Лиана Полухина - Инна Гулая и Геннадий Шпаликов Страница 13

Кузьма Кузьмич. А-а, тогда тебе все деревья большими казались.

И — кульминационная сцена.

— Знаешь, Наташа, я ведь не отец твой!

— Ну-ну, говори, кто же ты?

— Прохвост, вот кто! Жулик. Услышал как-то, что живет, мол, Наташа одинокая, дай, думаю, пристроюсь. Не учел, паразит, что в таком положении совесть может пробудиться.

— Ну и силен ты врать! Неужели ты думаешь, что я тебе поверю, что ты не мой отец. Когда я как сейчас помню, с тех пор еще помню…

— С каких?

— С каких… Я тебе уже говорила: когда еще деревья были большими.

— Да я тогда совсем другим был, совсем не такой был.

— Значит, все-таки был? Был?

— Быть-то я, конечно, был…

— Ну и чего ты достиг своим враньем? Сделал мне только больно, и все.

«Более счастливой экспедиции не было в нашей жизни. Более радостной и согласной работы представить себе невозможно, — пишет Н.Фокина. — Сценарий переписывался во время съемок, на которых Коля (Фигуровский. — Л.П.) присутствовал непременно.

Другой, и очень важной частью фильма была Наташа в исполнении Инны Гулая. В отличие от Юры, Инна была скорее нелюдимой и неконтактной. Юра часто удивлялся на ее неожиданные выходки. Поселили Инну вместе с Людой Чурсиной и Таней Тишурой. Дом их был центром притяжения, особенно для Коли Фигуровского. Он часто посещал их, восхищался и удивлялся и девичьей привлекательностью, и талантом Инны, который был ее тяжелым бременем и игом, порабощал и мучил ее и ее близких. Вокруг себя она вселяла беспокойство и дискомфорт, который потом очень выразительно сформировался в семейной драме Инны с Геной Шпаликовым. Какая-то в ней была „черная дыра“, по первому взгляду трудно ее было увидеть, глядя на ее привлекательную внешность, бездонные выразительные глаза. И в своей работе она шла наперекор своей внешности, не боялась быть некрасивой».

В январе 1962 года в Доме кино состоялась премьера фильма, а в марте — в кинотеатре «Россия». Зритель принял картину очень хорошо. Создатели картины мечтали о новых проектах, где можно было бы опять встретиться на съемочной площадке с Юрием Никулиным и Инной Гулая.

Фильм Л.Кулиджанова «Когда деревья были большими» и сегодня не потускнел.

«Это выдающееся произведение советского кино, — сказал о нем Карен Шахназаров, — поразительная картина, лежащая, безусловно, в русле традиций русской литературы, лучшего советского отечественного кино. То, что там происходит с персонажами Ю. Никулина и И. Гулая — это поразительно. Это выдающаяся картина. И так вот сложилась судьба: мне кажется, это просто недооцененная картина и во многом являет собой замечательный образец режиссуры как таковой. Тончайшей».

В шестидесятые фильм произвел настоящий фурор. Вместе с режиссером Л.Кулиджановым Инна представляла картину на фестивале в Каннах.

Все заговорили о ее незаурядном таланте и удивительной неординарности. Гулая была уже замужем за Шпаликовым, когда Михаил Швейцер предложил ей роль в своем фильме «Время, вперед». Он, как, впрочем, и все, кто имел дело с Гулая, высоко ценил ее как актрису и человека.

Годы спустя М. Швейцер скажет, что погубил Инну, в которой он видел что-то ангельское, Геннадий Шпаликов.

Всё было веселым вначале

«Как-то Инна прибегает на Арбат, — вспоминает Валентина Малявина, — я была у мамы, и рассказывает мне про Гену Шпаликова. Его любили все: и Андрей Тарковский, и Андрон Кончаловский, и Ромадины Миша и Витюша, и Маша Вертинская, и все его знакомые и незнакомые тоже любили.

Гена — светлый человек! Инна до безумия влюбилась в Гену Гена так же влюбился в Инну. Он все звал ее: „Родина моя!“ Они сняли комнату на Арбате. Большая зала, перегороженная красивым гобеленом на две комнаты. В одной из них — кабинет Гены. Вместо письменного стола — столик из кафе, из голубой пластмассы с железным кантиком. Вся стена над столом — в фотографиях: Маша Вертинская (она играла главную роль в „Заставе Ильича“), Светлана Светличная, Наталия Рязанцева, Ирма Рауш… Инна мирилась с тем, что Гену увлекали очаровательные женщины.

— Он ведь гений… И я не знаю, как мне вести себя с ним.

Они были счастливы: Инна и Гена. Молоды. Талантливы. Влюблены. Инна решила продлить студенческие годы и стала готовиться в Театральное училище им. Щукина. Очень боялась конкурса: „А вдруг провалюсь?“

Инна успешно прошла три тура и была принята».

К моменту знакомства со Шпаликовым Гулая была, пожалуй, более знаменита, нежели он. Это неудивительно: актриса на виду, у нее более короткий путь к известности. Сценарист же — фигура теневая, закадровая. Как поэт он был мало кому известен. Разве что песни его пользовались популярностью, но их было не так уж и много.

Чаще других, помимо песни «Я шагаю по Москве», пели на эстраде, на сцене клубов, под гитару в компаниях шпаликовскую «Палубу», впервые прозвучавшую в кинофильме Алексея Сахарова «Коллеги». Стоит напомнить слова, как сразу возникает мелодия этой лирической песни, вызывающей улыбку, поднимающей настроение.

На меня надвигаетсяПо реке битый лед.На реке навигация,На реке пароход.

Пароход белый-беленькийДым над красной трубой.Мы по палубе бегали —Целовались с тобой.

Пахнет палуба клевером,Хорошо, как в лесу.И бумажка приклеенаУ тебя на носу.

Ах ты, палуба, палуба,Ты меня раскачай,Ты печаль мою, палуба,Расколи о причал.

В творческих биографиях Шпаликова и Гулая было общим то, что начиналась каждая из них с кульминационной точки. За плечами Инны была уже ее звездная роль. Правда, утверждать это можно с высоты наших сегодняшних знаний о ее пути в кино. Тогда никто и сама Инна этого предвидеть не могли. Была молодость, было будущее, а с ними — надежда на новые успехи.

Слава Геннадия Шпаликова была подобна падающей звезде. В двадцать четыре года он уже написал сценарии «Заставы Ильича», «Я шагаю по Москве», по которым защитил диплом во ВГИКе. По его сценариям ставились фильмы «Ты и я», «Я родом из детства», «Пой песню, поэт». Он работал с замечательными режиссерами: Марленом Хуциевым, Георгием Данелия, Ларисой Шепитько, Виктором Туровым, Сергеем Урусевским (высшего класса оператором)… Шпаликова печатали. Он был самый молодой, знаменитый сценарист, о нем выходили статьи в газетах и журналах, кто-то собирался писать о нем книгу.

Все считали, что ему очень везет в жизни, и внешне так оно и выглядело. Да, он знал, что такое успех, познал счастье. Но везунчиком себя не ощущал. О недовольстве собой, неудовлетворенности своим творчеством предпочитал, однако, не говорить. «Это никому не нужно, — читаем в его дневнике, — и не стоит преувеличивать свое место на земле — место любого из нас». В стихотворении, посвященном Андрону Кончаловскому, он писал: