Валентина Толкунова - Я не могу иначе. Жизнь, рассказанная ею самой Страница 11

Все разрешилось в поездке в Рязань. Юрий Сергеевич проникся чувствами к Толкуновой, и дальше началась совершенно другая история. Как было композитору совместить любовь и работу? Это сложный момент в жизни любого руководителя коллектива. Координировать работу оркестра – совсем не то же самое, что управлять крупным производством; ведь это живой организм, состоящий из творческих людей со своими нюансами, особенностями, ревностью. Для Юрия Сергеевича началась другая жизнь, когда весь состав узнал об их отношениях с Валей. Ему было труднее, чем кому-либо. Сложность состояла в том, что Толкунова заметно отставала от прочих участников в профессиональном смысле, но была при этом любимой женщиной руководителя, которого мы чуть ли не обожествляли. Такое положение вещей вызвало страшный антагонизм. Но Валя оказалась мудрой: она стала заниматься с ярым рвением, денно и нощно.

Саульский обратился к моей маме, заместителю директора музыкального училища им. Октябрьской Революции, которое я окончил, с просьбой оформить Валин перевод и принять к себе, так как Институт культуры не мог обеспечить ей необходимый уровень музыкального образования. Для осуществления плана созвали дирекцию коллектива и пригласили Валиных родителей. Моя мама сделала невозможное по меркам того времени: благодаря ее дружеским связям в Гнесинском училище вопрос решился. Сначала Толкунову перевели в наше, Октябрьское училище, как и было задумано, и уже оттуда – в Гнесинку. В те годы двойной перевод был невероятной авантюрой, но авторитет Юрия Сергеевича, уважаемого и любимого всеми, был выше любых препятствий.

После этого Валя быстро наверстала упущенное. Надо отдать должное ее волевому настрою на творческий рост и трудолюбию: попав в учебное заведение, где со студентов три шкуры драли, она поняла, что надо стремительно расти и подтягиваться.

Толкуновой пришлось пережить нелегкие времена в ВИО-66, и длилось это около двух лет. Атмосфера на репетициях была натянутой до предела, Валю даже какое-то время бойкотировали. Оценивая ситуацию сейчас, с высоты прожитого, мне кажется это излишне жестоким и неоправданным, но тогда все воспринималось намного острее и эмоциональнее, нежели видится теперь; существовало понятие «коллектив», и люди в целом реагировали совершенно иначе на романы и личные истории, воспринимая их чересчур близко к сердцу. К чести Валентины Васильевны, она сумела выстоять, оказалась очень восприимчива к нюансам; многое переняла от Саульского, что в дальнейшем помогло ей в карьере.

Во время гастролей в Крыму Юрий Сергеевич и Валя внезапно улетели в Москву регистрировать брак. На следующий день они вернулись, прямиком на репетицию.

Постепенно все конфликты и неурядицы остались в прошлом. Сменилась женская часть состава, и отношения выстроились иначе, значительно теплее. Валя стала нашей подругой, совершенно «своей». У нее был искренний, серебристый смех. Она вообще была знатной хохотуньей, обожала шутки, анекдоты.

Толкунова уже тогда показала себя очень коммуникабельной, веселой, отзывчивой, и мостик неприятия был разрушен. С годами она изменилась, обрела уверенность в своих силах, но особенность характера – держать все в себе – осталась навсегда. Думая о ее недуге, можно предположить, что подобное свойство натуры во многом повлияло на развитие болезни, ведь держать в себе переживания, не давая им выхода, крайне тяжело. Кстати говоря, и Саульский был очень сдержанным человеком, и все негативные эмоции оставлял внутри, не позволяя им вырваться наружу. Позднее, когда он уже был серьезно болен, то никого к себе не пускал – не мог позволить тем, кто помнит его балагуром, остроумным и полным энергии, увидеть себя немощным, уставшим. Такая особенность характера присуща исключительно сильным и целостным натурам.

У Толкуновой появилась композиция с Игорем Брилем, она делала успехи в училище и с головой ушла в музыку. А потом начались трудные времена для коллектива. У Юрия Сергеевича были напряженные отношения с руководством Росконцерта, и на нас стали оказывать давление. Неудивительно, что мы не смогли выехать в Софию, на Фестиваль молодежи и студентов. Поехал туда вместо нас оркестр Силантьева. Все это сказывалось на Юрии Сергеевиче крайне отрицательно: он создал дело, писал песни, Валя начала петь соло, и не только в ансамбле. На своем первом концерте, я помню, она исполняла «Масленица русская моя», перешедшую к ней «по наследству» от одной молодой певицы. Мы все ужасно переживали за нее – все же первая песня! – волновались и давали перед выходом дружеские напутствия, заверяли, что пройдет успешно. Конечно, это было волнительно, и она постоянно повторяла: «Мне бы только слова не забыть». Публика была благодарная, неизбалованная. Можно считать, что телевидения в те годы не было, поэтому для людей каждый концерт был настоящим событием. Зрители принимали ее всей душой. Валя исполнила «Масленицу…» дважды: были такие концерты, в которых каждая песня исполнялась по два раза. И зрелища люди воспринимали правильно, любили артистов; ведь в народе бытовало мнение, что певец – это не вид деятельности, с помощью которой зарабатывают деньги, а хобби, увлечение в нерабочее время. Мне неоднократно доводилось слышать диалоги:

– Вы где работаете?

– В джазовом ансамбле пою.

– Петь – это хорошо, но я про место работы спрашиваю.

– Я работаю певцом в джазовом коллективе.

– А книжка трудовая где?

– В Москонцерте.

Люди с трудом понимали, как такое возможно. Почти все музыканты того времени сталкивались с подобным отношением к своему роду деятельности.

Надо отдать должное Вале – она никогда не выпячивала свою персону, не требовала от Саульского первых партий, несмотря на статус жены руководителя коллектива, который позволял исполнять сольно как минимум четыре песни; но Валя держалась скромно, просто, у нее хватило мудрости не пользоваться привилегиями своего положения – она пела всего одну песню. Такая мудрая линия поведения обеспечила ей уважение со стороны коллег-музыкантов. Все старые обиды забылись, да и ездили мы часто, а на гастролях дуться друг на друга неделями просто невозможно. У Вали появилась добродушная, шутливая снисходительность к нам, бессемейным, поскольку она была стабильнее всех и имела право так себя ощущать.

На дворе стоял 1970 год. После грандиозного скандала с руководством Росконцерта Юрий Сергеевич был вынужден покинуть коллектив, и они ушли вдвоем. Через год после этого Толкунова и Саульский расстались. Валя с девочками создали новый квартет, а мы работали вплоть до 1971 г., пока ВИО-66 не расформировали. После ухода Саульского он почему-то стал называться «Гармония», хотя о гармонии даже речи не могло идти без нашего дорогого руководителя.