Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня Страница 11

Когда с дощатого стола убираются крошки, наука раскладывает пинцеты, скальпели, кольца, карточки, уложенные по какой-то мудрой системе. Из сеней приносят кутейку – большую клетку, обшитую мешковиной. Свет запускает руку и вынимает скворца, утку, чибиса, вальдшнепа, дрозда, голенастую выпь… Соразмерно лапке берется кольцо с номером и словами: «Сообщите Moskwa». Сто с лишним птиц ежедневно. Получив кольцо, птица иногда вырывается и бешено бьется о стекла. Моя обязанность – выпускать. Держишь в ладони теплый комочек, читаешь номер. Куда занесут крылья эту надпись «Moskwa»? В этом году поймали и снабдили кольцами тридцать пять дупелей. Через год-два кольца прислали из Африки. Одно – из Нигерии, другое – из Конго… Открываю ладонь. Фрр!.. Птица летит в сторону дуба, на котором висит ворона. Воронам, грабителям гнезд, объявлен террор. Одну повесили для привлечения разбойниц. Иногда они появляются. Мы кричим: «Феликс!..» Феликс выбегает с ружьем. Но хитрые вороны хорошо знают Феликса и прячутся в лес…

Пятьдесят тысяч птиц ежегодно получают кольца в заповеднике на Оке. Тут самая крупная в нашей стране орнитологическая станция. Каждая вторая птица с московским кольцом побывала в руках у Света или его друзей. На каждую птицу – карточка.

Сейчас, пока заполняются карточки, мы с Борисом узнаем много интересных подробностей: «Сын Бианки окольцевал полярную крачку. В тот же год крачку поймали в Австралии…» «Кольца «изобрел» датчанин. В 1899 году он пометил аистов, прилетавших к нему на крышу. Кольца были серебряные, с фамилией Мартинсон…» «Ежегодно кольцуется пять миллионов птиц… Гана и Конго начали кольцевание…» Свет берет карандаш и подсчитывает:

– В этом году птицы несут над землей семь-восемь тонн алюминия.

…В конце рабочего дня каждый из берендеев открывает тетрадку с надписью «Святослав Поклонский», «Иванов Феликс». В такие минуты мы с Борисом стараемся не мешать. Берендеи опускают в копилку-тетрадку все, что принес им весенний день: интересные мысли, предположения, любопытные наблюдения… А есть тетрадка для всех. На обложке написано: «Календарь». Это вахтенный журнал на Липовой горе. Каждый может оставить запись. Пишем и мы с Борисом: «Видели первую зелень на березе». «Появились летучие мыши…» Ставим число и подпись, так положено.

Лесные тетрадки, обобщенные и изученные, помогают определить, как быстро идет весна по земле. Тетрадки расскажут, когда уходит последний снег, когда прилетает первая птица. О первых цветах, последних заморозках, о сроках уборки и сева расскажут тетрадки. Подсчитано: весна идет по земле со скоростью пятьдесят пять километров в сутки, более двух километров в час…

Свет готовит свою диссертацию. Четыре десятка плотных листов лежат в ящике вместе с патронами, компасом, промокшими в лесных скитаниях блокнотами, кинокамерой и буханками черствого хлеба. Ночью, когда комната наполняется храпом, Свет склоняется над бумагой. Он листает блокноты, иногда быстро-быстро пишет, иногда долго сидит, захватив ладонями голову в плен… Неожиданно бумажный лист с хрустом превращается в ком и летит в угол. Свет выпрямляется, тушит лампу.

– Сыровата, – говорит он, когда я осторожно спрашиваю о диссертации. – Не люблю показывать половину работы. Вот буду защищать – приходи… Представляешь: сверкают ученые лысины. Умнейшие, уважаемые люди – и я перед ними без этих сапог, без этой прожженной кострами куртки. Страшно. От меня ждут нового слова. Все кругом должны сомневаться, а я доказывать должен…

Весна.

В дождливый вечер мы сидим на кроватях. Хочется лучше узнать смысл нелегкой лесной работы. Я играю роль скептика-оппонента. Задаю вопросы. Спокойный Свет начинает поднимать голос:

– Это ошибка – считать, что только атом и космос имеют загадки. Под ногами, вон в той зеленеющей травке столько еще не изучено… – Свет просматривает в лупу пожелтевшую кинопленку. – Возьмите все тех же гусей. Как находят они Мещеру? Какой компас приводит стаю на прежние гнезда? Одни говорят: рельеф, русла рек. Хорошо. Но есть птицы – ночью летят. По звездам? Возможно, по звездам – есть уже опыты. А может, магнитное поле… У природы огромный «стаж». В ней столько изобретений, столько мудрых приспособлений, что инженерам порой остается только завидовать и учиться… Ультразвук возьмите. У нас с вами давно ли на службе? А летучим мышам ультразвук служит миллион лет. Радиолокация… У животных – древнейшее «изобретение». Ну что еще? Ракетный двигатель… Вспомните каракатицу. Аккумулятор… Электрический угорь. Или возьмите обычного муравья. Как ухитряется перетаскивать груз, во много раз тяжелее себя?.. Тысячи загадок. Для всех сразу: для биологов, физиков, химиков, кибернетиков… И нам, лесным берендеям, тоже есть над чем поломать голову. Зимовки птиц, пути пролета, места наибольшего истребления. Это уже не только наука…

Свет ходит по комнате. По стенам, где висят сети, бинокли и ружья, прыгает тень. Из валенка на полу выползает зайчонок, любопытным глазом смотрит на лампу. Свет берет его на ладонь…

– Да, не только наука… Мы счастливые люди. Ни у кого на планете нет земли, просторнее нашей. И лес, и зверь, и птица. Охота могла бы стать хорошим подспорьем в хозяйстве страны. А что получается? Бьем без числа и меры. Бьет кто попало, где попало, когда попало. Потом хватаемся: батюшки, все перебили!.. Запрет! Как плохая хозяйка: всем курам головы начисто, а потом плачет – яйца нести некому. А если хорошо знать, сколько птицы можно стрелять, знать места зимовок, пути пролета, места наибольшего истребления, можно разумно вести хозяйство, без урона природе извлекать огромную пользу. Наука и законность не сказали пока в этом деле веского слова… Ну, и еще: на каждом из нас ответственность – беречь красоту на земле. Это ведь радость – весной услышать: кричат журавли… Ругайте, называйте меня чудаком, но я коммунизм не представляю себе без птичьего пения, без чистого неба, без этой чистой воды. Слышите, как журчит… – Свет прячет зайчонка в валенок. Берет будильник, ставит стрелку на цифру четыре.

Завтра берендеи опять пойдут на дежурство…

Сувенир из Ростова

Если даже тройку иметь по истории, все равно будешь знать, какой это город. Просыпаешься утром – в окошко видны купола, тридцать куполов, пятнадцать башен. Рыбу пойдешь ловить – опять видно: купола в озеро опрокинулись. Начни копать огород или яму копни – обязательно найдешь черепки или каменный ножик, или пистоль с костяной ручкой, или еще какую штуковину. Неси в музей – спасибо скажут и в толстую книгу запишут: нашел такой-то, в таком-то месте, число, месяц, все как положено. Город ужасно древний. В этом году ему стукнет тысяча и сто лет. Представляете? Учитель говорит: Ростов еще богу Перуну молился. Деревянный такой бог, знаете? Варяги на кораблях приплывали, ну а потом – татары, поляки. Иван Калита, Иван Грозный и царь Петр приезжали. Цари любили наш город. Называли: Ростов Великий. Видал, понастроено сколько! Американцы ездят глядеть. Машины у них, как щуки, черные и ширина – во! Поставят машину и ходят: «Хай дую ду! Хай дую ду!» В нашем отряде Жигаржевский Валерка по-ихнему здорово понимает. «Пойди, говорим, спроси что-нибудь». Стесняется. Ужасно стеснительный, все с девчонками и с девчонками. Я бы мог, но у меня по английскому – говорить стыдно…