Константин Циолковский - Моя жизнь Страница 12

Работы мои печатались в журналах, но проходили незамеченными. Только в душе моей они оставляли след и я, благодаря им, стремился все выше и дальше.

Дирижабль моей системы, правда, много раз возбуждал внимание правительства, но все суровее и суровее принимался им и Техническим Обществом. Между тем ряд ученых и инженеров одобрил мой проект и не нашел в нем никаких ошибок и заблуждений.

Учение о реактивном звездолете только тогда было замечено, когда начало печататься вторично, в 1911–1912 году, в известном, распространенном и богато издающемся столичном журнале («Вестник Воздухоплавания»). Тогда многие ученые и инженеры за границей заявили о своем приоритете. Но они не знали о моей первой работе 1903 года и потому их претензии были потом изобличены. Неизвестность работы 1903 года о звездолете спасла мой приоритет.

В 14 году, весной, до войны меня пригласили в Ленинград на воздухоплавательный съезд. Взял с собой ящик моделей и диапозитивов. Сопровождал меня мой друг. Проф. Жуковский был опонентом и не одобрял проект. Его ученики продолжают до сего времени тормозить дело. Что же, может быть, они и правы. Я сам не поверю, пока не увижу.

Студенты, осматривая мою выставку, говорили, что только по моделям они ясно представляли себе новый тип дирижабля. Мои книги же этого им не давали…

Революцию все встретили радостно. Надеялись на конец войны, на свободы.

Я относился, по моим годам, сдержанно, не придавал значения побрякушкам и ни разу не надевал красных ленточек. Поэтому в одном училище (где я также давал уроки) вообразили, что я ретроград. Но я им показал книгу, изданную мною при царе, чисто коммунистического направления. В епархиальном училище на меня давно косились, теперь — в особенности и называли большевиком. Мое явное сочувствие революции очень не нравилось.

С Октябрьской революцией преобразовали школы, изгнали отметки и экзамены, вводили общий для всех паек и всеобщее право на труд. Одним словом, вводили самые идеальные коммунистические начала. Учреждена была в Москве Социалистическая (названа потом Коммунистической) Академия. Я заявил ей о себе и послал свою печатную автобиографию. Был избран членом. Но я уже был развалиной, помимо глухоты, и не мог выполнить желание Академии переехать в Москву. Поэтому через год должен был оставить Академию. Вышел даже в отставку и совсем оставил учительскую деятельность. Получил академический паек, потом помощь от ЦЕКУБУ, затем пенсию, которую я получаю до сих пор.

Но я не оставил своих работ, напротив, никогда так усердно и много не трудился, как после оставления училищ (в 1920 году).

Меня особенно увлекали социалистические работы и натур-философские.

Некоторые из них были напечатаны, большинство же и сейчас лежит в рукописях.

Основанием моей естественной философии было полное отречение от рутины и познание Вселенной, какое дает современная наука. Наука будущего, конечно, опередит науку настоящего, но пока и современная наука — наиболее почтенный и даже единственный источник философии.

Все предвзятые идеи и учения были выброшены из моего сознания и я начал все снова — с естественных наук и математики. Единая вселенская наука о веществе или материи была базисом моих философских мыслей. Астрономия, разумеется, играла первенствующую роль, так как давала широкий кругозор. Не одни земные явления были материалом для выводов, но и космические: все эти бесчисленные солнца и планеты. Земные явления, несовершенство Земли и человечества, как результат младенческого их возраста, вводили почти всех мыслителей в заблуждение.

При советском правительстве, обеспеченный пенсией, я мог свободнее отдаться своим трудам и, почти незамеченный прежде, я возбудил теперь внимание к своим работам. Мой дирижабль признан особенно важным изобретением. Для исследования реактивного движения образовались ГИРДы и институты. О моих трудах и достижениях появилось много статей в газетах и журналах. Мое семидесятилетие было отмечено прессой. Через 5 лет мой юбилей даже торжественно отпраздновали в Калуге и Москве.

Знаменательные моменты моей жизни

1891 г. Первая печатная работа по сопротивлению среды. Незамечена.

1892 г. Первая книга о металлическом дирижабле из волнистого металла. Отрицательный отзыв в специальном журнале. Отзыв сделал председатель УП отдела бывшего императ. технич. общества.

1895 г. Первые мечты о завладении солнечной энергии и жизни в эфире. Книга: «Грезы о Земле и Небе». Посмеялись над этой книгой в журнале «Неделя».

1895 г. Издан в журнале мой «Аэроплан».

1903 г. В «Научном обозрении» появилась моя работа: «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Она была незамечена, благодаря чему сохранился мой приоритет на теорию ракетного движения.

Если вы в каком-нибудь известном, распространенном журнале высказали какие-нибудь новые и ценные идеи, то сейчас находятся у нас и не Западе люди, которые объявляют, что эти идеи ими высказаны ранее. Так, например, поступили и с Д. И. Менделеевым. Но «Научное обозрение» было как раз журналом неизвестным и неспециальным. Когда я издал продолжение этой работы в распространенном и специальном журнале, то сейчас во Франции нашелся видный и сильный человек, который заявил, что он это сделал раньше.

1913 г. «Первая модель чистометаллического дирижабля». Так называлась книжка. С этого момента я почти убедился в практичности моего дирижабля. Опыт убедил меня в том, т. е. постройка жестяной модели. Эти мои модели путешествовали вместе со мной в Ленинград на воздухоплавательный съезд и были решительно отвергнуты проф. Н. Е. Жуковским.

1914 г. «Второе начало термодинамики». Критика этого начала и опровержение его. С этой работы я уверовал в вечную юность Вселенной. Перспектива тепловой смерти космоса рушилась в моем мозгу. Работа отвергнута еще в рукописи одним почетным академиком. Потом ее же сочли ненаучной специалисты бывшего Леденцовского общества.

1916 г. «Горе и гений». Первые ясно изложенные мысли об общественном коммунистическом устройстве человечества. В шумихе войны на книжку не обратили внимания, т. е. она не была задержана цензурой.

1919 г. «Кинетическая теория света». Продолжение идей о вечном постоянстве космоса.

1925 г. «Монизм Вселенной». Все существующее едино, потому что имеет одно начало — материю. К сожалению, современная наука двойственна (дуалистична), даже множественна, потому что признает много начал, не связанных между собою. К тому отчасти принуждает математическая формулировка явлений, или так называемые «рабочие» гипотезы. Во всех своих трудах я стараюсь все свести к одному началу: старой ньютоновской механике.