Александр Алтунин - На службе Отечеству Страница 11

Вечером мы детально разобрали этот случай с командирами расчетов и предложили им провести дополнительные занятия с минометчиками.

Спустя два дня после этого чуть не закончившегося трагически события последовал приказ выступить в поход. Нетрудно было догадаться, что наш путь лежит на фронт, где, по сообщениям Совинформбюро, положение осложнялось с каждым часом. В Прибалтике в конце июня советские войска отбивали атаки на Западной Двине. В Белоруссии с 26 июня ожесточенные бои шли в окрестностях Минска, И только на Украине войска Юго-Западного фронта наносили контрудары по врагу все еще в приграничных районах.

Трудно было предугадать, на какой участок фронта будет направлена наша дивизия. Но поскольку марш мы совершали на запад, на Пирятин, распространился слух: следуем, мол, в район Киева.

В районе Пирятина наш полк был остановлен. Командира роты и меня вызвал комбат капитан Тонконоженко и объявил, что в ночь на 28 июня на станции Пирятин полку предстоит погрузка в эшелоны.

Перед погрузкой снова произошел резкий поворот в моей командирской судьбе. Я уже заметил, что комбат Тонконоженко старается выражать свои мысли предельно кратко и четко. Поэтому меня не удивила лаконичность его распоряжения.

- Вы, - показал он рукой на моего командира, - сдайте роту, а вы, жест в мою сторону, - примите. Через час доложите.

Огорошенные таким поворотом наших судеб, мы молча переминаемся с ноги на ногу, ожидая дальнейших разъяснений, но комбат недовольно махнул рукой:

- Выполняйте!

- А со мной что будет? - робко спросил младший лейтенант Ванин.

- В распоряжение штаба дивизии! - бросил на ходу Тонконоженко, спеша к месту построения батальонной колонны.

Младший лейтенант продолжал стоять, осмысливая случившееся. Я тронул его за локоть:

- Идемте, Илья Максимович, надо торопиться.

Мы поспешили в роту. Построив ее, Ванин объявил о моем назначении и начал прощаться с командирами и красноармейцами, обходя строй и каждому пожимая руку. При этом он повторял одни и те же слова:

- Прощайте, успехов вам в боях.

Я понимал его состояние. Только успел познакомиться с людьми, ощутить себя нужным, и вдруг - отзывают. Прощаясь со мной, Ванин высказал затаенное опасение:

- А что, если не пустят на фронт? Может, стар я для фронта?

- Ну какой же вы старый, Илья Максимович? - возразил я, а в душе засомневался: "А ведь и правда могут в тыл направить: все же за сорок перевалило". И невольно порадовался, что мне всего девятнадцать.

Проводив своего бывшего командира метров на сто от расположения роты, я крепко пожал ему руку, мы распрощались. Я так и не узнал: удалось ли Илье Максимовичу попасть на фронт, или его отправили в тыловую часть? Больше мы не встречались.

Часом позже я вывел роту в назначенный пункт, откуда мы батальонной колонной зашагали к месту погрузки. К эшелону вышли не сразу. Сначала, опасаясь налетов вражеской авиации, скрытно расположились в ближайшем лесочке. Здесь всех командиров подразделений собрал командир полка стройный, худощавый подполковник Григорий Денисович Мухин.

С особым интересом рассматривал я командиров стрелковых батальонов: ведь в первую очередь от них, от их умения, решительности и инициативности, зависит, как будут претворяться в жизнь замыслы командира полка, как, наконец, сложится судьба каждого батальона. С удовлетворением отметил про себя, что наш командир, капитан Тонконоженко, выделялся молодостью и строевой выправкой. По сравнению с ним командир второго батальона майор Хлебников, казавшийся мне стариком, хотя ему было тогда чуть больше сорока, выглядел мешковатым и медлительным. Под стать ему и командир третьего батальона капитан Николюк. "Им не батальонами командовать, - думалось мне, - а какой-нибудь базой заведовать". Впоследствии я с удивлением и радостью узнал, что "мирный" облик комбатов ввел меня в заблуждение: в первых же боях они проявили исключительную распорядительность, спокойствие и личную храбрость.

Командир полка, отчетливо выговаривая каждое слово, изложил правила поведения бойцов и командиров во время следования в эшелоне. Основными требованиями были: без команды не покидать вагон даже при налете фашистской авиации; за каждого отставшего отвечает старший по вагону. Подполковник Мухин приказал организовать в пути изучение Боевого устава и оружия, а батальонный комиссар Панченко напомнил о необходимости ежедневно проводить информации.

- Задача ясна, товарищи комбаты? - спросил Мухин.

- Ясна! - в один голос отозвались Тонконоженко и Николюк. Хлебников с ответом не торопился: пожевав губами, он глубоко вздохнул. Командир полка, как видно, недолюбливавший Хлебникова за излишнюю медлительность, сердито спросил:

- Вам, товарищ Хлебников, что-нибудь неясно?

- Все ясно, - нехотя ответил майор.

Здесь же капитан Тонконоженко разъяснил нам, что наш батальон следует первым эшелоном, за нами - штаб полка с батальоном Хлебникова и артиллерией, затем третий батальон и другие подразделения полка.

Не успели мы разойтись по ротам, как меня остановил инструктор по пропаганде старший политрук Лобанок:

- Товарищ Алтунин! К батальонному комиссару Панченко! Подойдя к Панченко, я подождал, пока он закончит беседу с окружившими его политработниками. Освободившись, батальонный комиссар протянул мне руку и устало проговорил:

- Ну, поздравляю, лейтенант, с новым назначением... Жаль, конечно, что уходите с политработы, но, судя по вашему виду, вы не огорчены? - Заметив, что я замялся, подтвердил: - Вижу, вижу! Надеюсь, станете хорошим командиром!

- Буду стараться, - с готовностью ответил я, радуясь, что Панченко доброжелательно отнесся к моему возвращению на командную должность.

Подозвав стоявшего в отдалении политработника, Панченко сказал:

- Знакомьтесь, ваш заместитель по политической части.

- Младший политрук Стаднюк! - с чувством собственного достоинства назвал себя подошедший, одетый в не успевшее еще обмяться обмундирование.

Пока я пытался угадать: из учителей он или из партийных работников, батальонный комиссар, прервав мои мысли, продолжал:

- А вам известно, товарищ Алтунин, кем оказался поклонник фашистской армии?

- Вы об Удовиченко?

- Да, о нем. Его отец до воссоединения Западной Украины владел шестьюдесятью десятинами земли, которую Советская власть передала работавшим на него батракам. В спешке первых дней войны многих таких мобилизовали в армию. Теперь надо их отсеивать. Такие за Советскую власть воевать не будут - это потенциальные предатели.

"Хорошо, что своевременно проявилась вражеская натура куркуля, горячо обрадовался я. - Лучше стоять с врагом лицом к лицу, чем иметь его у себя за спиной".