Белая масаи. Когда любовь сильнее разума - Коринна Хофманн Страница 12

Через пять часов езды мы наконец дома. Присцилла уже начала волноваться, потому что не знала, где мы провели ночь. Лкетинга попытался объяснить ей, почему он одет по-европейски. Я ложусь на кровать, так как на улице очень жарко и я устала. В то же время я чувствую голод и уверена, что стала на пару килограммов легче.

До вылета домой еще есть шесть дней, и я еще не разговаривала с Лкетингой о совместном будущем в Кении. Все дело в этом дурацком паспорте. Поэтому я занята мыслями о том, с чего я могла бы здесь начать. Чтобы жить так, как живем мы, много денег не потребуется, и все же мне нужны и работа, и дополнительный доход. Вот тогда мне и пришла в голову идея поискать магазин в одном из многочисленных отелей. Я могла бы нанять пару швей, привезти из Швейцарии выкройки платьев и открыть ателье. Красивых тканей здесь в избытке, и уж тем более нет недостатка в хороших швеях, которые работают примерно за 300 франков в месяц. Да и продажи – мой конек.

Воодушевленная этой идеей, я зову Лкетингу в домик и пытаюсь все это ему растолковать, однако вскоре осознаю, что он меня не понимает. Поскольку сейчас его понимание очень важно, зову на помощь Присциллу. Она переводит, а Лкетинга лишь время от времени кивает. Присцилла объясняет мне, что без разрешения на работу или замужества я не смогу реализовать свой проект. Тем не менее идея хороша, так как она знает здесь нескольких человек, хорошо зарабатывающих на пошиве одежды. Я спрашиваю Лкетингу, не хочет ли он жениться. Вопреки моим ожиданиям, он реагирует на это предложение осторожно. По его мнению, раз уж у меня такой процветающий бизнес в Швейцарии, я не должна его продавать. Вместо этого я могла бы приезжать на «каникулы» два-три раза в год, а он всегда будет меня ждать!

Я немного злюсь. Ради него я готова бросить все, а он предлагает мне приезжать на «каникулы»! Я обескуражена. Он сразу это замечает и говорит (что, конечно, верно), что он толком не знает ни меня, ни мою семью. Ему нужно время подумать. Мне тоже следует подумать, а кроме того, он ведь тоже может приехать в Швейцарию. Я просто говорю: «Лкетинга, когда я что-то делаю, я делаю это на сто процентов, а не наполовину». Либо он хочет, чтобы я приехала, и он чувствует то же, что и я, либо я пытаюсь забыть все, что произошло между нами.

На следующий день мы едем в отель к Урсуле и ее мужу, чтобы заполнить форму. Но их нет на месте: они отправились в многодневное сафари. В очередной раз я проклинаю свой скудный английский. Приходится искать переводчика. Лкетинга хочет прибегнуть к помощи одного масаи, никому другому он не доверяет.

Мы возвращаемся в Укунду и долго сидим в кафе, пока наконец не появляется масаи, умеющий читать, писать и говорить по-английски. Мне не нравится его заносчивость, но вместе с Лкетингой он заполняет все бумаги, замечая при этом, что без взяток не обойтись. Поскольку он показывает мне свой паспорт, свидетельствующий, что он дважды был в Германии, я ему верю. Он добавляет, что из-за цвета моей кожи взятка увеличивается пятикратно. На следующий день он отправится в Момбасу с Лкетингой и за небольшую плату обо всем позаботится. Я со скрипом соглашаюсь, потому что у меня нет желания снова иметь дело с тем жирным и высокомерным госслужащим. Он берется все устроить всего за 50 франков и даже проводить Лкетингу в аэропорт. Я даю деньги на взятку, и они вдвоем отправляются в Момбасу.

Наконец я снова иду на пляж и балую себя солнцем и хорошей гостиничной едой, которая, конечно, стоит в десять раз дороже, чем в местных ресторанах. К вечеру возвращаюсь в наш домик, где меня уже ждет Лкетинга. Он мрачнее тучи. Взволнованно спрашиваю, как все прошло в Момбасе. Но он хочет знать, где я была. Я смеюсь и отвечаю: «На пляже. А поесть ходила в отель!» Он также хочет знать, с кем я там общалась. Я упоминаю об Эди и двух других масаи, с которыми перекинулась парой слов на пляже. Выражение его лица становится более дружелюбным, и он небрежно сообщает, что на паспорт уйдет недели три-четыре.

Я счастлива и стараюсь рассказать ему как можно больше о Швейцарии и моей семье. Он с нетерпением ждет встречи с Эриком, но говорит, что не знает, чего ожидать от остальных людей. Меня тоже тревожит мысль о том, как люди в Биле отреагируют на него. Оживленное движение на улицах, модные рестораны, вся эта роскошь… Возможно, это смутит его.

Последние дни в Кении проходят спокойно. Время от времени мы прогуливаемся возле отеля, по пляжу или проводим день в деревне с разными людьми, пьем чай и готовим. Утром в день отъезда я чувствую грусть и одновременно пытаюсь сохранять самообладание. Лкетинга тоже неспокоен. Многие дарят мне подарки, в основном это украшения масаи. В итоге мои руки увешаны почти до локтей.

Лкетинга снова моет мне волосы, помогает собраться и то и дело спрашивает: «Коринна, ты правда вернешься?» Видимо, он думает, что не вернусь. Он думает, что белые женщины только так говорят, но больше не возвращаются, а если и возвращаются, то проводят время уже с другим мужчиной. «Лкетинга, мне больше никого не надо! Мне нужен только ты!» – не устаю я повторять. Я буду писать, присылать фотографии и обязательно дам ему знать, когда закончу со всем делами. В конце концов я должна найти покупателя на свой бизнес, и кроме того, продать квартиру вместе со всей обстановкой.

Если он получит паспорт, то должен сообщить мне через Присциллу о своем приезде. «Если это не сработает или тебе вдруг не захочется ехать в Швейцарию, не стесняйся, дай мне знать», – говорю я. И добавляю, что мне потребуется около трех месяцев, чтобы закончить дела. Он спрашивает, сколько длятся три месяца. «Три полнолуния», – смеясь, отвечаю я.

В этот день мы не расстаемся. Мы решаем пойти в Bush Baby Bar и посидеть там до четырех утра, чтобы не проспать и максимально насладиться временем. Мы говорим, жестикулируем, интерпретируем наши жесты всю ночь и всю ночь повторяется один