Винсент Буглиози - Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне Страница 11

Джон Доу 85, юноша в “рамблере”. Чепмен, Гарретсон и Теннант не смогли опознать его. Кем он был и что делал на территории усадьбы? Стал ли он свидетелем остальных убийств или же был убит прежде, чем они случились? Если он погиб первым, почему остальные не слышали выстрелов? На сиденье рядом с ним найдены часы со встроенным AM-FM приемником “Сони диги-матик”. Часы остановились в 00:15. Простое совпадение или важная улика?

Кстати, о времени совершения убийств: жалобы на выстрелы и на другой шум поступали на протяжении значительного времени — от нескольких минут пополуночи до 4:10 утра.

Не все элементы головоломки оставались разрозненными; некоторые из фрагментов вполне подходили друг к другу. Нигде на территории не были обнаружены пустые гильзы, и это указывало, возможно, что орудием преступления послужил револьвер, который не выбрасывает использованные гильзы на манер, скажем, автоматического пистолета.

Составленные вместе, три черных кусочка дерева сложили правую половинку рукояти пистолета. Таким образом, полиция знала, что разыскиваемое оружие является, похоже, револьвером 22-го калибра с недостающей правой половинкой рукояти. Найденные кусочки, возможно, помогут определить изготовителя и модель револьвера. Хотя на всех трех кусочках присутствовали следы крови, лишь одно пятнышко было достаточного размера для проведения анализа. Группа крови O-MN. Из пяти жертв лишь Себринг имел кровь этой группы, и это ясно говорило о том, что рукоять револьвера как раз и сыграла роль “тупого предмета”, использованного для нанесения удара ему в лицо.

Анализ выявил также группу кровавой надписи на парадной двери: О-М. И вновь только одна из жертв имела кровь этой группы и подтипа. Слово “PIG” было выведено кровью Шарон Тейт.

На подъездной дорожке стояли четыре автомобиля, но здесь не было единственного, которому надлежало тут находиться, — принадлежавшего Шарон Тейт красного “феррари”. Оставалась возможность того, что убийца(цы) воспользовался спортивным автомобилем, чтобы скрыться, — и машину объявили в розыск.

Следователи оставались в усадьбе еще долго после того, как тела жертв были увезены: они искали значимые улики.

И нашли несколько, показавшиеся достаточно важными.

Признаков грабежа или воровства не было. Макганн нашел бумажник Себринга в пиджаке, висевшем на спинке стула в гостиной. В нем находилось 80 долларов. В бумажнике Джона Доу оказалось 9 долларов, в бумажнике и кармане брюк Фрайковски — 2 доллара 44 цента. На ночном столике у кровати Шарон Тейт, на виду, лежали банкноты в десять и пять долларов, а также три бумажки по одному доллару. Явно дорогостоящие предметы — видеомагнитофон, телевизоры, стереосистема, часы Себринга, его же “порше” — также не были украдены. Несколькими днями спустя полиция вновь привезет Винифред Чепмен в дом 10050 по Сиэло — с тем, чтобы та постаралась определить, не пропало ли чего-либо. Единственным предметом, который она не смогла найти, оказалась тренога для фотокамеры, хранившаяся в шкафу в холле. Пять невероятно жестоких убийств едва ли были совершены с целью завладения штативом. Вполне вероятно, его одолжили кому-нибудь или просто потеряли.

Хоть это отнюдь не снимало вероятности, что убийства совершены в процессе ночного грабежа — жертвы застигли грабителя (ей) на месте преступления, — отсутствие его признаков, естественно, передвинуло эту версию ближе к концу общего списка.

Другие находки предполагали гораздо более правдоподобную ситуацию.

В “порше” Себринга был найден грамм кокаина, 6,3 грамма марихуаны и двухдюймовый "роч" (сленговое обозначение частично выкуренной сигареты с марихуаной).

В пластиковом пакете, найденном в ящике письменного стола в гостиной, оказались еще 6,9 граммов марихуаны. В тумбочке у кровати в спальне, использовавшейся Фрайковски и Фольгер, обнаружились 30 граммов гашиша и десять капсул с веществом, в ходе дальнейших анализов оказавшимся относительно новым наркотиком, известным как МДА. Кроме того, пепел марихуаны был найден в пепельнице на столике у кровати Шарон Тейт, сигарета с марихуаной — на столике у входной двери[19], еще две — в гостевом домике.

Не проходила ли здесь вечеринка с обильным приемом наркотиков, завершившаяся тем, что кто-то из участников неудачно “словил кайф” и перерезал всех остальных? Этот вопрос возглавил составленный полицейскими список возможных мотивов, хотя недостатки этой теории были также очевидны: получалось, что убийца был один, но при этом размахивал револьвером (в одной руке), штык-ножом (в другой) и имел при себе 43 фута нейлоновой веревки, которую захватил, так сказать, на всякий случай. Кроме того, телефонные провода. Если их перекусили до убийств, это предполагало преднамеренность преступления, а не спонтанный приступ бешенства. Если провода перерезаны после, то зачем?

Или, быть может, убийства стали следствием “стрелки”, то есть убийца(цы) появился, чтобы передать наркотики или купить их, и спор о деньгах или о скверном качестве товара перерос в потасовку? Так выглядела вторая, во многих отношениях куда более правдоподобная, из пяти версий, предложенных следователями в самом первом отчете о ходе расследования.

Третья была вариацией на тему второй: убийца(ы) решил оставить себе и наркотики, и деньги.

Четвертая предполагала, что жертвы застали врасплох забравшегося в дом вора(ов).

Пятая версия называла убийство “заказным”: убийца(цы) был послан кем-то в дом, чтобы устранить одну (или нескольких) из жертв, и после выполнения “заказа” убил всех остальных, чтобы не оставлять нежеланных свидетелей. Но разве убийца-профессионал воспользовался бы чем-то столь громоздким, подозрительным и неудобным, как штык? И разве продолжал бы наносить все новые раны, словно обезумев, — как, очевидно, и обстояло дело?

Версии, упоминавшие наркотики, выглядели более правдоподобно. В процессе дальнейшего следствия, пока полиция опрашивала друзей и знакомых погибших, жизненный стиль и привычки жертв начали понемногу проясняться. Поэтому вывод о возможной связи между наркотиками и мотивом преступления некоторым стал казаться настолько очевидным, что, даже получив улику, которая позволила бы распутать дело, следствие наотрез отказалось принимать ее в расчет.

Полиция оказалась не единственной, кто подумал о наркотиках.

Услыхав о случившемся, актер Стив Мак-Куин[20], давний приятель Джея Себринга, решил, что дом стилиста причесок должен быть избавлен от наркотиков — ради защиты его семьи и бизнеса. Хотя сам Мак-Куин не участвовал в “уборке”, к тому времени, как в ДПЛА нашли время обыскать жилище Себринга, все “посторонние” предметы уже были оттуда удалены.