Алексей Карпов - Юрий Долгорукий Страница 129

Княжение в Суздале было для Юрия делом побочным, особенно поначалу, когда он вообще готов был отказаться от него ради княжения в ближнем к Киеву Переяславле. Суздальская земля представлялась ему окраиной, захолустьем — да она и была такой, когда он начал княжить здесь! Он нуждался в ней лишь постольку, поскольку нуждался в базе, необходимой для продолжения войны за Киев. А потому он и заботился о доставшемся ему уделе, возводил здесь города, строил укрепления, организовывал более четкую систему управления, взимания податей и налогов. Но «побочный» результат его политической деятельности обернулся главным его историческим завоеванием. И в историю он вошел прежде всего как создатель самостоятельного Суздальского княжества, предтечи будущей Великороссии. И то, что одному из множества городов, основанных им или впервые упомянутых при нем в источниках, со временем выпало стать столицей всего объединенного Русского государства, явилось прямым результатом последующего развития Северо-Восточной Руси.

«…И почему было Москве царством быть, и кто то знал, что Москве государством слыть?» — таким вопросом задавался московский книжник XVII века, автор «Повести о за-чале царствующего града Москвы». А никто, конечно, и не знал и не мог знать. Стольным городом Русского царства, «Третьим Римом», могли оказаться и Тверь, и, скажем, Переяславль-Залесский или какой-нибудь Дмитров. При определенных обстоятельствах, разумеется. Но вот ведь парадокс: все три названных города также основаны князем Юрием Долгоруким. (В отношении Твери об этом можно говорить предположительно; о Переяславле же и Дмитрове известно точно.)

Наверное, можно сказать, что по масштабу своей личности Юрий Долгорукий уступал и своему отцу Владимиру Мономаху, и своему сыну Андрею Боголюбскому. Возможно, его биография менее интересна, более однообразна, скучна, однопланова — военные походы и подготовка к ним составляют ее преимущественное содержание и почти все сводится к борьбе за Киев. Но масштаб личности не всегда напрямую определяет значимость той или иной фигуры, ее место в истории.

Юрию Долгорукому довелось княжить на переломе эпох. При том, что прожил он долгую жизнь, его политическая биография — во всяком случае, известная нам ее часть — продолжалась ровно четверть века — с 1132 года, когда он впервые вмешался в борьбу южнорусских князей, по 1157 год. А эти годы — особые в истории Руси. Именно 1132 годом — хотя, конечно, и условно — историки завершают эпоху Киевской Руси и начинают новый — удельный — период нашей истории. И первые четверть века — несомненно, наиболее темный, наиболее запутанный и непонятный его отрезок. Большинству людей, даже искушенных в знании событий русской истории, эти годы представляются сплошной чередой бесконечных и по большей части бессмысленных войн, когда каждый воевал с каждым, с легкостью преступал крестное целование, нарушал мир, наводил на Русскую землю половцев и, не задумываясь, предавал огню и мечу собственные города и села. Но в истории нет ничего бессмысленного. Все имеет свои причины, равно как и свои последствия и свою цену. И личность Юрия Долгорукого — одного из главных героев этого исторического промежутка — позволяет лучше понять, что двигало тогда русскими людьми и что вообще переживала Русь в этот переломный момент своей истории.

Как и большинство князей того времени, Юрий не был ни бездумным искателем приключений, ни беспринципным властолюбцем, готовым на все ради завоевания киевского престола. Его войны за Киев отнюдь не бессмысленны. Как мы видели, стремясь к «златому» киевскому престолу, он отстаивал те принципы, которые считал справедливыми, которые делали законными его права на первенство среди прочих русских князей. От большинства других претендентов на киевский стол его отличала, пожалуй, лишь большая целеустремленность.

Войны Юрия — это яркая страница нашей ранней истории. Они показывают, насколько сложно и болезненно совершался переход к новому удельному строю. Его княжение в Киеве, в особенности третье, — одна из последних попыток восстановить значение киевского престола, сохранить целостность Киевской державы, вернуть традиционные взаимоотношения между князьями на основе строго определенного места, занимаемого каждым в некой идеальной княжеской семье. Но именно в его княжение обнаружились и полная исчерпанность тех принципов, на которые опирались князья — и в первую очередь сам Юрий! — в борьбе за киевский стол, и несоответствие старого государственного порядка реалиям новой жизни. Именно в его княжение — и во многом в результате его усилий! — окончательно вызрели условия для становления и развития новых самостоятельных княжеств, а значит, и для последующего экономического, политического и культурного расцвета, который мы наблюдаем в большинстве русских земель — и в Галиче, и на Волыни, и в Новгороде, Пскове, Смоленске, Рязани, Турове, Полоцке, Чернигове, Новгороде-Северском, и, конечно же, в Суздале, Ростове, Владимире-Залесском, Переяславле, Юрьеве. Наверное, можно сказать и так: без энергии, целеустремленности и политического напора Юрия этот процесс грозил затянуться, принять иные — возможно, еще более болезненные — формы, а развитие русских земель, и прежде всего Северо-Восточной Руси, — пойти совсем по другому пути. И это заставляет нас с полным основанием поставить Юрия Долгорукого в один ряд с теми выдающимися деятелями нашей истории, которые, собственно говоря, и определили ее главное, магистральное направление.

P. S. О СУДЬБЕ ОСТАНКОВ

Судьба останков Юрия Долгорукого заслуживает отдельного разговора. Попытки их обнаружения предпринимались неоднократно, уже в советское время. Так, в преддверии 800-летия Москвы, широко отмечавшегося в 1947 году, по личному распоряжению Сталина в Киев были отправлены археологи и антропологи (в том числе выдающийся антрополог, автор скульптурных реконструкций многих деятелей русского Средневековья М. М. Герасимов) с целью выявить костные останки основателя Москвы и восстановить по ним его внешний облик. Эта затея не увенчалась успехом — останки Юрия найдены не были. Тем не менее тогда же на предполагаемом месте погребения князя, в центре храма, было установлено надгробие из полированного темно-серого камня с двумя надписями: «Здесь похоронен Юрий Владимирович Долгорукий, основатель Москвы. 1090—1157»; и, на цоколе: «Сооружено в ознаменование 800-летия Москвы трудящимися Киева 7 сентября 1947 года»{361}.

Ныне, однако, этот саркофаг признается фикцией. Но где же тогда похоронен Юрий?

Казалось, решение вопроса было найдено в самое недавнее время.