Виктор Филиппов - Воздухоплаватели Страница 10

— А из гондолы вам приходилось прыгать? — спрашивает кто-то из молодых.

В кругу необстрелянных Володя Судаков выглядит этаким дядей из лермонтовского «Бородино», хотя сам чуть постарше новичков, и с достоинством отвечает:

— Выло дело, пытались как-то еще на подъеме срезать. Только наши истребители перехватили «мессера» вовремя — не получилось. Да и зенитчики подстраховывают.

К рассказу Судакова охотно подключается Саид Джилкишиев:

— Мороз в тридцать девятом стоял такой, что деревья лопались. Одевались мы, правда, хорошо, да и наркомовские сто граммов помогали, но все равно ветерком-то пробирало до костей. Приходилось укутываться, на лице маска из кротового меха. Наземные виды разведки в забитых снегом лесах Карельского перешейка мало, чем помогали артиллеристам. Вот мы и висели непрерывно над вражеским передним краем. А в феврале, как наши пошли на штурм линии Маннергейма, приказ командующего артиллерией: «Не опускать аэростат, пока идет бой!»

Было дело, я и лейтенант Швиркин поднялись на аэростате БД на тысячу двести метров. Мороз вот-вот, кажется, превратит тебя в ледышку, дыхание захватывает, но мы провисели час — удалось скорректировать огонь по пяти батареям. Вот тут-то на нашем участке пехота и ожила — яростно вклинилась в проклятую линию!

В мае вместе с большой группой командиров Красной Армии Саид Джилкишиев побывал в Москве с другими самыми решительными воздухоплавателями.

— Понимаешь, — с гордостью заканчивает он свои воспоминания, — меня, Тимохина, Судакова, Басалаева в Кремль вызывали. Сам товарищ Михаил Иванович орден давал. Веришь, мы очень рады были…

Так, день за днем, я узнавал не только своих товарищей, с которыми предстояло идти через войну, но постепенно начал определяться в деталях и круг моих обязанностей. Я все увереннее стал разбираться в оперативной работе, знакопился со всеми премудростями вспомогательных служб.

Поначалу, понятно, захватывала впечатляющая деятельность самих воздухоплавателей. Я проявлял повышенный [31] интерес к подъемам аэростатов, к отработке взаимодействий с артиллеристами, к слаживанию расчетов, научился умело пользоваться приборами артиллерийской разведки, но очень скоро заявила о своей значимости кропотливая и нелегкая работа по обеспечению самих подъемов. Выяснилось, что одно просто немыслимо без другого. Здесь даже самый малый сбой в одном-единственном звене неизбежно сказывался на всей системе. А ведь было дело, на первых порах такая повседневная и малоэффективная вроде бы работа, как газодобывание, ремонт оболочек, укладка парашютов, не удосуживалась моего внимания, просто не замечалась.

* * *

К концу июня сорок второго командный состав воздухоплавательной части укомплектован полностью.

Секретарем партийной организации избран Владимир Сергеевич Белов, комсомольской — Аркадий Зиновьевич Карлик. Есть у нас и свой штатный агитатор — Иван Григорьевич Панин. Есть и начальник клуба, библиотекарь, киномеханик с передвижной установкой. А вот младших командиров и красноармейцев у нас пока маловато.

Но вот в дивизион приезжает вновь назначенный начальник разведки артиллерии фронта полковник Н. П. Витте. Ему впредь мы и должны подчиняться. До этого Николай Петрович, командуя 14-м гвардейским артиллерийским полком, лично проводил корректировку огня своих батарей с легкой руки воздухоплавателей и на собственном опыте познал, на что способна наша служба. Вавилонов докладывает полковнику, что так, мол, и так — никуда не денешься без~ младших специалистов. Нет лебедчиков, газодобывателей, аэростатчиков. И действительно, получается, что есть на чем подниматься, есть кому подниматься, а вот снарядить аэростат и обеспечить подъем — некому.

Полковник, конечно, все понимает, сочувствует, обещает помочь, но замечает, что больно уж сейчас тяжело на всем фронте с людьми.

— А это значит, — начальник разведки артиллерии фронта выкладывает из загашника и свои требования, — что вам надо искать и искать самые эффективные методы борьбы с осадной артиллерией. Советуйтесь с артиллеристами, придумывайте, изобретайте, хватко держите любую возможность. Вот ваша задача.

Так и заканчивается первое знакомство с этим человеком. Стройный, подтянутый наш непосредственный начальник разведки артиллерии фронта. Деловит и немногословен [32] — уверенный в себе я в правоте своего дела командир. Эта уверенность передается нам.

Вскоре мы получаем новую технику. Вопрос о комплектовании отрядов младшим командным и красноармейским составом ставится, как говорится, впритык. Вавилонов в который раз сидят на телефоне штаба фронта:

— Прошу сто человек. И хотя бы десяток-полтора из них должны иметь хоть мало-мальский опыт в обслуживании аэростатов. — Пауза, командир дивизиона терпеливо слушает кого-то и вновь твердит: — Как «где взять»? Я же писал в рапорте, докладывал полковнику Витте. Сейчас авианалетов на город вроде поменьше, вот и снимите людей с аэростатов заграждения, давайте их нам…

Вавилонов кладет трубку и вздыхает с устатку.

— Ну, кажется, доконал я их, — кивает с улыбкой на телефонную трубку. — Будут люди. Давай, капитан, — глядит на Черкасова, — готовься принимать пополнение. Наберется тебе хлопот с помещениями, а паче… — здесь Вавилонов улыбается уже хитро, — с обмундированием. Девушек придется приодеть, девушек! И много — комсомольский призыв. Там толкуют, — вновь кивок на телефон, — что они защищали город, дежурили в отрядах МПВО, тушили зажигалки. Вот так-то! Да сами знаете — кто в Ленинграде не воин?! Но учить их придется. Назначай людей.

Еще день до вечера не добрался, а Черкасов и Скачков уже побывали на распредпункте и возвращаются довольные. Добровольцы-то наши почти все со средним образованием, жить можно. Ну а коль еще и опытных сержантов подкинут — быстро научим воевать.

И заволновались мы, забеспокоились. Как разместить девушек в отрядах? Каково должно быть политическое и воинское воспитание? Каков должен быть, наконец, их быт? Но проходят день, другой, и все вроде готово к приему. Казармы оборудуются тут же, в бывших сараях. Разве что название остается от их былого вида. Начальником карантина назначается девятнадцатилетний лейтенант Володя Грановский. Лишь месяц назад он стал командиром аэростатного взвода. Остряки шутят: козла в огород… и все такое прочее.

— Чтоб все было чин чином, — нагоняет на себя суровость Черкасов. — Учти, это девушки… Блокадницы!

— А мне, товарищ капитан, как-то все равно, — успокаивает его Грановский. — Красноармеец, он что? Он должен быть красноармейцем, верно? А кто он там — парень или девушка, — неважно. — И тут же спешит насупить брови от [33] непосильной вроде заботы. — Я, товарищ капитан, пот в размерах женского специфического обмундирования как-то не очень… Может, вы, как старший командир, поопытнее?