Вольфганг Фауст - Следы «Тигра». Фронтовые записки немецкого танкиста. 1944 Страница 12

– Сначала нас атакуют с воздуха, а потом подойдут и ударят «Сталины», – передал Хелман командирам остальных «Тигров». – Будьте готовы к такому бою.

Я обратил внимание на то, что «Ханомаг» с пленниками обосновался поблизости от нас, скрывшись за небольшим холмиком. Солдат, сидевший позади водителя, направил в небо свой пулемет МГ-42, очевидно готовясь работать по штурмовикам. Отличная штука – этот 42-й, выпускает около тысячи пуль в минуту, но что он может сделать против штурмовиков или ИС? Даже если у солдата за пулеметом имелись подобные сомнения, он не выказывал их – выпустил короткую очередь трассирующих путь для проверки, а затем, как и все остальные его боевые товарищи, принялся ждать снижающихся штурмовиков и наступающих русских танков.

Секунды тянулись медленно и болезненно. Во рту у меня пересохло, а сердце стучало в унисон с ритмом трансмиссии «Майбаха», когда я смотрел, как снижаются штурмовики, теперь подошедшие к нам куда ближе наступающих под ними ИС. Когда штурмовики оказались почти над нами и начали пикирование, пулеметчик в «Ханомаге» открыл по ним огонь.

На кромках крыльев штурмовиков заплясали огоньки пушечных выстрелов, и я увидел, как передок «Ханомага» разорвал взрыв, когда снаряды пробили его тонкую броню. Затем во все стороны разлетелись осколки стекол, после чего взрывы снарядов выбросили из «Ханомага» на землю части тела пулеметчика, от которого почти ничего не осталось. Кормовые двери «Ханомага» распахнулись, и рыжеволосая русская пленница выбросилась из них на землю. Рядом с ней приземлился и наш друг, летчик люфтваффе.

Снаряды авиационных пушек ударили и по нашему «Тигру», отозвавшись внутри корпуса звуками, похожими на удары кувалд, после чего штурмовики тут же сбросили бомбы. Я успел заметить две заостренные темные точки бомб, летящих почти горизонтально. Одна из них врезалась в землю рядом с «Тигром» и взорвалась, обдав танк комьями земли и фонтаном грязи. Другая упала за холмиком – и, когда взорвалась, я увидел, как в воздух, крутясь, взлетели части другого «Ханомага» и тел сидевших в нем мотопехотинцев: колеса, обрывки гусениц, человеческие тела и листы металла, все окутанное пламенем и дымом.

Штурмовики исчезли так же быстро, как и появились, и, пока части тел их жертв еще падали на землю, наши «Тигры» открыли огонь по приближающимся русским ИС.

Расстояние до них составляло еще около 2 километров, но нам было выгоднее остановить этих зверей на дальней дистанции, не давая им сблизиться с нами. Рявкнуло и наше 88-миллиметровое орудие, и знакомая вонь сгоревшего метательного заряда заполнила внутренность танка. Я увидел, как к приближающимся танкам протянулись огненные линии наших трассирующих снарядов, им, с их высокой начальной скоростью, требовались только секунды, чтобы добраться до вражеских машин.

Мы сразу же подбили два ИС, один из них немедленно после попадания снаряда выбросил столб пламени и остановился, а другой начал поворачиваться, поскольку у него была перебита гусеница, неумышленно подставляя нам свою бортовую броню. Один из наших наводчиков башенных орудий не мог не воспользоваться подобным приглашением и всадил ему снаряд в корпус чуть повыше опорных катков. Советский танк медленно прекратил вращение, задымил, а потом от его моторного отсека начал распространяться огонь.

Атаковавшие нас вражеские танки были весьма массивными боевыми машинами,[28] даже более широкими по фронту, чем наши «Тигры»,[29] и оснащены большими дисковидными башнями; при этом, хотя мы подбили два из них, я также видел, как наши снаряды, попадая в эти советские танки, рикошетируют от их брони, со свистом уносясь далеко в степь. В один из них попали два снаряда, потом еще три, но все они срикошетировали либо от башни, либо от переднего бронелиста корпуса.

– Сплошное Scheisse, – пробормотал Курт при виде рикошетов.

И он был совершенно прав – мы глубоко сидели в этой субстанции.

Затем огонь открыли наши враги, из стволов их орудий выметнулись оранжевые факелы выстрелов, направленные в нас. Попавший в наш лобовой лист советский снаряд заставил содрогнуться всю 60-тонную махину нашего танка, но броню не пробил. Сидевший в башне Вильф вел беглый огонь, стреляные снарядные гильзы, выбрасываемые затвором орудия, дождем сыпались на днище корпуса. Ближайший к нам «Тигр» получил попадание в башню, и я увидел, как массивная стальная конструкция была подброшена на секунду над несущими ее опорными роликами, а затем сотряслась, люк башенного стрелка откинулся, и оттуда вырвался столб искр и дыма.

Откинулся люк командирской башенки, сдвинутой к борту башни, из нее показался командир танка, отчаянно пытающийся спастись из того огненного ада, который разразился внутри. Однако он застрял в люке, что-то мешало ему, и он извивался от боли в пылающем под ним пламени, которое вдруг яростно забушевало, вырвавшись метра на три вверх из люка наводчика орудия рядом с ним. Внизу, на корпусе танка, откинулся люк механика-водителя – он сидел точно на том же месте, что и я в нашем танке. Оттуда показались две руки – водитель пытался вытащить свое тело из машины. Но руки его так и остались в том же положении, уже безжизненные, поскольку дым и огонь вырвались и из этого люка.

Рядом с разбитым попаданием снарядов «Ханомагом» я увидел на земле рыжеволосую русскую девушку, которая с отчаянным видом оглядывалась по сторонам, когда разразилось танковое сражение. Вокруг нее на земле повсюду лежали изуродованные тела взявших ее в плен солдат и ее соотечественников. Я заметил, что Курт припал к прикладу пулемета, выцеливая ее.

– Не надо, – сказал я ему. – Оставь ее в покое. Он взглянул на меня и только пожал плечами в ответ.

– Укрой танк за одним из этих холмов, Фауст! – крикнул мне Хелман. – Мы сможем вести огонь поверх него.

Я отвел «Тигр» за ближайший холм и остановил его поверх механических и человеческих останков «Ханомага», в который попала бомба. Его экипажу помощь уже не требовалась, а нам надо было дополнительное укрытие в виде того холма, за которым нашел свою последнюю стоянку бронетранспортер.

Наша башня была развернута влево, орудие продолжало вести огонь, а невысокий холм прикрывал наш корпус от вражеских снарядов. С нашей новой точки дислокации я мог видеть справа всю цепь наших «Тигров», вытянувшихся на довольно значительное расстояние и продолжавших вести огонь по наступающему противнику. Я увидел, как ближайший к нам танк получил попадание в передний трак гусеницы, сорванная гусеница взлетела от удара в перемешанный с дымом воздух, разбрасывая по сторонам свои звенья, сталь которых блеснула в лучах заходящего солнца. Вслед за этим он получил попадание в борт; снаряд пробил броню и вырвался наружу сквозь жалюзи моторного отсека, вероятно срикошетировав туда из отделения экипажа. Вместе со снарядом в воздух взлетели и обломки двигателя вместе со снопом искр, и горящий бензин начал вырываться из пробитых баков, окутывая весь танк оранжевым пламенем. Я надеялся только на то, что экипаж танка погиб еще до того, как бензин проник в корпус танка.