Л Новиков - Сказание о Сибирякове Страница 11

- И с такой техникой вы полезли на мель? Это же чудовищно! - не сдержался Мазурук.

Офицеры смутились. Один из них, оправдываясь, сказал:

- Наш капитан внушил команде, что против немцев мы сражаться не можем. Его слово на корабле - закон.

- Да, с таким настроением трудно воевать, - сказал Мазурук. - А почему пушки без замков?

- По совету капитана, - вмешался в разговор другой офицер, - мы выбросили их в море. Если бы мы попали в плен, то твердо могли рассчитывать на помилование, так как не помышляли о сопротивлении.

Козлов и Жуков смачно выругались. Их охватило омерзение: это говорили люди, одетые в военную форму!

- Сколько же на судне офицеров? - спросил Мазурук.

- Одиннадцать.

- И вам не стыдно?

Лица артиллеристов покрылись красными пятнами, некоторые опустили глаза. Когда капитан наотрез отказался сниматься с мели, офицеры поддержали его. А тот твердил лишь одно:

- Я не намерен кормить собой рыб в этих холодных водах. У меня дома свое дело.

- А фронт? А долг союзника? Наконец, престиж вашей страны? - вопросы советского полковника секли, как бич, но они не задели черствой, трусливой душонке: капитан-плантатор оставался глух к уговорам.

Когда бортмеханики уже прогревали моторы, чтобы лететь в Архангельск, к берегу неожиданно подошло невесть откуда взявшееся небольшое суденышко деревянный гидрографический бот "Ю. Шокальский". Внимание советских моряков также привлек "вылезший" на берег корабль.

По просьбе Мазурука они обследовали "Винстон-Сален" и установили, что с приливом его нетрудно снять с мели. Тогда Мазурук принял категорические меры:

- Я командир в этом районе и старший по чину, а поэтому требую подчиняться моим приказаниям, в противном случае судно уйдет без вас!

Его действия, как видно, пришлись по душе матросам "Винстона-Салена", которые присутствовали при этой позорной сцене. Хмурые лица моряков просветлели, а через минуту десятки колючих глаз выжидательно впились в капитана. Тот уступил. Матросы вмиг стали по своим местам, ожидая приказаний. Но капитан не спешил, он нашел еще одну лазейку.

Чтобы снять с мели крепко засевший корабль, надо было завести один из якорей на корму. Но как отделить его от толстой цепи? Капитан "Винстона-Салена", ухмыльнувшись, заявил, что на корабле нет режущего инструмента.

Однако случилось неожиданное. Тот самый долговязый матрос, который отрекомендовался боцманом, подошел к русским и указал пальцем в воду, где покоился кусок якорной цепи. Все увидели толстый болт разъемного звена. Теперь вытянулись лица офицеров и капитана, а моряки "Винстона-Салена" с улыбкой принялись за дело. Вскоре трехтонный левый якорь был погружен на "Ю. Шокальского", заведен за корму и там брошен в воду. Трос соединил его с кормовой лебедкой. Как только прилив достиг наивысшей точки, винт "Винстона-Салена" пришел в движение, якорный канат натянулся, и корабль медленно сполз в воду. Через два дня транспорт стоял под разгрузкой у причалов Архангельского порта.

Мазурук, прибывший по делам в порт, зашел к своим "старым знакомым". Американские матросы работали до седьмого пота. Они хотели искупить вину своего начальства. Увидев русского полковника, они на несколько минут прервали работу, чтобы обнять его, пожать ему руку в знак благодарности. "Вот она, настоящая Америка! - подумал Мазурук. - Вот они, настоящие союзники!"

* * *

Июльская трагедия в Баренцевом море усложнила и без того тяжелую обстановку на северном театре военных действий. Из тридцати семи транспортов только одиннадцать попали в порты назначения. Это были в основном советские суда. Наше морское командование вынуждено было в этой напряженной до предела обстановке распылить свои военные силы. Двадцать одни сутки наши военные корабли, подводные лодки и самолеты, ведя ожесточенные бои с врагом, занимались розысками союзных транспортов.

Малодушие, проявленное союзниками, насторожило советское командование. "В случае натиска противника на театре, - записал в ту пору в своем дневнике адмирал А. Г. Головко, - нечего... и надеяться на поддержку тех же английских военно-морских сил. Точка зрения У. Черчилля, заявившего от имени британского правительства об отказе рисковать кораблями флота метрополии где-либо на коммуникациях Северной Атлантики, уже известна и мне через английскую военно-морскую миссию в Полярном. Эскорта от Исландии до Медвежьего и караванов с грузами до сентября не будет, а нашим транспортным судам предстоят одиночные переходы на свой страх и риск.

...Ни на миг нельзя забывать о том, что мы и союзники - представители двух миров и что исторический спор между нами не снимается совместными боевыми действиями против немецко-фашистской военной машины".

Да, в одних и тех же условиях люди разных миров вели себя по-разному. Июльские события явились подлинным испытанием характеров. В то время как американцы выбросили на берег невредимого "Винстона-Салена", моряки советского танкера "Азербайджан", торпедированного вражеской подводной лодкой, не дрогнули в тяжелую минуту и продолжали путь к родным берегам. Каждую минуту на судне мог вспыхнуть пожар. Но никто даже не думал покинуть корабль. Тяжело раненный, он своим ходом добрался до Русской гавани на Новой Земле. Там разбитые торпедой отсеки были исправлены, и груз прибыл в Архангельск.

А вот другой пример героического поведения советских моряков. В конце мая 1942 года конвой транспортных судов, также под прикрытием английских военных кораблей, вез вооружение и боеприпасы в Мурманск. Среди них был теплоход "Старый большевик". Вел его капитан И. И. Афанасьев.

В районе Шпицбергена фашистский авиаразведчик обнаружил конвой. В "Старый большевик" попала бомба. Начался пожар. Тушить его бросился весь экипаж. Решали секунды. Груз был опасный, судно могло взлететь на воздух.

С английских судов подали сигнал: "Покидайте корабль". На это капитан ответил: "Останемся, будем спасать груз". Конвойные суда ушли.

"Старый большевик", объятый пламенем, отстал от каравана. Экипаж самоотверженно боролся с огнем и в то же время вел бой с вражеской авиацией. В этом сражении корабельная артиллерия сбила самолет. Когда пожар был потушен, "Старый большевик" догнал конвой и попросил разрешения у ошеломленного английского начальника конвоя встать в строй.

Высоко, достойно пронесли честь своей Отчизны советские моряки. Это был массовый героизм, рожденный великой любовью к Родине.

В эти трудные годы не прекращалось движение по Великому северному морскому пути: полярные станции вели научную работу, создавали возможность прохода грузовым и военным кораблям в морях Ледовитого океана. Значение этой водной магистрали возрастало. Она хотя была и трудная, но своя. Чтобы иметь еще более подробные сведения о погоде и ледовой обстановке, решено было открыть дополнительно несколько полярных станций. Эту ответственную задачу поручили седому ветерану Арктики, ледокольному пароходу "А. Сибиряков".