчитывать на «линию Мажино» как на панацею от гитлеровского вторжения.

В первые месяцы «странной войны» ста десяти англо-французским дивизиям противостояло только двадцать три дивизии вермахта. Остальные силы гитлеровцев вели боевые действия на востоке Европы.

Двадцать шестого сентября правительство Даладье издает декрет о запрете Французской коммунистической партии (ФКП), а в октябре выдает ордера на арест не мобилизованных в армию депу-татов-коммунистов. Распускаются профсоюзы.

Двадцать восьмого сентября 1939 года был подписан советско-германский договор о дружбе, сотрудничестве и границе. Молотов заявил своему немецкому коллеге, что Советский Союз хотел бы вернуть себе Финляндию и Прибалтику, утерянные по условиям Брест-Литовского договора 1918 года.

Министру иностранных дел фашистской Германии Иоахиму фон Риббентропу не хотелось отдавать Сталину всю Прибалтику, и он предложил компромиссный вариант: Литва — рейху, Латвия и Эстония — Советам. Однако аргументы СССР оказались более серьезными.

Позже бесноватый фюрер писал:

«Пакт с Россией не мог побудить меня по-иному отнестись к внутреннему врагу. Но сами по себе коммунисты мне в тысячу раз симпатичнее того же Штархемберга (князь фон Штархемберг — участник «пивного путча», впоследствии разошедшийся во взглядах с А. Гитлером. — М.М.) У них здоровые натуры…»