Владимир Осипенко - Привилегия десанта Страница 12

Светает. Стали различимы силуэты других самолётов. Как будто из другого мира вдруг выныривает автобус и тормозит у нашего борта. В фуражках (!), ботиночках и брюках «об землю» из автобуса вышла пара лётчиков. От этих рафинированных военных интеллигентов пахло теплом, уютом и свежевыпитым кофе. Ёжась на ветру, один обращаясь к другому, но, говоря явно для нас, заметил:

— Какой идиот выдумал в такую погоду прыгать?

В голове мёрзлыми брызлами шевельнулась мысль:

— Кажется, эти суки не собираются запускать нас во внутрь.

Смекалка не подвела… Они даже сами не стали подниматься на борт. Сели в автобус и укатили. А с ними и последняя надежда на то, что ветер стихнет, установится погода, и мы прыгнем. Кто-то всесильный нажал на кнопку «Стоп», а потом закрутил всё назад: «Снять парашюты», «Погрузить в машины», «На станцию шагом марш»!

В дизеле, где не дуло и температура была плюсовая, через тридцать секунд стоял такой храп, что не слышно было перестука колёс. Амбре тоже не парфюмерного салона, но волновало это разве что местных железнодорожников. Вцепившись двумя руками в автоматы, бойцы спали в самых немыслимых позах.

Через день всё по-новому. Предпрыжковая, построение по-корабельно, дизель, аэродром. Погода та же. Результат тоже…

С третьего захода попали на борт ИЛ-76. Про себя решили: «Выйдем только на высоте не менее 600 метров. Не будет погоды, здесь подождём»! Вообще-то летунам параллельно, что возить, дрова или нас, но дрова никогда в жизни не смогут так заср…ть борт, как это могут сделать выспавшиеся десантники. Поэтому, наконец-то, наши цели совпали. «Пернатые» засуетились. Запели турбины, закрыли рампу, вырулили и….побежали. Толком заснуть не успели, как завыла сирена и рампу опять открыли.

Прыжок, безусловно, эмоции. Страх, восторг, острота ощущений, но самое главное: облегчение — наконец-то!!! Ещё только отделился, ещё и купола над головой нет, но прыжок уже есть! Всё, что было сделано, не зря! Про себя уже отметил — …47ой. «501…, 502…, 503… Кольцо… Есть купол»! Всё это на автомате, почти инстинктивно.

Смотрю вниз, кругом девственная белизна. Сиротливо к краю площадки прижался сборный пункт. Сколько могу, тяну к нему. Линия горизонта размыта. «Ловить» землю бесполезно. Плюхаюсь в сугроб по пояс. Купол, как пробку из бутылки, легко выдернул меня, и потащил. Пытаюсь забежать, не тут то было! Подтаскиваю парашют за нижние стропы, собираю в сумку. Закидываю на спину и вперёд на сборный пункт. Снег плотный, но наст не держит. Каждый шаг делаю по разделениям: вытаскиваю ногу, задираю до уровня пояса, ставлю, переношу центр тяжести на неё, приподнимаюсь, вытаскиваю другую ногу, проваливаюсь… Двадцатикилограммовый купол в сумке за спиной устойчивости явно не добавляет. Пройти надо 2–4 км, кому как повезёт. Вокруг изображают аистов на болоте мои разведчики, те, кому снег по пояс. Те, кому по грудь изображают ледоколы, прорубающие грудью же вековые торосы во льдах Арктики. Купол в сумке тащат за собой, как буксир на тросу. Через 100 метров, не смотря на мороз, мокрый как мышь. Снег в валенках, за пазухой, в карманах — везде! Где-то на горизонте маячит флаг сборного пункта. Ещё через 200 метров хочется упасть и умереть. Падаю на спину и смотрю, как очередной борт выпускает из своего чрева полсотни однополчан. Слышу, как они орут и радуются в воздухе. Ещё не знают, дурачки, что их ждёт внизу. Эта мысль как-то взбодрила меня. Ничего так не радует нашего человека, как новость, что у соседа корова сдохла. Мелочь, а приятно. Так, обретя душевный покой, встал и «рванул» дальше.

На сборный пункт прибыл часа через полтора, но всё равно одним из первых. Руководитель прыжков подполковник Тюрин что-то не к добру очень обрадовался моему появлению. Оказывается, эти «пернатые» таки развесили один корабль по соснам на краю площадки приземления и теперь все мобилизуются для снятия десантников с деревьев. Без купола, да на лыжах, легко! Надо было видеть глаза тех, кто всё ещё пробивался к сборному пункту, когда я с парой разведчиков легко и, как мне казалось, очень красиво катились в противоположную сторону. Первую «тушку на верёвочках» обнаружили на высоте метров пяти. Боец не мычал и не телился. Просто тихо висел и замерзал.

— Алё, гвардия! Живой?

— Так точно!

— А чё торчишь, как груша, сам не можешь спуститься?

— Не получается…

— Ща сделаем. Рви кольцо запаски! Отдай стропы!

А дальше не по учебнику мы ухватились за купол запасного и, действительно, как грушу стрясли бедолагу с сосны. Он ухнулся в снег, за ним пара сломанных нами веток. Тут главное не попасть под обвешанное разным железом стокилограммовое тельце.

— Цел? Сборный пункт по нашему следу, понял? Ну, давай, родной, теперь сам.

Другой боец оказался смышлёней и энергичней. Он уже спустился и ходил вокруг сосны, на которой остался висеть его купол. Он даже разделся и пытался залезть обратно на сосну, но метров до четырёх-пяти не было ни одной ветки… Он не скулил, а злился и искал выход. Уважаю. Когда увидел нас и особенно топор, глаза заблестели. Оставил ему одного разведчика с топором в помощь, а сам с другим пошёл искать дальше. Зимний день короток, надо было торопиться. Нашли ещё одного. Он застрял в промежуточной позе: раскачался и прилип к стволу, а выбраться полностью из подвесной системы не сумел. Теперь ни спуститься, ни в подвесной повисеть. Пришлось лезть к нему наверх и помочь расстегнуть ножные обхваты. Купол сняли уже в сумерках. Для очистки совести поорали ещё полчаса в лесу, но никто не откликнулся, и мы покатили на сборный пункт.

Полк собрался ближе к полуночи. Сколько выбросили, столько и пришли на сборный пункт, да и купола на месте. Зануды-ВДСники проверили приборы, кольца и стабилизирующие парашюты. Всё срослось.

Как песня, команда — «По машинам»! Заснули все ещё до первого оборота колеса. В полк прибыли к 4.15 Старшина повёл укладывать роту, а мы с Фаизом Рашитовым пошли досыпать в «чёрные» ДОСы. Устали, но настроение прекрасное, как после до конца выполненной непростой работы. А сделали-то что? Просто прыгнули. Но прыжок-то был — ДЕСАНТНЫЙ!!!

«Пятнадцатилетние капитаны»

Мастерство не пропивается

Это была особая каста в полку. Они и держались как-то немного обособленно. Даже в бане. Я сунулся не в строчку, когда они парились, посидел секунд тридцать у самой двери и вылетел пулей — уши свернуло трубочкой. Они спустились с полатей и вывалили дружно из парилки минут через пятнадцать. Распаренные, с прилипшими листьями на узлах мышц, неторопливые и даже степенные. «Птенцы Маргелова», — сказал уважительно кто-то за спиной. Всем около сорока, все капитаны. Уже лет по пятнадцать. Все старше командира полка.