Генри Харрер - Семь лет в Тибете Страница 12

Двигаясь по совершенно пустынной местности, за последующие восемь дней мы повстречали лишь один маленький караван. У меня остались живые воспоминания об одном человеке, с которым мне довелось встретиться на этом отрезке пути. Это был молодой кочевник в длинном овчинном тулупе с косичкой на голове – ее носят все тибетские мужчины, кроме монахов. Парень привел нас к своему черному чуму, сделанному из шерсти яков, где его ждала жена. Она оказалась веселым, постоянно смеющимся созданием. Внутри чума мы обнаружили сокровище – большой кусок оленины. У нас потекли слюнки. Хозяин с удовольствием продал нам кусок мяса по удивительно низкой цене. Он просил никому не рассказывать о случившемся, иначе у него могут быть неприятности. Убийство человека или животного (например, оленя) противоречит канонам буддизма, поэтому охота в этих местах запрещена. В Тибете действует феодальная система правления, при которой люди, звери и земля принадлежат далай-ламе, чьи приказы имеют силу закона.

Я понял, что могу объясняться с тибецами, и весьма порадовался расширению моих знаний языка. Мы договорились с новым приятелем сходить на охоту вместе на следующий день, а пока удобно расположились в чуме этой молодой пары. Кочевник и его жена оказались первыми улыбчивыми и дружелюбными тибетцами, которых мы встретили, и я никогда их не забуду. Кульминация гостеприимства нашего хозяина настала тогда, когда он предложил нам деревянную бутылку с ячменным пивом. Эта мутная, молочного цвета жидкость не имела ничего общего с тем, что мы привыкли называть пивом, однако обладала аналогичными свойствами.

На следующее утро мы втроем отправились на охоту. У нашего молодого друга имелось допотопное, заряжаемое с дула ружье, а в наплечной сумке – свинцовые пули, порох и запальный фитиль. Когда мы заметили первое стадо диких баранов, парень аккуратно разжег фитиль с помощью кремня. Нас с Коппом интересовал вопрос, как поведет себя этот музейный образец ружья в деле. Тут же последовал громоподобный ответ, и, когда дым вокруг рассеялся, от горных баранов не осталось и следа. Секундой позже на большом расстоянии от нас мы увидели этих животных, несущихся галопом, спасаясь от смерти. Прежде чем скрыться за скалистым выступом, некоторые из них останавливались, бросая последний насмешливый взгляд на горе-охотников. Нам оставалось лишь посмеяться над собственной неудачей и, чтобы не возвращаться с пустыми руками, по дороге мы собирали дикий лук, который растет повсюду на склонах и очень вкусен с олениной.

По– видимому, жена нашего друга уже свыклась с охотничьими неудачами мужа. Когда она завидела нас, возвращающихся без добычи, то разразилась громким смехом, от которого ее узенькие глазки стали вообще незаметными. Она старательно приготовила еду из мяса, добытого ее мужем несколько дней назад, и теперь с энтузиазмом колдовала над ней у огня. Мы наблюдали за действиями девушки и испытали некоторый шок, когда она без тени смущения сбросила верхнюю часть своей огромной меховой шубы и обнажилась до пояса. Тяжелая шуба стесняла ее движения, поэтому женщина просто освободилась от нее и радостно продолжила свою работу. Поз же нам часто приходилось сталкиваться с такими примерами естественной простоты.

С большим сожалением мы расставались с дружелюбными молодоженами, когда, отдохнув и набив животы свежим мясом, снова отправились в путь. Во время путешествия мы часто замечали темные силуэты диких яков, пощипывавших траву на далеких склонах. Их вид пробудил в нашем осле тягу к независимости. Он рванул через бурный поток и сбросил нашу поклажу со своей спины. Злые и потные, мы погнались за ним и в конце концов настигли. Потом, когда мы сушили свои вещи на другой стороне ручья, внезапно появились два человека. Питера Ауфшнай-тера мы узнали сразу же по его мерной и медленной поступи скалолаза. Вторым был наемный носильщик. Такая встреча в столь отдаленном месте выглядит нереальной, но секрет прост: мы и Питер всегда выбирали среди многочисленных горных троп самые удобные.

После дружеских приветствий Ауфшнайтер стал рассказывать, что с ним произошло за это время. 17 июня он расстался с Трейпелем, отправившимся в Индию верхом на лошади, намереваясь выдать себя за англичанина. Он купил лошадь на свои последние деньги. Сам Ауфшнайтер приболел, а когда поправился, последовал за нами. По дороге он слышал некоторые новости о ходе войны, очень нас интересовавшие, хотя сейчас мы и находились совсем в другом мире.

Сперва Ауфшнайтер не хотел идти с нами в Гарток, где, по его мнению, нас снова выдворят из страны. Благоразумнее, считал Питер, следовать непосредственно в Центральный Тибет и присоединиться там к кочевникам. Но в результате мы продолжили свой путь все вместе, и в течение многих последующих лет я больше с Ауфшнайтером не расставался. Мы знали, если все пойдет гладко, то примерно через пять дней мы окажемся в Гартоке. Нам предстояло пересечь еще один высокогорный перевал, Бонгру-Ла. Привалы в те дни не приносили нам облегчения, на высоте 17 000 футов было слишком холодно.

Небольшие приключения вносили разнообразие в нашу жизнь. Однажды мы наблюдали за сражением диких ослов. Два самца бились, по-видимому, за первенство в стаде. Земля вздрагивала под ударами их копыт, куски торфа летели в разные стороны. Дуэлянты настолько увлеклись схваткой, что не обращали никакого внимания на нас, зрителей. Остальное стадо, падкое до зрелищ, гарцевало вокруг; арена битвы иногда скрывалась в облаках пыли.

Через два перевала Гималаи остались позади нас, чему я очень обрадовался: внизу было гораздо теплее. Спустившись в долину Инда, мы часто стали встречать караваны запряженных яков, перевозивших шерсть в Индию. Сила и размеры этих животных просто потрясали нас. Их погоняли крепкие молодые люди, раздетые по пояс, несмотря на пронизывающий холод. Как мужчины, так и женщины носили шубы, вывернутые мехом внутрь, и не вдевали руки в рукава, стеснявшие их движения. Чтобы стронуть яков с места и заставить двигаться дальше, погонщики постоянно кидали в животных камни. На нас никто не обращал никакого внимания, и мы беспрепятственно продолжали свой путь.

Мы шли пять дней подряд вдоль Инда, пока не прибыли в Гарток. Вид был незабываемый. Таких восхитительных красок, расположенных столь гармонично, я не видел ни у одного художника. На фоне сверкающих снежных вершин над чистыми водами Инда располагались светло-желтые поля с зелеными вкраплениями весенней растительности (весна в этих краях наступает только в июне).

Первая деревня, встретившаяся нам в этой дальней части Гималаев, называлась Трашиганг и состояла всего из нескольких хижин, сгрудившихся вокруг похожего на крепость монастыря, окруженного рвом с водой. Местное население отнеслось к нам довольно безразлично и не причинило неприятностей. Мы прибыли в то время, когда индийские торговцы стекаются в эти края для закупки шерсти. Нам без труда удалось приобрести у них необходимое продовольствие. Ауфшнай-тер безуспешно пытался обменять свой золотой браслет на наличные деньги. Если бы ему это удалось, он смог бы проследовать напрямую в Центральный Тибет, минуя Гарток. На протяжении всего пути нас часто останавливали респектабельные тибетцы верхом на лошадях, интересовавшиеся, нет ли у нас чего-нибудь на продажу. Поскольку мы не имели слуг и погоняли одного-единственного навьюченного осла, нас принимали за торговцев. Сами мы убедились: каждый тибетец, богатый или бедный, – прирожденный торговец, получающий истинное удовольствие от обмена или бартера.