Кристиан Бейл - Смертельный гамбит. Кто убивает кумиров? Страница 10

— Норман убил ее своим появлением, Бейл. Ты же знаешь, наша организация использует все возможные способы психологического давления, а этот эмоциональный шантаж вышел смертельным.

— А как же наркотики? Они тоже психологическим путем попали в организм? — Я был зол на Джерри, на Клан, на его методы, на всех.

— Ха-ха-ха. — холодный смех прервал речь Джерри. — Пятого августа 1962 года Мерилин Монро ждала своего сына. Он позвонил в дверь, а любящая мать открыла ему.

— Я не верю тебе.

— Наивный. (Сочувственный смешок.) Норман действительно позвонил в дверь и сказал: «Мама это я», а вот войти ему не позволили.

Почему-то я очень ярко видел этот момент — словно хронометраж возник перед моим взором. Огромный дом. Мерилин босая, в белом топе и обтягивающих джинсах. И она пьяна. На столе, на полу — всюду бутылки из-под шампанского, пустые, почти не тронутые. И много-много ведерок со льдом. В руке у Монро фужер с шампанским. Губы в кроваво-красной помаде кривятся в попытке улыбнуться. Она ждала сына, а вошли двое мужчин.

Почему-то она не кричала. Почему? И почему ее родной сын спокойно сел в машину и уехал, чувствуя себя даже отмщенным. Единственное, что можно назвать благородством, — представители Клана не насиловали актрису.

Просто подменили ее бокал на тот, куда подсыпали тройную дозу барбитуратов, и включили телевизор. Подождали, пока Монро затихнет у экрана, затем взяли принесенную клизму и почти бережно наполнили ее содержимым кишечник звезды. Бескровные убийцы — лучшие бойцы Клана. А ведь могли просто застрелить ее и подкинуть пистолет, на котором были бы отпечатки пальцев самого Кеннеди. Только зачем? Они тихо вышли, аккуратно прикрыв за собой дверь. На постели лежала умирающая звезда. В белом топе, джинсах в обтяжку, с тихой улыбкой на кроваво-красных полуоткрытых губах.

— Вы так и не простили ее, мистер Дагерти? — успел его спросить я еще до того, как завершилась наша встреча.

Он посмотрел мне в глаза и просто ответил:

— Простил, когда она умерла.

Больше говорить было не о чем. И мы распрощались. Только вот руку я ему не пожал. Просто не мог.

Она была роскошной. Она была любимой. Она была неповторимой. И что с того, что в одном из последних интервью Мерилин, улыбаясь своей немного грустноватой улыбкой, сказала:

— Всю жизнь я принадлежала только зрителям. Ведь я великая, и никому другому не нужна.

Джерри мне заявлял, что Норма Джин Бейкер все равно покончила бы жизнь самоубийством, а так ее смерть принесла некоторую пользу. Во-первых, Карибский кризис 1962 года закончился мирно, хотя мир был на волосок от ядерной войны. И не потому, что Джон Кеннеди был умен и проницателен, а потому что он был упрям и амбициозен. Когда во время процесса эскалации в заливе Свиней на Кубе ему принесли анонимку, где говорилось о том, будто у анонима есть компрометирующие записи из дневника Мерилин Монро, президент велел послать анонима подальше и добился все-таки того, что СССР убрал с Кубы свои ядерные установки, закамуфлированные под исследовательские лаборатории. Допусти Кеннеди слабину — неизвестно, что бы сейчас было с нашей планетой.

Во-вторых, перессорились два могущественных наркокартеля: оба босса картелей внезапно узнали, что ходили на похороны кинозвезды (какой-то папарацци щелкнул на камеру скорбящих), и их ссора тут же была использована Кланом, чтобы завладеть рынком сбыта и получить не просто влияние, но и миллиардные прибыли, необходимые для создания агентурной сети.

В-третьих, Роберт Кеннеди наконец стал готовиться к тому, чтобы занять место брата после его смерти. И тут я немного забегу вперед, сказав, что именно Роберт был Наблюдателем Джона Кеннеди.

А Мерилин Монро — пожалуй, она и вправду одной ногой была небожительницей. Я вспоминаю сейчас тот самый разговор с Артуром Миллером, искавшим единомышленницу, а нашедшим просто жену. Он сетовал, что Норма была провинциальна, пила, что у нее были сомнительные роли, переживания по поводу сына, с которым ей не удается наладить отношения. И тогда же Миллер заявил: «Я слишком любил ее, чтобы выдержать ее любовь. Мы расстались, потому что она искала гибели и не хотела для меня той же участи. И я ушел. Вернее — остался. Просто между нами навсегда выросла стена».

Глава 4. Джон Фицджеральд Кеннеди

Настоящий мужчина. А кто же не грешен? Анонимка. Пять минут до войны. Убийца президента был русским?

За невероятное красноречие его называли «златослов Кеннеди». Он совершенно не стеснялся того, что постоянно занимался риторикой и штудировал учебные пособия для ораторов. Джон Кеннеди был лишен всех комплексов, присущих политикам его уровня. Его подгоняло желание демонстрировать осведомленность во всех отраслях знаний. То есть ораторское искусство — не дар от Бога, а изучение закономерностей при произнесении речи, искусство расставлять акценты, правильно строить предложения и делать паузы. И конечно, улыбаться — улыбаться, даже когда тебя терзают боли в позвоночнике, причем так, что хочется выть. У Кеннеди были проблемы с позвоночником (последствия травмы, полученной в детстве), и ему частенько приходилось надевать корсет, чтобы не сутулиться, когда больше всего на свете хотелось сгорбиться, ухватиться за какую-нибудь стенку, а еще лучше остаться в постели, потому что боль затрудняла движения. Но такого Джон себе никогда не позволял. Обезболивающие уколы — и снова светящаяся улыбка на лице.

Говорят, что сорок девятый президент был «самым Американским президентом, несмотря на ирландское происхождение». И это действительно так. Политолог Джеймс Джемисон, который начал карьеру еще при Эйзенхауэре, писал о Кеннеди: «Этот сорвиголова был истинным американцем. Он умеет улыбаться смерти в лицо и наверняка на эшафоте скажет палачу: „Как ваши дела? У меня пока все о’кей“».

Кстати, Джон Фицджеральд был не просто ирландец — он вырос в семье очень строгих католических правил, и его матушка считала порку лучшим средством, способным остудить горячую голову. Конечно, нельзя сказать, что братья Кеннеди (был еще старший Джозеф и младший Роберт) росли отчаянными сорванцами, но пошалить, завязать шумную потасовку — очень даже могли. Даже Джон, ребенок болезненный, и тот с удовольствием проказничал, пока домой не возвращался отец, и тогда дети вели себя послушно. Надо сказать, что будущему президенту пришлось приложить много усилий, чтобы его перестали считать за доходягу.

Джозеф, отец Джона, был личностью одиозной. Выходец из небогатой ирландской семьи, он приехал в Штаты в начале XX века, долго мыкался по разным углам, подрабатывал то грузчиком, то шофером, пока не устроился на скромную должность в профсоюз ирландских рабочих. Там он постепенно стал подниматься по служебной лестнице, пока в 20-е годы не сумел провести очень рискованную махинацию, принесшую ему двести миллионов долларов, которая и позволила Джозефу войти в элиту Восточного побережья и получить место в конгрессе. Он стал помощником по международным связям и готовился стать послом в одной из западных держав. Собственно, благодаря отцу, оказавшемуся послом в Великобритании, Джон очень рано стал свидетелем того, как развивается фашизм в Европе. В Гарварде Кеннеди написал сочинение под названием «Как бороться с тоталитаризмом», потому что его возмущало то, как медленно и неохотно Европа реагировала на засилье фашистского менталитета. Политика невмешательства, которой придерживался Старый Свет, смущала пылкий ум молодого демократа, и хотя отец всячески ограждал сына от резких высказываний, все это приводило к бурным дискуссиям за обеденным столом.