Мозг серийного убийцы. Реальные истории судебного психиатра - Флоранс Ассулин Страница 11

фигурирует неосознанное влечение к смерти, иногда – шизофрения. Однако этого недостаточно: тот, кто осмеливается работать в этой сфере, должен быть готов к тому, что рано или поздно его мысли окажутся в застое, а творческое начало иссякнет. Что вдохновляет меня на расшифровку таких случаев, так это перспектива сойти с проторенной дороги и максимально приблизиться к клинической сложности. Но особенно важно быть готовым, несмотря ни на что, продолжать анализировать крайне сложные случаи, отдавая должное тем, кто умудрился сохранить рассудок вопреки трагизму обстоятельств. Откровенно говоря, я хотел бы обладать способностью реагировать, как тот человек, которого ведут на эшафот в понедельник:

– Плоховато начинается неделя!

А если серьезно, я глубоко восхищаюсь людьми, подобными Примо Леви[25]. Выйдя из Освенцима, он, в отличие от многих, сумел найти в себе душевные силы, чтобы осмыслить пережитый ужас и засвидетельствовать его.

В случае с Жюльеном – который хочется назвать экстремальным, – а затем с Жеромом, мы лишь приблизились к пониманию того, насколько сложно дать им определение, если подходить с позиций манихейства: с одной стороны, видеть в них дезорганизованных убийц и шизофреников, а с другой – организованных убийц и извращенных психопатов. Я уже упоминал о противопоставлении Жюльена и Жерома по «степени неудачности» и глубины расщепления их личностей. Теперь остановимся на этом подробнее.

Жюльена захлестнула волна безумия, и его оборона рухнула, но все произошедшее с ним нельзя объяснить одним лишь психозом: налицо психопатическое поведение и извращенные средства защиты. Жером сохранил связь с реальностью и способность к коммуникации, но здесь мы видим в действии психопатическую нестабильность, слабое моральное самосознание, извращенную составляющую и психотическую тревогу. Мир преступников – это вам не французский сад; путаница с указателями здесь в значительной степени выступает правилом. Вот почему мне показалось необходимым подобрать усовершенствованные инструменты критического мышления, более подходящие, чем разделение на психопатов‑извращенцев и шизофреников.

Дело не в моем кокетстве или желании из гордости и самолюбования навязать искусственный шаблон. Если хочешь понять что-то, нужно научиться анализировать. Я очень схематично набросаю свою модель. Читатель может представить ее себе в виде перечеркнутого треугольника: три его вершины – это психопатический полюс, полюс извращения и полюс страха перед обращением в ничто. Линия символизирует расщепление «Я». Что меняется, так это равновесие между полюсами. Это также относительный успех или неудача расщепления. Все зависит от того, помогает ли расщепление поддерживать целостность «Я», пожертвовав какой-то его долей, или оно перегружено, выполняя функцию внутреннего барьера, и больше не сопротивляется вторжению безумия. Соответственно, у нас есть формальный образец, общепринятый и уникальный одновременно, – принимая во внимание индивидуальные особенности каждого субъекта и оригинальность их жизненных историй. Для удобства понимания я проиллюстрирую это следующим образом, даже если ради этого придется впасть в схематизм: доминировать может психопатический полюс (Ги Жорж, Патрис Алегре), полюс извращения (Мишель Фурнире, Пьер Шаналь[26]) или полюс психотической тревоги (Жюльен).

Таким образом, расщепление может быть успешным или же нет. Как мы увидим, его отсутствие на переднем плане психической картины – случай Фурнире – происходит в результате «осуществления извращенного процесса». Как извращенный сценарий, так и преступное созревание здесь благополучно реализованы. Скрытая, тайная часть с годами стала выраженной, полноправной, узаконенной, утвержденной и действующей.

Далее я буду анализировать все рассматриваемые случаи с помощью этой модели, которая освещает путь нашей интуиции: все серийные убийцы отличаются друг от друга, но их личности отмечены общими чертами. Теперь кратко поясним эти четыре термина: психопатия, извращение, страх небытия и расщепление. Для читателя, который не обладает специальными знаниями, нужно уточнить, что эти термины относятся скорее к сфере динамического понимания психики[27], то есть речь идет о ее подверженности постоянному влиянию внешних и внутренних факторов. Иными словами, имеющиеся у нас инструменты используются не только для определения места этих расстройств в общей картине психических отклонений. Они незаменимы для понимания того, как функционируют и развиваются такие расстройства. Например, как прогрессирующее извращение способно на время спасти от психотической травмы, или как при движении в сторону регрессии[28] чрезмерное извращение, выступая средством защиты, может сопровождаться безумием.

Психопатический полюс: психопатов или антисоциальных личностей не следует относить к психически больным. Они проходят по разряду людей с расстройством личности. В целом на них приходится 2–3 процента населения. Совершенно очевидно, что не все они являются потенциальными убийцами, тем более серийными, – contrario[29] психопатические черты обнаруживаются у всех серийных убийц. Это субъекты, отмеченные ярко выраженной эмоциональной нестабильностью, изменчивостью настроения, импульсивностью, нередко пристрастием к наркотикам и алкоголю, а также отсутствием морального самосознания, чувства вины и эмпатии. Как правило, они демонстрируют внешнеобвинительный тип реагирования, считая причиной своих неудач окружающих или судьбу. Для них характерны преступления с корыстным мотивом, сопровождающиеся насилием или без него. Большинство французских серийных убийц имеют в анамнезе кражи, грабежи со взломом и умышленное причинение физического вреда. Но это не становится непреложным правилом (Шаналь[30]). Кроме того, они подвержены психиатрической декомпенсации[31]. Такие люди вообще не способны к сопереживанию. Их запас сострадания будто выгорел дотла. В их прошлом очень часто наблюдались недостаток эмоциональной привязанности, пробелы в воспитании, жизненные обстоятельства, которые не позволили им выстроить чувство внутренней целостности. Изо дня в день они находятся в состоянии борьбы, словно не живут по-настоящему и ничего не ждут от будущего.

Таков, в кратком и схематичном изложении, психопатический профиль.

Психотический полюс[32]: серийные убийцы, которые нам «знакомы», то есть те, чьи преступления освещаются в средствах массовой информации, редко попадают в категорию психотиков или психически больных. Почему? Дело в том, что обычно психические больные, подверженные бредовым расстройствам, совершают действия, характеризующиеся внезапностью, неподготовленностью, отсутствием осторожности, императивностью, независимо от риска быть задержанными. Совершаемые ими убийства часто сопровождаются такими чудовищными поступками, как вырезание или вырывание внутренних органов жертвы. Они оставляют улики на месте преступления и, как правило, довольно быстро буквально подставляются под задержание, если только сами не заявляют на себя в полицию из-за чувства вины или в стремлении быть наказанными. Помню случай, когда человек, убивший «без причины» водителя такси и двух проституток, отправился в полицейский участок, где поначалу ему отказывались верить.

Параноики с бредом[33] узнаваемы по крайне сфокусированным преступным интересам и часто особо опасны. Они обладают значительной решимостью совершить преступление и в то же время достаточной организованностью, чтобы довести дело до конца. Например, их бред может быть сосредоточен на ненависти к определенной профессии. Они вознамериваются убивать всех, кто занимается каким-то определенным делом, и даже составляют соответствующие списки