Александр Клинге - 10 мифов о Гитлере Страница 12

…Теперь я подхожу к тому решающему фактору, который составлял у Гитлера основу руководства: переоценка силы воздействия воли, его воли, которой якобы достаточно было воплотиться в убежденность даже у самого молодого пехотинца, чтобы подтвердить правильность его решений, чтобы обеспечить успех выполнения его приказов…

…Убежденный в том, что его воля в конечном счете восторжествует, Гитлер был, в общем, мало склонен к тому, чтобы принимать в расчет предполагаемые намерения командования противника. Так же мало был он готов признать даже самые надежные данные, скажем, о многократном превосходстве противника. Тем самым Гитлер оставил почву реальной действительности…

…Упорная оборона каждой пяди земли постепенно стала единственным принципом его руководства… В результате этого значительные немецкие силы оказывались не в состоянии избежать окружения. Только ведением маневренных боевых действий можно было бы реализовать превосходство немецкого командования и немецких войск и тем самым, возможно, добиться, в конце концов, ослабления сил Советского Союза…

…Наконец, следует еще отметить, что, хотя Гитлер постоянно подчеркивал, что он мыслит, как солдат, и охотно говорил о том, что военный опыт он приобрел на фронте, в действительности ему далеки были мысли и чувства солдата… Как ни старался Гитлер при каждом удобном случае подчеркивать свои качества бывшего фронтовика, у меня никогда не создавалось чувства, что судьба армии глубоко трогает его. Потери были для него лишь цифрами, свидетельствовавшими об уменьшении боеспособности. Как человека они едва ли серьезно трогали его…

…Эти недостатки могли бы быть компенсированы, если бы он был готов прибегать к советам разделяющего с ним ответственность опытного начальника Генерального Штаба или если бы он пересилил в себе чувство недоверия к последнему. Если бы он сумел дополнить недостающую ему подготовку и опыт в военной области (особенно в области стратегии и оперативного искусства) знаниями и умением начальника своего Генерального Штаба, то, несмотря на вышеупомянутые недостатки, мы все же могли иметь вполне удовлетворительное военное руководство. Но как раз на это Гитлер не был согласен.

…Гитлер полагал, что ему из-за его письменного стола все видно значительно лучше, чем командирам на фронте, хотя было само собой понятно, что многое на его оперативной карте уже устарело. При этом не стоит уже говорить и о том, что он не мог определить издалека, какое мероприятие на месте является правильным и необходимым. В его привычку все более входило стремление вмешиваться в управление группами армий, армиями и т. д. путем отдачи отдельных распоряжений, что вовсе не входило в его обязанности».

Не буду пока никак комментировать этот текст – я еще не раз вернусь к нему потом при рассмотрении конкретных операций Второй мировой войны. Пока сделаю два достаточно важных для нашей темы вводных замечания.

Первое. Если исходить из того, что именно и только Гитлер мешал своим полководцам выиграть Вторую мировую войну, значит, нужно предположить, что без него они бы эту войну выиграли. Разумеется, история не знает сослагательного наклонения, и проверить, «что было бы, если бы…», мы не можем. Но ту же самую историю не зря называют учительницей жизни. Потому что прекрасно известен другой пример, когда германским генералам совершенно никто не мешал, и тем не менее победы они добиться не могли.

Речь идет о Первой мировой войне. В начале ХХ века военная элита наслаждалась в Германской империи таким влиянием на политику страны, которой не имела ни до, ни после этого. Во многом по рекомендациям – и при активном содействии – военных политики сделали ставку на обострение июльского кризиса 1914 года, вылившегося в европейскую бойню. Именно военные в стенах Большого генерального штаба составили план молниеносной кампании, и никто – даже император – не рисковал вмешиваться ни в его разработку, ни в реализацию. С началом войны власть и влияние военных только нарастали, вплоть до того, что с 1916 года шеф Генерального штаба – уже упоминавшийся Пауль фон Гинденбург – стал фактическим диктатором Германии, а гражданским органам осталась роль покорных исполнителей воли военной верхушки. Военные вмешивались во все – в дипломатические отношения (те немногие, которые еще сохранились), в вопросы военной промышленности, сельского хозяйства, социальной политики… Итог – поражение и позорный Версальский мир, который на некоторое время выбил Германию из числа великих держав.

Причем винить в этом некого. Именно военные составили достаточно авантюрный по своей сути «план Шлиффена», который должен был гарантировать быстрый разгром Франции. Военные же – здесь в первую очередь нужно упомянуть шефа Большого генерального штаба начала войны Г. фон Мольтке (младшего) – реализовали этот план настолько плохо, что лишили себя шансов на молниеносную победу и перевели войну в затяжную стадию. Потом они почти четыре года искали выход из знаменитого «позиционного тупика», не в состоянии сосредоточить свои усилия на решении какой-то одной задачи. С течением времени действия германского командования носят все более отчетливый оттенок авантюризма: в 1917 году военные настаивают на объявлении «неограниченной подводной войны» против любого судоходства западнее Британии, что неизбежно должно было повлечь за собой – и повлекло – вступление в войну Соединенных Штатов с их огромными ресурсами. Проблемы с чувством меры продемонстрировала ситуация конца 1917 года, когда из войны вышла Россия. Вместо того, чтобы как можно скорее заключить умеренный мир и бросить все силы на запад, немецкие военные упорно пытались заглотить кусок побольше – кусок, которым Германия, по мнению ряда историков, в конечном счете и подавилась, потому что удержание огромных приобретений на востоке требовало сил, в которых отчаянно нуждались в других местах. С техническим чутьем у военной верхушки тоже было не все в порядке – во второй половине войны немцы совершенно проигнорировали появление такого нового оружия, как танк, посчитав его пустой игрушкой. Потом, конечно, схватились за голову, но было уже поздно: первые немецкие танки, больше напоминавшие коробки из-под ксерокса, успели только к титрам Первой мировой…

Ну как, неплохой список ошибок и недостатков? А теперь сравните его с тем, что Манштейн ставит в вину Гитлеру. Многовато совпадений, не правда ли? Так что, как видим, германские военные сами были отнюдь не безгрешны и с большим энтузиазмом выискивали соринку в чужом глазу. Единственное, что выгодно отличало их от Гитлера, – поражение в мировой войне они все-таки признали до того, как противник вступил на немецкую землю. Поэтому удалось обойтись без унизительной оккупации. Правда, не совсем ясно, насколько велика в этом заслуга немецких военных и насколько признанию поражения свершившимся фактом способствовала грянувшая в стране незадолго до заключения перемирия революция. Та самая, на которую уже через считаные недели генералы начнут сваливать ответственность за поражение, тщательно и с любовью создавая легенду об «ударе кинжалом в спину». Дескать, мы стояли уже на пороге победы, когда эти красные предатели устроили в тылу мятеж, ударив в спину непобежденной армии. В конце Второй мировой никакой революции не было, и ответственность пришлось свалить на любимого фюрера.