Пушкин - Иона Ризнич Страница 11

Юношей Пушкин не испытывал никакого трепета перед власть имущими. Однажды сам император Александр Павлович оказал лицею честь своим посещением. Прохаживаясь по классам, он поинтересовался:

– Кто здесь первый?

– Здесь нет, ваше императорское величество, первых: все вторые, – тут же ответил Пушкин.

Все были ошеломлены этой дерзостью, но император весело рассмеялся, и в тот раз шутник отделался лишь строгим внушением. [17]

Это был не последний раз, когда он позволил себе подшучивать над самодержцем.

Так однажды, гуляя по саду, Пушкин увидел, что царь в одиночестве прохаживается по аллее. Подросток принялся его передразнивать: несколько сгорбясь, согнув локти, сжав кулаки, размахивая руками, он пошел за ним вослед, корча его походку. Царь, однако, заметил шалуна и тут же узнал:

– Пушкин!

Дрожа, подошел юный Пушкин к царю.

– Стань впереди меня. Ну, иди передо мною так, как ты шел!

– Ваше величество!.. – пролепетал Пушкин, придумывая оправдание.

– Молчать! – прервал его император. – Иди, как ты шел! Помни, что я в третий раз не привык приказывать.

Пришлось подчиниться. Так прошли они всю аллею. В конце ее император, видя страх провинившегося лицеиста, разрешил:

– Теперь ступай своею дорогою, а я пойду своею, мне некогда тобою заниматься.

История дошла до директора Лицея, который хотел наказать Пушкина, так юноша ножом чиркнул себе по руке и нанес такую глубокую рану, что вынуждены были заняться не наказанием, а лечением.[18]

Были и другие случаи, которые могли дорого обойтись подростку. Пушкину было лет пятнадцать, когда он побился об заклад с товарищами, что рано утром в Царском Селе станет перед дворцом, спустит штаны и поднимет рубашку, продемонстрировав свой обнаженный зад. Он выиграл заклад! Смелая мальчишеская шутка была проделана самым ранним утром, когда все обитатели дворца должны были еще спать. Но увы: вдовствующая императрица страдала бессонницей и уже не спала, она как раз глядела из окна и видела всю проделку. Пожилая дама немедленно вызвала шалуна к себе и потребовала объяснений. Пушкин был смущен не на шутку и ждал сурового наказания, но к счастью, Мария Федоровна, вырастившая четверых сыновей, хорошо понимала, как нелепо могут вести себя подростки. Она обладала достаточным чувством юмора и, посмеявшись про себя над происшествием, скандал поднимать не стала. Для порядка отчитала юношу изрядно, но никому о том не сказала.[19]

За свои проказы Пушкин не раз попадал в карцер. Наказание его не пугало: в карцере он проводил время, сочиняя стихи. Именно в карцере были сложены первые главы «Руслана и Людмилы». За неимением бумаги Александр процарапывал строчки прямо на стенах. Рассказывали, что довольно долгое время они сохранялись и можно было разобрать стихи… Но потом стены покрасили.

Приносили юные лицеисты и «жертвы Бахусу», за что им изрядно доставалось.

Как-то один из надзирателей поспособствовал шалунам достать бутылку рома. Они добыли яиц, натолкли сахару, вскипятили самовар и приготовили напиток наподобие грога. После распития этого напитка дежурный гувернер заметил их необыкновенное оживление, шумливость, беготню… Симптомы опьянения были налицо. Все выяснилось быстро. Надо сказать, что шалуны не дрогнули перед суровостью начальства: Пушкин, Пущин и другие явились и объявили, что это их вина. Последовал строгий выговор и наказание: две недели стоять на коленях во время утренней и вечерней молитвы, да к тому же пересесть на самые последние места за обеденным столом (а места эти распределялись сообразно отметкам о поведении, так чтобы виноватым доставалась уже остывшая пища). Фамилии же провинившихся следовало занести, с прописанием виновности и приговора, в черную книгу, которая должна иметь влияние при выпуске.

Первый пункт приговора был выполнен буквально. Второй смягчался по усмотрению начальства: по истечении некоторого времени их постепенно подвигали опять вверх (об этом Пушкин заметил: «Блажен муж, иже / Сидит к каше ближе»). Ну а про третий пункт к моменту выпуска предпочли и вовсе забыть.

Чтение Пушкина

Но не стоит думать, что юношеское времяпровождение Пушкина было заполнено только шалостями и проказами. Подросток находил место для очень серьезного чтения. В шутливом стихотворении «Городок» поэт перечислил книги, стоявшие на его полках: «На полке за Вольтером / Виргилий, Тасс с Гомером / Все вместе предстоят». Далее в списке значились русский поэт Державин и древнеримский «чувствительный Гораций», французские авторы «мудрец простосердечный, Ванюша Лафонтен», Вержье, Парини, Грекур и знакомый ему с детства «Дмитрев нежный». Пушкин читал классические трагедии Расина, философские произведения Жан-Жака Руссо, называл комедиографа Мольера «исполином» и восхищался талантом российских авторов: Озерова, Княжнина, Фонвизина и Карамзина. Восторгался юный поэт и творчеством своего современника Ивана Андреевича Крылова, предпочитая его басни – басням Лафонтена.

«В час утренний досуга / Я часто друг от друга / Люблю их отрывать», – писал о книгах юный поэт, признаваясь в том, что это именно любимые его авторы и произведения, интересные ему самому, а не навязанные учителями. Мало кто из современных молодых людей может похвастаться таким основательным чтением!

Война 1812 года

В это время в Европе шла война. Наполеон Бонапарт захватывал все новые и новые страны. В июне 1807 года Александр I заключил с Францией Тильзитский мир[20], но уже в июне 1812 года «Великая армия» Наполеона начала вторжение в Россию. Она насчитывала более четырехсот тысяч человек, примерно в полтора раза превосходя русскую армию. Первое сражение состоялось в августе под Смоленском. Затем русская армия была вынуждена отступить.

Командующие русской армией уклонялись от генерального сражения, понимая, что французская армия сильнее. Они навязывали Наполеону длительные переходы по бездорожью и мелкие стычки, которые должны были вымотать врага.

Но все же главнокомандующий Михаил Илларионович Кутузов вынужден был сдать Наполеону «сердце России» – Москву. Когда французский император вступил в оставленную большинством жителей Москву, город запылал. Оставаться в сожженном городе войску Наполеона было невозможно, и французы вынуждены были отступить по уже разоренным войной местностям. Положение французской армии усугубили морозы, к тому же ее нещадно атаковали партизанские отряды. Самым известным партизанским командиром был гусар, человек невероятной смелости, Денис Васильевич Давыдов, прекрасный поэт и автор «Военных записок», ставший впоследствии другом Пушкина. Дань уважения Давыдову Пушкин выразил в нескольких посвященных ему стихотворениях:

«Певец-гусар, ты пел биваки,

Раздолье ухарских пиров

И грозную потеху драки,

И завитки своих усов.

С веселых струн во дни покоя

Походную сдувая пыль,

Ты славил, лиру перестроя,

Любовь и мирную бутыль.»

Печальным