Владилен Воронцов - Судьба китайского Бонапарта Страница 11

Авторитета Сунь Ятсена не могли поколебать отдельные поражения в ходе развития революции. Сунь Ятсен поддерживал связь с армией Северного похода, рассредоточенной на двух направлениях. Войска залечивали раны после августовского поражения. Возглавившие Северный поход Сюй Чунчжи и Ли Фулинь овладели 12 октября центром Фуцзяни — Фучжоу.

Мятеж Чэнь Цзюнмина значительно ослабил военные возможности правительства Сунь Ятсена. Появились серьезные трудности с вооружением. Во время восстания Чэнь Цзюнмина был взорван пороховой завод, и взрывчатые вещества приходилось ввозить из-за границы. Англичане, опираясь на свои форпосты в Южном Китае, препятствовали перевозке военных грузов, предназначенных Сунь Ятсену. В своей деятельности, направленной на восстановление гуандунской революционной базы, Сунь Ятсен, как и раньше, делал ставку прежде всего на военные действия. Отсюда внимание к тем деятелям из его окружения, которые имели хоть какое-то специальное военное образование. Чан Кайши входил в число последних.

Притворное смирение

После захвата Фучжоу Сунь назначает главнокомандующим одного из левых лидеров Гоминьдана — Сюй Чунчжи, а начальником штаба — Чан Кайши.

В январе 1923 г. генерал Чэнь Цзюнмин вынужден покинуть Гуанчжоу: он не устоял перед единым фронтом армий Сунь Ятсена, гуансийских и юньнаньских войск. 21 февраля Сунь Ятсен — снова в Гуанчжоу.

Пока сторонники Сунь Ятсена в суровой борьбе с милитаристами отстаивали позиции Гоминьдана на Юге страны, представители пекинского правительства принимали участие в дипломатических играх Вашингтонской конференции ведущих капиталистических держав (1921–1922 гг.), хотя и не могли рассчитывать на равный голос в этом ансамбле.

6 февраля 1922 г. был предан гласности договор о принципах и политике в отношении Китая. Под договором стояли подписи США, Бельгии, Великобритании, Китая, Италии, Японии, Франции, Нидерландов, Португалии. Творцы вашингтонского договора, мыслящие категориями классического колониализма, превзошли, как казалось, себя в словесной эквилибристике. Какие только обещания не зафиксировало их детище! Они подписались под тем, что будут «уважать суверенитет, независимость, территориальную и административную неприкосновенность Китая». Действующие неравно: правные договоры остались за завесой молчания. Китай, согласно статье 3 нового договора, не имел права ограничивать деятельность иностранцев, их частных, коммерческих, промышленных и финансовых учреждений, препятствовать приобретению ими собственности на китайской территории.

Действия капиталистических держав, которые под ширмой международных договоров претворяли в жизнь проверенный колонизаторами принцип «разделяй и властвуй», вызвали сильные волнения в Китае. За движением «4 мая» последовало десятилетие бойкотов, забастовок, направленных против английских, японских и других иностранных концессий.

Сама жизнь диктовала необходимость развития сотрудничества между правительством Сунь Ятсена и Советской Россией. В пользу такого сотрудничества действовали вполне объективные факторы. Без надежной революционной армии одолеть милитаристов в кровопролитных схватках представлялось невозможным. Сунь Ятсен обратился к Стране Советов за помощью. В марте 1923 г. руководство РКП (б) и Советское правительство приняли решение оказать Сунь Ятсену финансовую и военную помощь.

16 августа 1923 г. молодой генерал Чан Кайши выезжает во главе делегации в Москву.

Перед Чан Кайши стояла вполне конкретная задача: обсудить военно-политические вопросы, достичь прямой договоренности о содействии Советского правительства в строительстве вооруженных сил Китая.

Посланец Гоминьдана прибыл в Москву 2 сентября 1923 г. Он пробыл в СССР около трех месяцев. Внимание Чан Кайши во время пребывания в Москве и Петрограде было сосредоточено на вопросах получения военной помощи, хотя в напутствии Сунь Ятсена содержалась просьба познакомиться и с опытом политической работы РКП (б) в массах, получить советы относительно организации политической работы Гоминьдана на Юге Китая. Китайскую делегацию принимали М. И. Калинин, Г. В. Чичерин, секретарь ЦК РКП (б) Я. Э. Рудзутак, заместитель председателя Реввоенсовета СССР Э. М. Склянский, главком С. С. Каменев, нарком просвещения РСФСР А. В. Луначарский[16].

«Мы, представители партии Гоминьдан, посланные в Москву, — обратился глава делегации к Я. Э. Рудзутаку, — прибыли сюда для того, чтобы ознакомиться главным образом с РКП в лице ее Центрального Комитета, получить ряд советов о нашей работе на юге Китая и взаимно информировать друг друга»[17].

…В это время в Стране Советов разгорались дискуссии о путях строительства социализма. Некоторые видные партийные деятели — среди них выделялся Л. Троцкий — полагали, что революция в России должна стать искрой для мирового революционного пожара, в который, естественно, был бы вовлечен и Китай. В свою очередь этот революционный пожар, как предполагалось, неминуемо содействовал бы решению задач социалистической экономики в Советской России.

Два часа Я. Э. Рудзутак разъяснял Чан Кайши условия, в которых создавалась партия большевиков, давал обзор основных революционных событий в России, нэпа, национальной политики компартии. Рудзутак говорил в беседе с Чан Кайши о близости по духу российской компартии и Гоминьдана. Чан Кайши со своей стороны добавил, что Гоминьдан «всегда считал РКП своей родной сестрой».[18]

Посланец Гоминьдана, как и следовало ожидать, проявил интерес прежде всего к военному опыту Советской власти. Он познакомился с организацией Красной Армии, института комиссаров, подготовкой военных кадров, посетил крепость Кронштадт, Военно-морскую академию.

Моложавый, сухощавый китайский офицер с острым взглядом черных глаз не вызывал особого любопытства у окружающих — в Москве встречались люди различных национальностей, среди которых было немало китайцев. Для передовой части китайских студентов и представителей интеллигенции в те годы характерна была тяга к изучению, пониманию социализма, интернационалистских основ марксизма. Китайцы, проживавшие в Москве, обратили внимание на посланника Сунь Ятсена. Их в немалой степени интересовал вопрос, что все же представляет собой Чан Кайши? Ординарный милитарист? Рядовой функционер Гоминьдана? В начале октября они собрались, чтобы послушать рассказ Чана о деятельности Сунь Ятсена в революции. Рассуждения представителя Сунь Ятсена вызвали бурную реакцию слушателей. Разве Маркс не сказал?.. Разве русский опыт не доказывает?.. Слушателям не понадобилось много времени, чтобы убедиться в теоретической беспомощности оратора. В его ответе прозвучало безразличие к интернациональному, политическому опыту революционеров. «Я не говорил о России! — вызывающе заявил Чан. — …Я веду речь о Китае. Вы должны изучать больше вашу собственную страну, прежде чем столь бойко рассуждать об иностранной теории». Некоторые слушатели отреагировали сразу же: «Национализм!» «Отъявленный национализм!»— послышались голоса[19].