Николай Шмелев - С малых высот Страница 13

Штаб найти не удалось. За границей аэродрома я наткнулся на какую-то покосившуюся будку. К ней со всех сторон тянулись телефонные провода. «Здесь, наверное, находится КП», — решил я и вошел в будку. Там за столом сидел старшина и читал газету.

Взглянув на меня, он спросил:

— Вам кого?

— Сержант Шмелев, летчик с У-2, прибыл к вам.

— У-2? — словно ослышавшись, переспросил старшина и порывисто привстал. — И зачем только вас сюда нелегкая принесла? За своей бомбой, что ли, прилетели?

Я оторопел:

— За какой бомбой, товарищ старшина?

— Наверно, за той, что ночью потеряли, — скривил гримасу старшина. Это надо же: их на задание посылают, а они по дороге бомбы теряют. Огородники несчастные… — и тут старшина ввернул такое словцо, от которого я совсем растерялся.

— Честное слово, ничего не понимаю, — сказал я.

— А тут и понимать нечего, — не унимался старшина. — С летящего У-2 ночью сорвалась бомба и упала чуть ли не на голову нам. Я выскочил на улицу, думал — бомбежка! Насилу разобрался, что к чему.

Только теперь я понял, почему будка покосилась, и вспомнил свежую воронку, которую видел рядом с ней.

— Товарищ старшина, я тут ни при чем, бомб не терял и сюда прибыл в распоряжение подполковника Конева.

Старшина сразу сменил тон.

— А-а, ну тогда другое дело. Сейчас найду Конева, — уже совсем дружелюбно проговорил он и позвонил куда-то по телефону. — А я, грешным делом, подумал, что ты и есть тот самый разиня, который ночью шуму наделал.

Через несколько минут в будку вошел высокий, худощавый, аккуратно одетый летчик.

— Конев, — просто представился он.

— Шмелев, — вытянулся я перед ним.

— Это вы прибыли в мое распоряжение?

— Так точно!

— Тогда вот что, позавтракаем и полетим в Лычково. У нас с вами интересное задание! В районе Торжка будем искать Бориса Ковзана с самолетом. Знаете такого?

— Нет, — смутился я.

— Это ничего, — успокоил меня Конев, — сегодня Ковзана, действительно, не многие знают. А скоро о нем весь фронт заговорит. Он таранил фашистский самолет. Мы должны его обязательно найти. Найти! — повторил Конев.

«И это все? — разочарованно подумал я. — Чего же в этом задании особого? Вот так истребители!» — чуть не сорвалось у меня с языка.

— Пойдем завтракать, а потом — в путь, — и Конев повернулся к двери. Я пошел за ним. Неожиданно вспомнились рассвет, «мессеры», гибель Ноздрачева и Мишина. А вдруг опять появятся «черные стрелы»? Страшновато стало. Не так за себя, как за Конева. Остановился.

— Товарищ подполковник! Может, мы сейчас полетим?

— Почему? Куда спешить? — удивился Конев.

— Нашим У-2 днем немцы житья не дают, — откровенно признался я, — а пока рано — проскочим.

— Чего же их бояться? — еще больше удивился Конев. — И мы не лыком шиты. Налетят — сшибем.

— Чем? На моем У-2 не то что пулемета, винтовки нет, — словно оправдываясь, возразил я Коневу. Он улыбнулся.

— А ведь верно. Я и забыл, что мы не на истребителях. Тогда, пожалуй, вы правы. Рисковать не стоит, — согласился он, — давайте-ка полетим сейчас.

Мы вышли из будки и направились к стоянке. Взлетели. Я вел машину с предельной осторожностью над самой землей, в оврагах жался к кустам, то и дело оглядывал небо. До места добрались благополучно.

На аэродроме в Лычкове базировались полки штурмовиков и истребителей. Его надежно защищали зенитки. В воздухе непрерывно барражировали истребители.

Над этим аэродромом героически погиб Тимур Фрунзе. С него вылетали на боевые задания знаменитые летчики Герои Советского Союза Александр Новиков, Николай Баклан, Петр Груздев, Борис Ковзан, мой пассажир Конев и многие другие.

— Подруливайте вон к тому дому, — указал Конев. Дом оказался командным пунктом истребительного полка.

— Выключайте мотор! — приказал Конев и стал вылезать из кабины.

Из дома навстречу нам выбежал маленький, юркий человек, одетый в черный реглан и унты. Еще издали он закричал, размахивая руками:

— Здорово, Жора, здорово, золотко!

— Здорово, Петр, — весело откликнулся Конев.

— Каким ветром?

— Есть дело! Ну, здравствуй!

Они обнялись. В маленьком Петре я без труда узнал командира 416-го истребительного полка майора Груздева, мастера воздушных поединков, хорошо известного летчика-испытателя. О нем среди летчиков ходило немало восторженных рассказов.

Друзья, очевидно, долго не виделись. Вопросы так и сыпались.

Неожиданно Груздев спохватился:

— Чего же мы стоим здесь? Идем в штаб.

— В штаб? Лучше ты нас в столовую отведи, — попросил Конев. — У нас в животах пусто — это раз.

А во-вторых, меня в полете проморозило насквозь. Полведра чаю надо, чтобы согреться. Груздев всплеснул руками:

— Все на чаек жмешь? Сразу надо было говорить, что заправка кончилась. Давно бы уже сыт был. Потом повернулся ко мне и сказал:

— Зачехляй мотор, идем скорее! Столовая-то вон!

Я проворно принялся за дело.

В столовой Конев и Груздев больше говорили, чем ели. Обсудили дела на фронте. Потолковали о самолетах, своих и противника, разобрали тактику последних воздушных боев.

Груздев жаловался:

— За последние дни много летчиков гибнет. У немцев в авиации перевес. «Мессеры» жмут. Эх, была тут у них одна пара. Приноровились, сволочи, на рассвете или в сумерках перехватывать штурмовиков. Поодиночке с задания хоть не возвращайся, чуть отстал — сейчас же собьют…

— А вы куда смотрели, истребители? — перебил его Конев.

Груздев развел руками:

— Ничего не могли сделать. Ходят низко у земли, на предельных скоростях, атакуют одиночек и скрываются. Словом, «охотники». От встреч с нашими истребителями уклоняются, бьют из-за угла, как воры.

— А аэродромы подскока использовали?

— Использовали. Все равно перехватить не удалось. Я уже тут кое-что обмозговал. Да они словно нарочно сгинули куда-то. А у штурмовиков только и слышно: «Черные стрелы! Черные стрелы!..»

— «Черные стрелы»? — невольно вырвалось у меня. До этого я сидел спокойно и любовался тремя орденами Боевого Красного Знамени на кожаной куртке Конева.

— Ну да! На фюзеляжах у них черные стрелы. А что? — в свою очередь спросил Груздев.

— Да они же сегодня у нас на рассвете в Ожедове У-2 сбили!

И я рассказал о трагической гибели Ноздрачева и Мишина. Конев слушал молча, изредка покачивая головой. Груздев разволновался, несколько раз вскакивал, подбегал к окну и опять садился на свое место.

Когда я кончил рассказ, он вдруг набросился на Конева.

— Ты зачем сюда прилетел?