Александр Яковлев - Руал Амундсен Страница 12

«Что делать? Жаль терять время. Однако это необходимо. А если необходимо, тогда и раздумывать не следует», — рассудил Амундсен и в ту же весну решил поступить матросом на парусное судно.

Он поехал в Тонсберг, откуда в Ледовитый океан отправлялось множество судов на тюленьи и рыбные промыслы, и несколько дней ходил по гавани, пока не высмотрел самое лучшее, как ему казалось, судно. У дальнего мола стояла большая шхуна «Магдалена». Амундсен много раз уходил от неё и вновь возвращался. Вдруг он увидел, что от «Магдалены» отвалила шлюпка с тремя матросами. Когда матросы вышли на набережную, Руал подошёл к ним, поздоровался и спросил:

— Далеко идёт «Магдалена»?

— На Шпицберген, за тюленями.

«На Шпицберген? Для меня это подходит», — подумал Амундсен и спросил:

— А где капитан?

— Во-он в том кабачке.

И матрос показал на синюю вывеску с нарисованной на ней пенящейся кружкой пива.

— Мы идём туда же, — доверительно сказал матрос. — А для чего тебе понадобился капитан?

— Я хотел бы поступить к вам на шхуну. Вам матрос нужен? — спросил Руал.

Матросы осмотрели его с головы до ног. Их смутил городской костюм Руала.

— Если не шутишь, пойдём. Мы познакомим тебя с капитаном.

В кабачке, за столиком у окна, сидел толстенький рыжий моряк. Матросы подвели к нему Руала.

— Капитан, этот человек желает наняться к нам матросом.

— Матросом? — недоверчиво спросил капитан, испытующе глядя на Руала. — Вы когда-нибудь плавали?

— Нет, не плавал.

— А что ж вы делали до сих пор?

— Учился в университете.

— Вот как?.. — удивлённо протянул капитан. — И хотите поступить матросом?

— Да, я хочу изучить морскую службу, чтобы потом сдать экзамен на штурмана.

— А-а, тогда дело другое, — обрадовался капитан. — Это подойдёт. Такого матроса я возьму охотно.

Руал и матросы уселись за столик капитана, и в десять минут всё было решено. Руал завтра же переселяется на судно, а через четыре дня «Магдалена» пойдёт в Ледовитый океан бить зверя.

Вечером того же дня Амундсен пришёл на судно со всеми своими пожитками, уложенными в небольшой сундучок. В тесном кубрике ему отвели точно такую же койку, как и у других матросов. В кубрике было темно и душно, но со всеми этими неудобствами он сразу примирился. «Если это путь к великой цели, то его всё равно надо пройти. И чем он будет трудней, тем лучше».

Спустя четыре дня на рассвете «Магдалена» подняла якорь и, держа курс вдоль берегов Норвегии, направилась в Ледовитый океан.

Новый матрос работал усерднее всех. Вначале товарищи посмеивались над «студентом», как они его прозвали. Прежде всего ему поручили вымыть палубу и камбуз. Амундсен сделал работу быстро и так хорошо, что даже боцман — старый суровый человек — промычал нечто одобрительное. Ни одной минуты Руал не оставался без дела. Он хотел всё знать, всё уметь и главное — не терять времени.

Миновав мыс Нордкап, самую северную точку Норвегии, судно вышло в открытый океан. Дул восточный ветер. Волны длиной в целый километр и вышиной метров в пятнадцать швыряли «Магдалену» так, что казалось, она вот-вот опрокинется. Потоки пенистой воды хлестали через борт, переливались по палубе, били в наглухо закрытые люки, в стенки рубки и камбуза. Ветер всё усиливался. Капитан, закутанный в брезентовый плащ, не сходил с мостика. В такие ответственные часы он никому не мог доверить управление судном.

А море свирепело час от часу. «Магдалена» зарывалась в воду, будто хотела нырнуть на дно. Капитан пронзительно засвистел. Матросы выскочили на палубу.

— Убрать парус! — приказал капитан.

Матросы, как кошки, бросились к бортам, ослабили блоки, и парус медленно пополз вниз. Амундсен работал у борта. Волны окатывали его с головы до пят, но он держался цепко и старательно разматывал трос. Убрав парус, матросы побежали в кубрик.

— Ну как, студент, понравился тебе ветерок? Должно быть, душа в пятках? — пошутил кто-то из матросов.

— Ничего, привыкну! — бодро ответил Амундсен.

— Привыкай, привыкай! Трудно только первые десять лет, потом ничего.

Амундсен забрался на свою койку. Всё кругом скрипело и качалось. Тошнота подступала к горлу. Он закрыл глаза, старался думать о земле, о горах — там, не качает; он хотел силой воли победить морскую болезнь. А «Магдалена» качалась сильнее и сильнее. Волны, как выстрелы, били в борт. Вдруг наверху, на баке, колокол прозвонил смену вахт.

— Амундсен! На вахту! — крикнул боцман.

Амундсен торопливо накинул на себя плащ, завязал у шеи шнурок и взбежал наверх. Океан кипел. Брызги волн долетали до верхушек мачт. Низко над волнами неслись разорванные облака. Цепляясь за поручни, Амундсен пошёл к штурвальной будке.

Сорок восемь часов ветер трепал судно. Для Амундсена это были мучительные часы. Хоть и закалено было его тело, но оно ещё не привыкло к такой трепке. Приходилось собирать всю силу воли, чтобы заставить себя спокойно переносить бурю.

Только в начале третьих суток ветер стих, волны смирились, в воздухе похолодало, и боцман сказал весело:

— Ну, студент, радуйся, скоро будет кромка. Конец твоим мукам. Но ты молодец: впервые на море, а держался как надо.

Амундсен рассмеялся про себя: знал бы боцман про его переживания, не хвалил бы!

Уже двое суток не заходило солнце. В полночь оно стояло высоко над горизонтом. И в этот же час вдали показалась белая блестящая полоска. Кто-то крикнул:

— Лёд!

Амундсен побежал на нос судна, поднялся на бак, приложил к глазам бинокль. Весь горизонт светился. Вправо и влево далеко-далеко тянулась долгожданная кромка. Это был лёд — вечный плавучий лёд Северного Ледовитого океана.

Часа через три на пути «Магдалены» стали попадаться отдельные льдины. Появились чайки. Стайками летели они за шхуной.

Боцман полез по вантам в бочку, укреплённую на передней мачте. Едва он устроился в бочке так, что видны были лишь плечи да голова, едва он приложил к глазам подзорную трубу, как тотчас же крикнул:

— Есть!

Капитан, стоявший на мостике, спросил:

— Много?

— Как будто много. Держите на северо-восток!

— Тюлени! Тюлени! Боцман видит много тюленей, — заговорили на судне.

Все заволновались. Стрелки побежали в кубрик одеваться, матросы подошли к шлюпкам. Каждый знал, что ему надо делать. Руал тащил два мешка с хлебом и салом к шлюпке номер первый, — он должен был ехать на этой шлюпке. Стрелки один за другим выходили на палубу и здесь проверяли свои винтовки.

«Магдалена» медленно подошла к кромке льда. Тысячи мелких льдин качались на волнах. Они ударялись одна о другую и распадались на куски. Шхуна своими бортами отбрасывала их с пути. На льдинах сидели чайки и кайры. А вдали на большом ледяном поле виднелись чёрные пятна: это были тюлени. Вдруг перед самым носом корабля высунулась из воды тюленья голова, похожая на мокрую голову собаки, и тотчас скрылась.