Сергей Ушаков - В интересах всех фронтов Страница 12

Николай, как и многие его товарищи по ГВФ, в 1940 году был призван по специальному набору в ВВС. Он оказался в том полку, который формировал и которым командовал подполковник А. Е. Голованов. Боевое крещение Николай принял на второй день войны, а затем ежедневно летал на боевые задания. В последний день июня 1941 года полк получил задачу уничтожить переправу через реку Березину у Бобруйска. Первой ушла группа под командованием Владимира Пономаренко. Остальные экипажи ожидали ее возвращения, чтобы затем, "учтя результаты полета группы, организовать удар основными силами полка.

Доклад вернувшегося из полета Пономаренко был кратким:

- Сериями бомб переправа перекрыта, но не разрушена. Цель сильно защищена зенитными пулеметами, малокалиберной артиллерией и прикрыта истребителями. В одной из атак подбит самолет младшего лейтенанта Богомолова, которому удалось дотянуть до ближайшего аэродрома.

Выслушав доклад, командир полка Голованов решил возглавить боевой вылет второй группы. За линией фронта бомбардировщики были атакованы истребителями, однако организованным огнем стрелков все атаки удалось отбить. При подходе к цели бомбардировщики попали в сплошную зону зенитного огня. Тем не менее все экипажи отбомбились, полностью выполнив боевую задачу. А при возвращении группу Голованова снова атаковали истребители. Некоторые стрелки были ранены - это ослабило оборону. Особенно тяжело было крайним ведомым экипажам. Группа потеряла три самолета, в их числе оказался и бомбардировщик Николая Ищенко.

Вечером, как всегда, летчики делились впечатлениями о прошедшем дне. Рассказывали, что сразу после бомбометания самолет Ищенко загорелся и, объятый пламенем, взял курс на восток. Видели в воздухе раскрытые парашюты, а с каких самолетов - никто не знал. Так Николай Ищенко, Константин Антонов, Иван Белокобыльский и их экипажи оказались в списке не вернувшихся с боевого задания.

А произошло следующее. Отразив до подхода к переправе атаки Ме-109, эти экипажи вышли на цель и отбомбились. При отходе "мессеры" вновь атаковали наши самолеты. Стрелки не успевали перебрасывать оружие с одного борта на другой. Вскоре воздушный стрелок-радист экипажа Ищенко был ранен, и после очередной атаки самолет загорелся.

Николай дал команду покинуть машину, но никто из экипажа не отозвался. Тогда он принял решение посадить ее, пока не взорвались баки. Огонь уже пробрался в кабину, лизал лицо, руки. Летчик ощутил боль в ноге, посадку произвел почти на ощупь. Но выбраться из кабины сил уже не было.

Николай хорошо видел, как подъехала грузовая машина и из нее выскочили два человека. Взобравшись на левую плоскость, они быстро вытащили его из кабины, затем остальных. Когда уже несли на руках воздушного стрелка, взорвались баки. Спасителями оказались известный писатель - военный корреспондент Евгений Петров и сопровождавший его водитель.

Летчиков эвакуировали в глубокий тыл. Совершенно случайно Николай Ищенко оказался в своем родном Свердловске. Несколько месяцев пролежал он в госпитале. Нога зажила, но не действовала. Чего только ни делал Николай, чтобы разработать ее, но все безуспешно. Медицинская комиссия вынесла заключение: "К летной работе не годен. Подлежит списанию с военного учета сроком на один год".

Некоторое время Николай работал в Свердловском аэропорту. Ежедневно часами делал специальные физические упражнения, и вскоре стала сгибаться ступня, появилась надежда на возвращение в боевой строй.

Узнав, что командующим авиации дальнего действия назначен генерал Голованов, Николай решил поехать в Москву и добиться приема. Нелегко было в то время совершить такое путешествие, но он преодолел все препятствия. Разговор с бывшим командиром полка был коротким, сердечным. Решение последовало немедленно - вернуть в действующую армию.

С орденом "Знак Почета" и значком "Отличник аэрофлота", худой, слегка обгоревший и прибыл к нам в полк боевой летчик, прошедший суровое испытание первых дней войны - старший лейтенант Николай Ищенко.

Николай быстро освоил тяжелый бомбардировщик и вместе со штурманом Василием Рогозиным вновь начал громить врага.

Вот с кем мне предстояло выполнить боевое задание.

* * *

Застегнув лямки парашюта, я быстро взбежал по стремянке в свою кабину, доложил командиру о готовности, и самолет медленно порулил на старт. Один за другим бомбардировщики отрывались от бетонированной полосы...

Часа через два по маршруту стали появляться растекающиеся кучевые облака. Облака эти сопутствуют хорошей погоде, поэтому никого не беспокоили, кроме меня, да и то только потому, что закрывали видимые ориентиры. Прильнув к нижнему стеклу кабины, я ждал появления шоссейной дороги, чтобы по пройденному расстоянию определить путевую скорость, а затем и ветер. Однако увидеть ее в просветы между облаками так и не удалось. Пришлось продолжать полет по прежним расчетным данным в ожидании новых ориентиров. К другим способам навигации прибегать не было смысла: облачность вот-вот должна была рассеяться.

Прошло еще минут тридцать. Линия фронта осталась далеко позади. Летчики включили автопилот, а я, рассчитав время прибытия на реку Свапа, принялся настраиваться на одну из своих радиостанций. И вдруг сильный толчок.

- Что случилось? - спросил Ищенко.

- Вык...

Ответная фраза оборвалась на полуслове. Третий мотор был выключен. Очевидно, что-то случилось с маслосистемой, так как давление масла упало до нуля, а температура его поднялась. Самолет пошел с небольшим снижением. Как и всегда в таких случаях, экипаж притих: все ждали решения командира.

- Штурман, курс на запасную цель! - последовала команда Ищенко.

Прежде чем дать курс, я должен был определить расчетное место нахождения самолета и уже потом снять путевой угол на запасную цель. Пока же я дал курс по самому грубому расчету. Летчики начали разворот с небольшим креном, во время которого я успел рассчитать курс уже с большей точностью. Теперь задача состояла в том, чтобы без излишней затраты времени выйти на запасную цель - железнодорожный узел Орел. Облачность продолжала редеть, затем и совсем рассеялась. Это меня обрадовало. Наконец-то я получил возможность подкрепить свои расчеты визуальной ориентировкой. Но из-за разности тяги моторов самолет теперь летел юзом, к углу сноса, создаваемого ветром, прибавился еще какой-то неизвестный мне дополнительный снос. Выйти в таких условиях точно на цель было невозможно - это я хорошо понимал, поэтому задал летчикам курс заведомо правее цели, на характерный ориентир изгиб реки Оки, заканчивающийся сразу за шоссе Орел - Мценск.