Даниил Мельников - Двуликий адмирал Страница 11

История назначения Канариса шефом абвера впервые показала, до какой степени не соответствует действительности общераспространенная легенда о «маленьком капитане» с крейсера «Берлин» и линейного корабля «Силезия». Стало ясно, что существует два Канариса: один — для «внешнего мира», для официальных инстанций, а также для большинства друзей, другой — истинный, коварный и опасный интриган, любыми путями и средствами достигающий своих целей.

Вот что говорили о Канарисе его сослуживцы: «Он очень скрытный и сдержанный. Долго думает. Зато весьма прилежный и добросовестный». В отзыве флотского начальства о Канарисе, составленном незадолго до прихода гитлеровцев к власти, было написано: он «выполняет свои обязанности с большой добросовестностью, пониманием и хорошим знанием предмета». В этом отзыве особо отмечалась «скромность» Канариса. Так и кажется, что речь идет о незаметном служаке, «чернильной душе», об этаком флотском варианте «человека в футляре», которому «привалило счастье».

А между тем доподлинно известно, что накануне своего назначения на пост начальника абвера Канарис развил кипучую деятельность — обивал пороги десятков фашистских сановников, имел бесчисленные встречи со своими друзьями периода убийства Р. Люксембург и К. Либкнехта, что он высматривал и вынюхивал… А потом, когда напал на след, узнал, что Гитлер ищет замену начальнику абвера, уже прямой дорогой ринулся к желанной цели.

Прежде чем назначить Канариса на ответственный пост, Гитлер потребовал его характеристику, но уже не у флотского начальства, а у военного министра и нацистских доверенных лиц в военном ведомстве. И тогда оказалось, что «кандидат на пенсию», скромный и застенчивый капитан флота обладает совсем иными качествами. В характеристике, помеченной ноябрем 1933 года, рекомендуется «использовать Канариса на командных должностях, где требуется острая наблюдательность и искусство дипломатического лавирования, а также на должностях, где мог бы быть полезен его широкий кругозор».

Можно ли было предположить такие качества в человеке, которого только что послали в тихую свинемюндскую гавань мирно дотягивать флотскую карьеру!

Эпизод с возвышением Канариса как нельзя лучше характеризует двуликого адмирала. (Уже вскоре после назначения Гитлер пожаловал Канарису адмиральский чин.) Устремления Канариса, содержание всей его жизни, образ мышления и действий вполне соответствовали духу нацистской Германии. Канарис оказался находкой для политических авантюристов, ставших во главе рейха.

Один из поклонников адмирала, хорошо знавший его, писал в своих мемуарах: «Канарис принял на себя руководство абвером в надежде влиять на решение военных вопросов и воздействовать таким путем на политическую обстановку».

Это одно из немногих признаний политических амбиций Канариса. Дальнейшая деятельность адмирала полностью подтвердила этот прогноз. Как только Канарис стал во главе фашистской разведки, он не только усовершенствовал, расширил и укрепил абвер, но и превратил его в эффективное орудие глобальной войны и политики, в своего рода государство в государстве.

Что представлял собой абвер до Канариса?

Это был небольшой отдел военного министерства, в котором работало восемь — десять офицеров и несколько технических сотрудников. Абвер до «эры Канариса» делился на два сектора — «Восток» и «Запад» и имел своих представителей (их было тогда всего семь) в военных округах. Общее число сотрудников абвера накануне назначения Канариса составляло примерно сорок человек.

Слово «абвер» в переводе означает «отпор», «защита». После поражения Германии в первой мировой войне и подписания Версальского договора из официальной терминологии изгонялось все, что могло напомнить о военных приготовлениях и агрессии. Так военный шпионаж стал именоваться «защитой» — абвером. В соответствии с этим обязанности отдела абвер были на первых порах сравнительно скромными, его задачи — ограниченными. Он должен был собирать сведения об иностранных армиях и организовать борьбу со шпионажем, направленным против рейхсвера.

Однако столь узкое поле деятельности отнюдь не отвечало планам Канариса. Он пришел в абвер с готовой программой действий, со своим пониманием задач разведки в тоталитарном государстве и в буржуазном обществе вообще, со своей концепцией о месте и роли разведывательной службы в жизни государств и народов. Долголетний сотрудник Канариса Леверкюн, выпустивший книгу о германской секретной службе в годы войны, писал: «Канарис… был более чем номинальным главой абвера. Абвер был порождением его взглядов и воплощением его личности… Не будет преувеличением сказать, что абвер был Канарисом, а Канарис — абвером».

После прихода Канариса абвер стал быстро разрастаться. Уже через три года маленький отдел превратился в огромное управление — только центральный аппарат его насчитывал примерно 4 тысячи сотрудников. А спустя четыре года Управление разведки и контрразведки было переименовано в отдельное ведомство. Но по числу служащих и влиянию в системе рейха оно заняло место министерства.

Однако дело не только в количественном росте аппарата Канариса. Он ввел новые принципы построения абвера, вытекавшие из его понимания задач и целей разведки.

Среди немногих безделушек, служивших украшением адмиральского кабинета, была бронзовая статуэтка, изображавшая трех обезьян: одна поднесла руку к глазам, как бы смотря вдаль, другая приложила ладонь к уху, третья предостерегающе поднесла палец к губам. Канарис часто повторял, что эти фигурки — символ разведки, ибо разведка все видит, все слышит, но ничего не говорит.

Вообще, убранство кабинета двуликого адмирала было тщательно продумано, а поэтому в какой-то мере отражало характер хозяина. В кабинете висели две фотографии: предшественника Канариса на посту начальника германской военной разведки в годы первой мировой войны, автора фундаментального теоретического труда о разведке полковника Николаи и… собаки Канариса — таксы редкой окраски, которой он дал ласковую кличку Зеппль. В канун войны к этим двум снимкам присоединилась фотография большого друга Канариса испанского каудильо Франко со слащавой надписью.

Фотографии эти имели символическое значение. Что касается полковника Николаи, то его труды были исходным пунктом, толчком к формированию воззрений самого Канариса. Правда, шеф абвера пошел значительно дальше Николаи, а по ряду вопросов теории и практики разведывательной службы придерживался прямо противоположных взглядов. Тем не менее он считал Николаи отцом германской военной разведки и испытывал к нему большой пиетет. Портрет Николаи как бы напоминал фашистскому адмиралу о необходимости завершить то, что было начато германским империализмом в первую мировую войну.