Дэниел Сташауэр - Рассказчик: Жизнь Артура Конан Дойла Страница 12

Блестяще освоивший традиции Вальтера Скотта, Конан Дойл не мог понять, почему "Белый отряд" не занял такого же места, как романы классика. "Рано или поздно каждая вещь бывает оценена по достоинству, — писал он, — и я думаю, что, если бы никогда не имел дела с Холмсом, стремившимся затмить мои более достойные работы, мое положение в литературном мире было бы в настоящее время более почетным". С этим нельзя не поспорить. Сэр Вальтер Скотт умер почти за шестьдесят лет до написания "Белого отряда". Хотя роман Конан Дойла удостоился настоящего признания, эпоха Скотта и его растянутых исторических полотен миновала — чего Конан Дойл так и не смог признать. А в своих "менее достойных" произведениях он подхватил то, что было начато Эдгаром По и Габорио, и превратил в животрепещущее настоящее. Однако с точки зрения самого писателя, триумфу его серьезных произведений помешал Шерлок Холмс. Конан Дойлу пришлось прервать работу над "Белым отрядом", чтобы в срочном порядке — меньше чем за два месяца — написать "Знак четырех". И успех, которого вскоре предстояло достичь Холмсу, казался ему совершенно несоразмерным.

В августе 1890 года бактериолог Роберт Кох объявил на Международном медицинском конгрессе в Берлине об открытии нового метода лечения туберкулеза. Врачи всего мира толпами съезжались в Германию, чтобы увидеть демонстрацию этого метода, согласно которому вакцина вводилась непосредственно в лимфатическую систему. Конан Дойл, недавно выступивший в печати с письмом в поддержку обязательной вакцинации против оспы, как врач имел все основания заинтересоваться этим нововведением. Тем не менее его внезапное решение уехать в Берлин, о котором он объявил буквально за несколько часов до отъезда, скорее свидетельствует о порывистом характере, нежели о стремлении к медицинскому просвещению. "Меня внезапно охватило непреодолимое желание отправиться в Берлин и увидеть, как он это сделает. Я бы не мог выдвинуть для этого никакой убедительной причины, — признавался он, — но порыв был так силен, что я сразу решил ехать. Будь я известным врачом или специалистом по туберкулезу, это было бы понятно, но дело в том, что я никогда особенно не интересовался достижениями в области своей собственной профессии и был глубоко убежден, что значительная часть так называемого прогресса — не более чем иллюзия"[26].

Тем не менее он поспешно уехал из Саутси, решив, что должен своими глазами увидеть это чудо. По дороге он остановился в Лондоне, чтобы встретиться с влиятельным журналистом У. Т. Стедом, издававшим в то время "Ревыо ов ревьюз". Стед, как вспоминал Конан Дойл, "весьма доброжелательно отнесся к незнакомому толстому доктору из провинции" и заказал ему статью о новом методе Коха.

Прибыв в Берлин, Дойл понял, что достать билет на демонстрацию не удастся. Тогда он бесстрашно отправился к Коху домой, но дальше передней его не пустили. Зато он увидел, как почтальон вываливает на пол целый мешок писем, на которых красовались марки чуть ли не всех стран Европы. Он испытал потрясение при мысли обо "всех тех несчастных, измученных людях, которые возлагали надежды на помощь из Берлина". Он знал, что сотни больных туберкулезом едут в Германию в надежде на чудесное исцеление, причем многие в столь тяжелом состоянии, что умирают по дороге. Эффективность метода Коха еще не получила окончательного подтверждения, и Конан Дойлу показалось, что "по миру прокатилась волна безумия".

Так и не попав на демонстрацию, Конан Дойл взялся за штудирование конспекта прочитанной лекции. Оно убедило его в том, что чрезмерное восхваление нового метода преждевременно и что бесчисленные жертвы туберкулеза цепляются за неоправданную надежду. Он поспешил в гостиницу и послал срочное письмо в "Дейли телеграф". Воздавая хвалу "благородной скромности" самого Коха, который не выходил из лаборатории, пока другие демонстрировали его метод, Конан Дойл объявил, что сделанное в Берлине открытие пока не завершено и его результативность не очевидна.

Конечно, можно задаться вопросом, вправе ли был Конан Дойл делать такие заявления. Он был всего лишь неизвестным врачом, мало сведущим в вопросах лечения туберкулеза; к тому же он даже не присутствовал на демонстрации метода. На что он мог рассчитывать, плывя против течения и выступая против мнения медицинской общественности? Но ему было больно думать обо всех тех страдальцах, чьи письма ему довелось увидеть, и он счел себя обязанным предостеречь тех, кого мог, — читающую публику. Дальнейшие события подтвердили обоснованность его сомнений, и он очень гордился тем, что его предостережение оказалось своевременным. То был первый из предпринятых им "крестовых походов"; впоследствии, войдя во вкус, он не раз участвовал в подобных общественных кампаниях.

Глава 9. Горы бумаги, исписанные чепухой

"Доброй ночи, мистер Шерлок Холмс!"'[27]

До сих пор Конан Дойл вкладывал почти все силы в создание романов — отдельные рассказы, которые он писал с самой юности, по-прежнему мало способствовали продвижению его писательской карьеры. Но приглядевшись к издательскому рынку, он понял, что пора еще раз круто изменить направление усилий. Ему пришло в голову, что следует написать серию рассказов об одном и том же герое. Это давало преимущество перед традиционным романом-фельетоном, потому что интерес читателя, даже если он пропускал один или два выпуска, не ослабевал. Конечно, Конан Дойл знал, что выходившие отдельными выпусками романы Чарлза Диккенса ничуть не теряли в популярности, но теперь и журналов стало больше, и значительно выросла грамотность, но не всем читателям хватало терпения и денег, чтобы следить за развитием длинной саги. "Подыскивая себе главного героя, — вспоминал писатель, — я почувствовал, что Шерлок Холмс, которого я уже вывел в двух маленьких книжках, вполне подходит для такой серии рассказов"[28].

Важность подобного решения невозможно переоценить. Конан Дойл не просто придумал удачный маркетинговый ход — он нашел наилучший способ раскрытия собственного таланта. "Я убежден, — писал он впоследствии в книге "За волшебной дверью", — что хороших рассказов значительно меньше, чем хороших романов. Чтобы вырезать камею, нужно обладать более тонким умением, чем для того, чтобы изваять статую". Сам он в избытке обладал подобными умениями, и ярче всего они проявились в рассказах о Шерлоке Холмсе. В повестях, особенно в более поздних, сыщика порой приходилось надолго уводить со сцены, что не способствовало занимательности изложения. Тогда как форма короткого рассказа гарантировала компактность повествования и быстрое развитие событий, а также демонстрировала исключительную способность автора к производству детективных сюжетов. Из шестидесяти историй, составляющих полное собрание приключений Шерлока Холмса, пятьдесят шесть — рассказы. Шерлок Холмс был скорее спринтером, чем бегуном на длинные дистанции.