Ханс-Отто Майснер - Дело Зорге Страница 12

И только на рассвете, когда серые лучи наступающего утра начали, пробиваться сквозь прикрытые иллюминаторы, Зорге вдруг резко откинулся на спинку стула. Упершись кулаками в край стола, он несколько секунд неподвижно сидел в таком положении. Затем схватил карандаш и быстро набросал две строки на чистом листе.

— Черт побери! — воскликнул Козловский. — Поздравляю!

— Дай мне нож, — попросил Зорге и разрезал лист на две половинки.

— Зачем? — поинтересовался радист.

— Восемь слов — слишком много для одного сеанса. Ведь японцы стерегут эфир, как кошки мышь. Не хочу, чтобы они тебя запеленговали. Сейчас ты передашь одну строчку — вот этот листок. Потом выйдешь на своем корыте в море и вечером передашь остальное. Затем пришвартуешься в Имаиногама. Ясно?

Козловский кивнул. Однако Зорге заставил его слово в слово повторить приказание.

— Ты знаешь, что надо сделать, если что-нибудь случится?.. Я полагаюсь на тебя.

Вместо ответа Козловский отдернул в сторону грязную занавеску, за которой были видны радиопередатчик и обычная на вид картонная коробка.

— Двенадцать кило тола, — ухмыльнулся он. — С таким горючим наш челнок взлетит высоко в небо.

— А мы полетим в противоположную сторону, — добавил Зорге.

Козловский засмеялся.

— Если поступит что-нибудь важное, — продолжал Зорге, — днем ты меня вряд ли найдешь. А после девяти я буду в клубе Фудзи.

Попрощавшись, Рихард поднялся на палубу и по узкой сходне сошел на берег. В тени под скалой сидел Ямагути — тот самый японец, который встретил его вчера. Он сторожил здесь всю ночь.

— Спасибо, иди спать, — сказал ему Зорге и, взобравшись по откосу, усыпанному галькой, пошел к своему автомобилю.

Глядя на невзрачный деревянный домик позади здания императорского военного министерства, трудно было предположить, что именно здесь помещается организация, которой придавали огромное значение. Это была контрразведка.

Ее власть, так же как и денежные средства, которыми она распоряжалась, была практически неограниченна. Она имела обыкновение работать без шума. Ее щупальца простирались вплоть до Европы и Америки, уши были повсюду, даже в эфире. Этим занималась служба радиоперехвата и пеленгования.

Люди у пеленгаторов сидели в постоянной готовности. Три смены радистов круглые сутки непрерывно прослушивали эфир. С давних пор над империей летели радиограммы, происхождение которых оставалось загадкой. Это случалось, правда, очень редко, но тем не менее было ясно, что передают их из Японии.

Полковник Одзаки тревожился, так как понимал, что имеет дело с умным противником. Радиограммы были настолько короткими, что ни стационарные, ни подвижные пеленгаторы не успевали засечь передатчик, месторасположение которого, казалось, меняется каждый раз.

Уже несколько недель начальник контрразведки держал наготове своих лучших специалистов.

— Если наш противник так умело скрывается, — поучил он подчиненных, — значит, он осторожен и поэтоту вдвойне опасен. Япония стоит на пороге больших решений. И прежде чем они будут приняты, тайный передатчик должен умолкнуть навсегда. Две или три недели в эфире было тихо, но бдительность контрразведки не ослабевала. Усилились поиски на других диапазонах.

И вот он снова появился! Вскоре после рассвета, когда люди, работавшие ночью, готовились сдать смену, передатчик вышел в эфир на своей прежней волне.

Но на этот раз все было готово, и контрразведчики не потеряли ни секунды. Раздались звонки тревоги. Пеленгаторные автомобили, завывая сиренами, выскочили из гаражей. В течение пяти секунд было извещено командование военно-морских сил, и сразу же антенны пеленгаторов флота уставились в сторону суши.

И именно в этот миг передатчик замолк. Тем не менее контрразведчикам удалось определить направление, откуда велась передача. Враг притаился в районе полуострова Идзу, примерно в ста десяти километрах юго-восточнее Токио.

— Местность там не очень населенная. Имеется всего одна дорога, идущая вдоль побережья, — объяснял Одзаки своим людям. — Надо обыскать каждый дом у этой дороги. Опросить всех людей, живущих на отлете. В пустынной местности чужой человек бросается в глаза.

Приказы были немедленно отданы, но полковник Одзаки не верил в быстрый успех. Его противники до сих пор вели себя умно. Почему же сегодня они должны ошибиться и попасться на глаза людям в этой пустынной местности?!

— Напасть бы на след, — говорил спустя некоторое время Одзаки барону Номуре, начальнику отдела иностранных флотов в главном военно-морском штабе, — на какой-нибудь след, или, на худой конец, зацепиться бы за подозрительный факт…

Моряк улыбнулся.

— Меня бы удивило, Одзаки-сан, если бы у вас такого факта не оказалось.

Полковник смотрел через окно на пустынный двор.

— Я не даю волю неясным предположениям, — сказал он, — я не допущу, чтобы они сбили меня с толку.

Он помедлил немного и затем добавил:

— Это правда, я надеялся, да и сейчас надеюсь, что ваша дочь сможет найти ниточку, с которой связаны мои пока еще слабые догадки.

— Сожалею, — вежливо сказал капитан 1-го ранга, — что неспособность моей дочери причиняет вам такие неприятности.

— Дочь из столь высокого дома, как ваш, — так же вежливо возразил Одзаки, — уже оказала мне большую помощь в моих жалких усилиях. Кроме нее, у меня нет никого, кто бы мог общаться с чиновниками из германского посольства на равной с ними ноге. Вы же знаете, как связаны у меня руки из-за этого несчастного дипломатического иммунитета. Я уже подумывал, нельзя ли… Капитан в испуге замахал руками.

— Только не делайте этого, Одзаки-сан! — воскликнул он. — Очень опасно, если мы, японцы, нарушим экстерриториальность посольства. Даже если ваши люди сделают все очень умело, это могут обнаружить. И тогда… Ведь иммунитет основывается на взаимности. Подумайте только, Одзаки-сан, что будет, если в ответ и наши посольства за рубежом…

Он мог не продолжать. Одзаки хорошо понимал, что имел в виду Номура. С иностранными представительствами следовало обращаться очень осторожно.

— Я еще раз поговорю с высокочтимой Кийоми-сан, — сказал полковник. — Не исключено, что ваша дочь узнала что-нибудь, на ее взгляд, несущественное, но что могло бы нам все-таки помочь.

— Мне кажется, было бы неплохо узнать, — предложил барон Номура, — каковы личные взаимоотношения между немцами в посольстве. Маленькие недоразумения, возникающие в любом учреждении, могут рассказать порой об очень многом.

Капитан поднялся, собираясь уходить.