В. Огарков - Григорий Потемкин. Его жизнь и общественная деятельность Страница 12

Создание всех этих чудес в очень короткий промежуток времени стоило громадных жертв. Препятствия, с которыми приходилось бороться при исполнении задуманного, были громадны, но князь был не из таких людей, чтобы становиться перед ними и испугаться жертв. Быть может, небесполезно привести здесь мнение современника об оборотной стороне медали. Французский посланник при нашем дворе, граф Сегюр, приводит отзыв о том, чего стоили эти планы Потемкина. Отзыв принадлежит императору Иосифу II, лично обозревавшему преобразованную князем Новороссию.

“Мы, – говорил император, – в Германии и Франции не смели бы предпринимать того, что здесь делается. Владелец рабов приказывает – рабы работают; им ничего не платят или платят мало; их кормят плохо; они не жалуются...”

Для работ, задуманных Потемкиным, из многих мест родины высылались толпы потребных мастеров, а также на эти работы употребляли местное население и войска. Гигиеническое состояние, питание их и вообще вся обстановка жизни этой армии труда не составляли особенных забот для “светлейшего”. Чума, свирепствовавшая на юге в начале 80-х годов прошлого столетия, выхватывала также немало жертв среди этих людей. И для историка единственным утешением в настоящем случае остается только то обстоятельство, что эти русские кости были подножием далеко не таких бесполезно грандиозных сооружений, как пирамиды египетских фараонов.

В качестве воротилы военной коллегии и специалиста в военном деле, князь еще с первых дней своего возвышения обращал на войска особое внимание. Зная хорошо конницу, он особенно прославился устройством иррегулярной кавалерии; князь образовал много полков из черноморских и донских казаков, которых он был гетманом. “Легкоконные полки”, сформированные им, обращали на себя лестное внимание и государыни, и ее блестящей свиты во время знаменитого путешествия по Тавриде и Новороссии. Хотя справедливость требует сказать, что многие специалисты военного дела, современные князю, осуждали преимущественное внимание его к коннице в ущерб развитию пехоты.

Но что вызывало единогласные похвалы даже ненавистников князя в военных его преобразованиях – это гуманная реформа в области солдатской экипировки. Мы не можем себе представить, какие лишения должен был выносить солдат того времени. Неудобства тяжелого оружия и узкого костюма, так сказать, венчались пыткой от головного убора: волосы было нужно завивать, пудрить, плести косы. Без преувеличения можно сказать, что только богатыри того железного века могли выносить пытку этого ужасного наряда, – совершенно негигиеничного и способствовавшего тому, что солдаты “паршивели”.

В известной записке князя сказано много дельного по этому поводу. “На что солдатам пукли? – говорит он, – всяк должен согласиться, что полезнее голову мыть и чесать, нежели отягощать пудрой, салом, мукой, шпильками и косами”.

“Солдаты русские, – говорит племянник князя, – никогда не забудут того, что князь острижением волос избавил их от головных болезней и издержек на пудрение головы”. Он же говорит, что Потемкин был озабочен искоренением жестоких наказаний, практиковавшихся в войсках, и являлся в военном деле противником педантизма и “шагистики”. Даже известный недоброжелатель Потемкина, находивший для последнего только жесткие слова осуждения, – С. Р. Воронцов хвалит князя за введение удобного и соответствующего климату обмундирования войск. Но эти гуманные реформы Потемкина, введенные, правда, не во всех войсках, как известно, недолго продержались. Император Павел, имевший достаточно поводов ненавидеть князя и желавший истребить всякую память о временщике, отменил его распоряжения. И еще про недавнее николаевское время мы знаем, как тяжело было тогда солдатское житье во всех его подробностях. Только прошедшему гуманному царствованию суждено было изменить в этой сфере порядки в сторону гигиеничности и удобств.

Мы в крупных чертах в этой главе старались обрисовать как характер “великолепного князя”, так и те главные деяния, в которых выразился его гений. Но было и еще много вопросов и сфер деятельности, которые захватывались его всемогущим влиянием. Нам не раз еще придется в дальнейшем изложении указывать на черты этой замечательной личности, исполненной резких противоречий, громадных пороков и крупных талантов, – личности, окруженной массой легендарных сказаний, поклонением одних и страшной ненавистью других. Жизнь князя до того необычайна своими эпизодами, его могущество до того подавляло, а роскошь ослепляла, и, наконец, само время, с его людьми и событиями, в которое он жил, настолько заинтриговывают, что понятным кажется факт появления князя как в русской, так и в иностранной литературах в качестве одного из любимейших персонажей романов и сказаний.

Во всяком случае, повторяем, даже из того, что здесь сказано, видно, что этот человек был совсем не чета другим временщикам, появлявшимся у трона и оставившим память о себе только жадным хватанием царских милостей. Но, кроме того, в личности Потемкина есть много и других интересных подробностей, о которых мы скажем в следующей главе, – вместе с указанием частностей его отношений к государыне, насколько они выясняются из их переписки и рассказов современников.

Глава IV. Могущество, причуды, капризы и романы Потемкина

Власть князя. – Письма к нему Екатерины. – Ничто не обходится без него. – Отношения к государыне. – Обращение с посланниками и знатью. – Анекдот об оригинальной помощи. – Отзывы Гельбига и Ришелье. – Безнаказанность действий князя. – Низкий уровень общества. – Романы князя. – Отношения его к племянницам. – “Надежда безнадежная”. – Письма к “Вареньке”. – Отрывок из письма С. Р. Воронцова. – Устранение князем счастливых соперников. – Пустота души князя и его пресыщение. – Припадки меланхолии. – “L'enfant gate de Dieu”. – Сцена за обедом. – Выходки и причуды. – Эполет в 400 000 рублей. – Забавники у князя. – Рассказ о Спечинском. – Нежелание платить долги. – Часовщик Фази и 1400 рублей

Как мы уже сказали ранее, Потемкин гигантскими шагами шел к беспримерному могуществу и в самое короткое время опередил в доверии и милостях государыни всех ее приближенных. По рассказам современников, как упомянуто выше, он в первые 2 – 3 года своего возвышения получил несколько миллионов рублей на наши деньги и десятки тысяч душ крестьян. И это могущество продолжалось непрерывно почти до самой смерти “великолепного князя”: его власти не могли сломить ни время, ни происки многочисленных врагов, ни сила появлявшихся у трона Екатерины новых приближенных. Трудно даже сказать, в какое время значение князя достигло своего апогея: во время ли первых годов его близости к императрице, в последующий ли период, в годы приготовлений к осуществлению “греческого проекта” или тогда, наконец, когда князь томился под стенами Очакова и Измаила. Это могущество тянется широкой ровной полосой до самой смерти Потемкина. Завадовский, Зорич, Ланский, Корсаков, Ермолов и Дмитриев-Мамонов интересовали двор только временно, и деятельность их не могла иметь высокой цены, тогда как на “своего князя” Екатерина надеялась, как на каменную гору, и обращалась к нему за советами по всем делам государственным и своим личным.