Михаил Пыляев - Старая Москва. История былой жизни первопрестольной столицы Страница 12

С Перфильевым последовало то же. Четвертование было исполнено над трупами. Отрезанные части тела несколько дней выставлены были около московских застав и наконец сожжены вместе с телами, а пепел развеян палачами. Внук Пугачева был жив еще в 1890 году; он жил в одной из московских богаделен.

Через две недели после казни Пугачева в Москву прибыла императрица Екатерина и здесь принимала участие в удовольствиях столицы, где в то время праздники следовали за праздниками.

Роскошью и разнообразием их Екатерина старалась возвысить блеск своего двора и затмить пережитое ею тревожное время. Со дня открытия Законодательной комиссии, более шести лет перед этим, Екатерина не позабыла своего неудовольствия на старую столицу и, возвратясь снова в ее белокаменные стены, говорила, что чума не истребила всего политического яда, коренящегося в этом городе.

Весною 1775 года в Москве изготовлялись важнейшие из реформ екатерининского царствования – новые губернские учреждения, которые явились главным результатом Законодательной комиссии; образцом для этих учреждений послужило устройство Остзейских провинций. Разумеется, подобный образец имел большую поддержку в остзейцах, занимавших многие значительные места при дворе и в администрации. Екатерина хотела сначала ввести новые учреждения только в Твери, в виде опыта.

Но, как уверяет Сиверс, совет, состоявший из придворных льстецов, бросился к ее ногам и со слезами умолял немедленно обратить в закон такое великое благодеяние. Императрица уступила – и проект сделался законом.

В Москве также в это время вышел манифест «О высочайших дарованных разным сословиям милостях по случаю заключенного мира с турками»; в числе пунктов этого манифеста был один, который унижал достоинство граждан и облегчал чиновникам и недобросовестным богачам способы притеснять мелких торговцев.

Пункт этот предписывал гражданам, не имеющим капитала свыше 500 руб., называться не купцами, а мещанами и платить по-прежнему подушные; купцы же всех трех гильдий освобождались от подушного и обязывались платить по одному проценту с «объявленного им по совести» капитала. Про этот манифест государыня писала к Гримму, что он ее лишает полутора миллиона дохода. Так же не менее неудовольствия в Москве произвел указ и 3 апреля 1775 года об экипажах и ливреях.

Главным мотивом для распределения экипажей и ливрей соответственно разным рангам выставлено желание уменьшить «день ото дня умножающуюся роскошь». Сакен, саксонский посланник, доносил своему двору, будто этот указ произвел в Москве большее неудовольствие, нежели бедствия чумы и пугачевщина, а неслужащая часть дворянства, униженная новыми правилами, будто начала покидать столицу. Государыня в этот приезд пробыла в Москве почти год и на этот раз, видимо, осталась довольна древней столицей.

О своих тогдашних впечатлениях вот что она писала Гримму: «Я в восторге, что сюда приехала, и здесь все – большие и малые – в восторге, что меня видят… Этот город есть феникс, воскресающий из пепла; я нахожу народонаселение заметно уменьшенным, и причиной тому – чума: она, наверное, унесла в Москве более ста тысяч человек. Но перестанем говорить об этом.

Вы хотите иметь план моего дома? Я вам пришлю его, но нелегка штука опознаться в этом лабиринте. Я пробыла здесь два часа и не могла добиться того, чтобы безошибочно находить дверь своего кабинета, это торжество путаницы. В жизни я не видала столько дверей; я уж полдюжины велела уничтожить, и все-таки их вдвое более, чем требуется».

Какие неудобства императрица испытывала, видно, между прочим, из слов: «Сидя между тремя дверями и тремя окнами», а также из следующей выдержки: «У меня в Москве очень дурное помещение в грязном квартале, дом мой высок – и сам по себе, и по местоположению, которое он занимает; соседние испарения распространяют там миазмы, более полезные в истерике, чем приятные, и я удаляюсь оттуда почаще…»

ГЛАВА IV

Рассказы капитана де Белькура про Москву. – Подъездной дворец, – Загородные дома в Петровском. – Землянки французов. – Башиловки. – Архитектор Матвей Казаков. – Лобное место. – Историческое прошлое его. – Салтычиха. – Убийцы Жуковы. – «Тайная канцелярия». – Истязания и пытки.. – Вольная типография. – Н. И. Новиков. – Деятельность московских масонов. – Гроза., постигшая их. – Университетская типография. – Старые московские типографщики и книгопродавцы. – Возвращение Новикова в Москву. – Характеристика Новикова. – Рассказы про масонов. – Обряд посвящения в масоны. – Банкеты масонов. – Число масонских лож в Москве. – Запрещение масонских лож в 1822 и 1826 годах. – Забытая масонская ложа.

В царствование Екатерины II Москва, как уже мы выше говорили, не производила хорошего впечатления своими постройками. По словам Тесьби де Белькура, древняя столица имела вид «совокупности многих деревень, беспорядочно размещенных и образующих собою огромный лабиринт, в котором чужестранцу нелегко опознаться». Вы видите тут, говорит он, огромные, роскошно изукрашенные палаты; но все строено в самом странном вкусе (вкус, максимально приближенный к барокко). Эти палаты окружены дрянными маленькими домишками, которые без преувеличения можно назвать балаганами.

Даже сам царский дворец в Кремле состоит из беспорядочных, полуразрушенных построек, как будто он только что выдержал осаду от варваров-разрушителей. Улицы дурно расположены и также дурно содержатся.

Благоустроенных общественных зданий нет, ни одно даже не заслуживает такого названия. Белькур восхищается только одними Триумфальными (Красными) воротами, существующими посейчас.

Во время пребывания своего в Москве в 1775 году императрица Екатерина II повелела в память побед российских войск над оттоманами заложить подъездной дворец за Тверской заставой, на пустом месте, принадлежащем московскому Высоко-Петровскому монастырю.

Постройку дворца государыня препоручила известному зодчему Матвею Казакову. Дворец был назван по местности – «Петровским» и выстроен в готическом вкусе. Екатерина II в первый раз остановилась в этом дворце в 1787 году.

Есть предание, что государыня во время своего пребывания здесь отослала все назначенные для нее караулы солдат, сказав, что она хочет остаться во дворце под охраной своего народа. И после того, как передает предание, толпы народа стали тесниться около дворца, остерегая друг друга, говоря: «Не шумите, не нарушайте покоя нашей матушки». Возле этого дворца уже в первое время стояли загородные дома: гр. Апраксина, кн. Волконского, Голицына и других, а также в лежащей около большой вековой роще ютилось несколько загородных трактиров и ресторанов; один из таких, под названием «Русский гастроном», долго славился своими гастрономическими обедами; его содержал француз-повар.