Селезнева-Скарборо Ирина - На плантацию кактусов по визе невесты Страница 12

Прощание с Савелием Крамаровым

Недавно посмотрела, наконец, нашумевший когда-то американский фильм «Москва на Гудзоне», в котором в роли кагэбэшника снялся Савелий Крамаров. Что я вам скажу? Фильм очень слабый, в духе того времени, когда в Штатах русских рисовали только в двух тонах — черном и белом. Не зря это кино ругали. Но Крамаров все-таки очень неординарный актер. У меня так и застыло перед глазами растерянное, глупое и восторженное лицо его героя, когда он впервые оказался в супермаркете. Он просто гениально сделал это лицо! Никто бы другой так, наверное, не сумел бы! А в главной роли циркового саксофониста, который решил попросить убежища в США, снялся популярный американский комик Робин Вильямс. По большому счету актер он хороший, но именно в этой работе Вильямс мне активно не понравился, хоть, бедняга, учил специально русский язык и озвучивал свою роль сам. Я сейчас много думаю о русских писателях, актерах, ученых, которые иммигрировали сюда в 70–80 годах. Очень мало они пишут о том, как адаптировались здесь. Им, вроде как, Америку неудобно было ругать, ведь она их как бы приютила. А ведь несладко им тут было — 100 процентов. Прочитала как-то откровения одной еврейской иммигрантки, которая сказала: «Я не знаю откуда мы уезжали, но приехали мы явно не туда». Очень емко сказано. Ведь они, на самом деле, уезжали из вполне благополучного Советского Союза, с хороших должностей, квартир и с огромными амбициями… Сколько же было разочарований вначале?.. Впрочем, почти все нашли и тут с годами свое место под солнцем. Нам, русским женам, в плане адаптации все-таки легче. Попадаем сразу в языковую среду, в американскую семью, все сразу начинаем постигать здесь как бы изнутри… Впрочем, далеко не всем здесь сладко. Но об этом я уже писала. И вообще, я последнее время все чаще прихожу к выводу, что родина у женщины в ее семье. Там, где ее дети, муж и дом.

Умереть счастливым…

Работаю в госпитале вот уже больше двух лет и не перестаю удивляться, как тут все разумно устроено. Например, в каждой палате на стене возле умывальника прибиты три коробочки, в которых находятся резиновые перчатки трех размеров. А выше еще одна коробка — со специальными перчатками для сотрудников, у которых аллергия на латекс.

К пациентам без этих перчаток персонал практически не подходит. Защита и тех и других получается почти стопроцентная. Плюс, сняв перчатки, ты еще обязан вымыть руки с мылом. Но и это еще не все. Недавно в каждой палате на стене прибили еще и контейнер со стерилизационным раствором. Выдавил каплю, растер на ладонях — и покончил с остатками микробов, если те еще где-то притаились.

Или пример с инъекциями. Не уверена, что вы знаете, но в Америке уколы не делают. То есть не закалывают больного иголками по сто раз на дню. Разве что только инсулиновая инъекция, но она безболезненная.

Как же американцы выходят из положения? Больному в вену на курс лечения вводят один раз катетер, через который потом и вливают шприцами без иголок внутривенно всякие препараты, вплоть до очень серьезных обезболивающих. Кстати, умирающие от рака пациенты могут сами регулировать поступление морфина в организм. Им выдают специальную невскрываемую коробку, из которой через гибкую трубку и через катетер поступает наркотик в нужных дозах. В руках у пациента находится шнур с кнопкой. Почувствовал человек боль — нажал ее и в кровь снова поступила порция обезболивающего. Я за этих людей, извините за кощунство, всегда очень радуюсь. Умирая, они не испытывают никаких мук. Ведь им еще вдобавок ко всему дают и мощный антидепрессант. Многие, уходя навсегда, безмятежно улыбаются…

Странности американского быта

Сейчас я вам скажу одну странную вещь. Впрочем, возможно, кому-то это таким и не покажется. Но лично для меня, человека, который рос и мужал в советскую эпоху, это было странно. Знаете ли вы, что американцы не покупают дома раз и навсегда? Хотя опять же, некоторые покупают. Но большинство покупает хороший дом максимум лет на десять. Потом продает и покупает другой. С чем это связано? Во-первых, цены на хорошие дома из года в год растут. При продаже всегда что-то получается сверху, поэтому покупка недвижимости — это хорошее капиталовложение. Получается: купил, пожил в свое удовольствие, продал и получил прибыль. Дома, как правило, берут в кредит и порой даже без первого взноса… Но жилье, на самом деле, должно быть хорошим и в хорошем районе, чтобы потом не было проблем с, так сказать, реализацией. Кстати, покупая дом, нужно следовать трем основным заповедям. 1-я. Месторасположение. 2-я. Месторасположение. 3-я. Месторасположение. Ну, а о цене всегда договориться можно. Точно так американцы поступают и с автомобилями. Покупают хорошую, новую машину. Ездят на ней 3–5 лет и продают, желательно, чтобы еще был запас гарантии. Правда, машины в цене не растут, но, если вы ею пользовались бережно, то продать можете очень выгодно. Мне это тоже казалось странным вначале. Но теперь понимаю, что хороший автомобиль абсолютно незачем убивать до основания. Лучше поездить на приличной «тачке» какое-то время, потом от нее избавиться и снова купить приличную новую.

Что такое культурный шок?

Честно говоря, я до сих пор не знаю, что такое культурный шок и с чем его едят. Но о нем очень много говорят русские за границей и я тоже попыталась в этом разобраться. Вначале я то ли по наивности, то ли по самонадеянности думала, что мы, очень культурные и образованные люди, попадая в лапы тупых и бескультурных американцев, сразу начинаем испытывать это жуткое, остро-гнетущее чувство. Но не тут-то было! Американцы на поверку оказались всесторонне развитыми и грамотными людьми. Не все, конечно. Но в семье не без урода.

Так что же такое культурный шок тогда? Я думаю, что это потрясающее дружелюбие, улыбки и сердечность американцев. От этого, на самом деле, впадаешь в шок. Ведь в нашей культуре смех без причины всегда был признаком дурачины. Здесь же смеющийся человек — норма жизни. Впрочем, не только здесь, но и в той же старушке Европе.

Как мы спасали сестру Селин

У нас в Виктории есть два женских монастыря. Не удивительно, что среди пациентов нашего госпиталя встречаются монашки. Милые такие одуванчики, которые по телевизору смотрят только церковные мессы, читают до дыр затертые Библии и молятся за всех нас. Сестру Селин положили к нам в отделение за несколько дней до Пасхи. Она была румяной, разговорчивой и милой старушкой. Впрочем, и есть. Сестра Селин любила после ланча посидеть, пардон, на горшке (увы, это жизнь). Так вот, в очередной раз, поклевав немного в своей тарелке, она заняла свое привычное место в туалете. Через пять минут я заглянула в ее палату и увидела, что старушка как-то странно сидит на «насесте». Тронула ее за плечо — никакой реакции. Тут я пулей вылетела в коридор и чуть ли не благим матом заорала: «Код „Грэй“». Этот такой пароль между сотрудниками, чтобы больные не паниковали, когда кто-то умирает или реагирует неадекватно и нужна экстренная помощь. Реанимационная бригада прибыла в считанные секунды и старушку быстро откачали. А я потом думала: какое счастье, что я заглянула в сортир. А то Господь Бог на нас бы сильно обиделся, если бы с сестрой что-нибудь непоправимое случилось. Особенно накануне Пасхи. Все-таки как это важно порой оказаться в нужном месте в нужный час.